Мало кто знает, что художник Александр Лактионов изобразил на знаменитой картине "Письмо с фронта" реальных людей. А создан был этот шедевр в стенах Троице-Сергиевой лавры, орудийная ниша которой в военные годы была переоборудована под общежитие.
Встреча в лавре
В годы войны Александр Лактионов вместе с Ленинградской академией художеств был эвакуирован в Узбекистан, а потом переехал в Загорск (будущий Сергиев Посад).
Северная стена Троице-Сергиевой лавры в 1930-е годы была перестроена. Арочные проемы заложили кирпичом, коридор разделили перегородками. Получилась большая коммунальная квартира.
Одну из комнат-клетушек и занял с семьей художник.
Замысел картины родился внезапно. Летом 1943-го к Александру Ивановичу обратился с просьбой солдатик, искавший дом своего фронтового друга, чтобы передать его близким письмо. Взгляд художника сразу выхватил и потертую, обгоревшую шинель, и стоптанные сапоги, и треугольник в перевязанной руке солдата. Живо представил, как домашние будут читать послание с передовой. А потом еще много раз перечитывать вместе с соседями...
Солдат-инвалид
Писал полотно художник уже в послевоенные годы. Причем - с натуры. Бывалый фронтовик на картине, который смолит самокрутку, - это 24-летний десантник Владимир Нифонтов. Как вспоминали жители Загорска, Владимир был орлом, - статный, с обворожительной улыбкой. Лактионов изобразил его на картине инвалидом, с палочкой. На самом деле фронтовику посчастливилось вернуться с войны целым и невредимым. Он был глубоко верующим человеком. И, как сам считал, именно вера в Бога спасла его от пуль.
В послевоенные годы Нифонтов преподавал в здешней школе N7 физкультуру и рисование. Ученикам запомнился, как эрудированный, всесторонне развитый человек. Нередко рассказывал школьникам, как воевал вместе с Константином Есениным - сыном поэта. И мог весь урок читать наизусть стихи Есенина, при том, что в послевоенные годы они еще не печатались. Будучи религиозным человеком, регулярно посещал лавру. Одет был, за неимением гражданской одежды, в привычную шинель и гимнастерку...
В лавре Лактионов и приметил фронтовика. Тот без колебаний согласился позировать художнику.
Работал над картиной Александр Лактионов только по утрам, когда светило солнце. Писал полотно около двух лет, за это время художник и фронтовик крепко сдружились. Судьбы их во многом оказались схожими. Владимир рано потерял мать, их с братом воспитывала мачеха. У Александра мама умерла, когда он был еще совсем маленьким, отец мальчишкой не занимался, от колонии его спасло увлечение живописью. По воспоминаниям старожилов, в перерывах между работой над картиной они много беседовали. Владимир интересовался искусством и театром, сам отлично рисовал.
Годы спустя Лактионов, будучи уже именитым живописцем, попытался найти товарища. Но выяснилось, что Владимир Нифонтов трагически погиб на костромской земле, куда переехал, женившись, в 60-е годы. Летом вместе с учениками возвращался с поля подшефного колхоза. Ехал на телеге, восседая на самой верхушке стога сена. Навстречу во всю мощь неслась машина, набитая торчащими во все стороны срубленными елками. Одной из них Владимира сбросило на землю...
Девушка с повязкой
Рыжеволосая девушка с красной повязкой "ПВО" на руке - Ольга Быстрова. Вместе с мамой, бабушкой и братишкой она жила в соседней с Лактионовыми комнате. В 1941 году Быстровым пришлось покинуть родной хутор на Смоленщине. От наступавших фашистов бежали, в чем были. Сначала оказались в Рязанской области, где жили по чужим углам. А потом дядя, который контуженным вернулся в Загорск с войны, позвал их к себе. Маму взяли работать конюхом, дали комнатку. По рассказам Ольги, в коммуналке жили дружно. Кто распахивал на окраине огороды, кто держал в стайках коз - делились и овощами, и молоком.
А в редкие часы отдыха жена художника, тоже Ольга, доставала из шкафа красивые платья, которые привезла из Ленинграда, и наряжала тезку на танцы. Ольгу любили за веселый нрав. Все запомнили, как 9 мая 1945 года она с гармонью ходила по улицам с песнями, пока не онемели пальцы и не сел голос. Но даже шепотом продолжала подпевать прохожим.
Когда Ольга Быстрова позировала художнику, ей было 19 лет. С фронта она не дождалась ни отца, ни старшего брата. Спустя годы узнала, что брат подался к партизанам и подорвался на мине. Где сложил голову отец, так и не узнала. От обоих не пришло ни единой весточки.
Письма с фронта она дождалась только на картине художника.
После того как Лактионовы переехали в Москву, Ольга с родными еще без малого два десятка лет жила в "стене". Работала бухгалтером, кассиром, инкассатором. Родила дочку, усыновила с мужем мальчика Славу. Рано овдовела, жила в тесноте, но жизнелюбия не утратила. Вела свадьбы, организовывала юбилеи, сочиняла стихи, распевала озорные частушки. И никогда не кичилась тем, что позировала знаменитому художнику.
Мальчик и девочка
Мальчика, читающего письмо с фронта, Александр Лактионов писал со своего сына Сережи, девочку - с Риты Лобановой, которая жила по соседству. В начале войны ее семью из Смоленска эвакуировали в Куйбышев. Отец ушел на фронт и пропал без вести подо Ржевом. Тоже, как и Быстровы, долго скитались, пока не получили весточку от тети из Загорска; та настоятельно звала к себе.
Ну а пожилая женщина на картине - Ритина бабушка. Ей было уже 57, неподвижно позировать, "печься на солнце", ей было нелегко. Чтобы не уставали ноги, она обувала старенькие тапочки. И при каждом удобном случае старалась сбежать в огород.
После войны Маргарита Лобанова окончила химико-технологический институт, работала технологом. Однажды в журнале "Огонек" напечатали на всю страницу картину "Письмо с фронта". Маргарита вырезала репродукцию. Забранная в рамочку, она долго висела у нее в квартире. Когда Лактионов получил за картину Сталинскую премию 1-й степени, часть ее он отдал на восстановление народного хозяйства. А Рите подарил большую куклу в розовом платье. Ни у кого в округе не было такой...
Когда художник "ловил солнце" и некогда было перекурить, мой 12-летний брат Толя раскуривал папиросы и пускал дым на Александра Ивановича.
Маргарита Лобанова