Прежде чем заглянуть в будущее и увидеть, что ждет нацпроекты в 2021-2024 годах, оценим их влияние на экономику на начало 2020 года?
Сергей Бодрунов, президент ВЭО России: Первым делом хочу привести некоторые цифры, характеризующие состояние российской экономики на начало 2020 года. По данным Росстата, в 2019 году ВВП составил 109 361,5 млрд рублей, а его темпы роста - 1,3% - стали минимальными с 2016 года. Напомню, по итогам 2017-го этот показатель составил 1,6%, а в 2018 году - 2,5%.
При этом дают рост ВВП не так много отраслей. В частности, наибольшее влияние на экономическую динамику оказало увеличение добавленной стоимости добывающих и обрабатывающих производств - соответственно на 2,7% и 1,6%. Кроме того, мы наблюдали прирост на 9,7% в финансовой и страховой деятельности. По остальным отраслям роста не наблюдалось.
Есть и позитивные моменты. Профицит бюджета РФ за 2019 год составил 1,8% ВВП, или около двух триллионов рублей, по данным минфина. Созданы колоссальные золотовалютные резервы. К отрицательным факторам я бы отнес рост расходов на конечное потребление - в отношении 2018 года они увеличились на 2,4%. Доля чистого экспорта товаров и услуг в ВВП за год сократилась с 10 до 7,7%. Реальные денежные доходы россиян падали пять лет подряд. По итогам 2019 года они выросли на 0,8%, как сообщает Росстат, но тем не менее все еще остаются ниже уровня 2014 года на 6,4%.
Эти данные говорят о том, что маховик работы над нацпроектами еще не вполне раскачался. Нацпроекты только набирают обороты, и серьезный положительный эффект от них будет чувствоваться только в этом году и в последующие годы. Убежден, что этот инструмент позволит активировать рост российской экономики.
Но они способны себя проявить?
Александр Широв, член Правления ВЭО России, заместитель директора института Народнохозяйственного прогнозирования РАН, член-корреспондент РАН: Данные Росстата несколько скорректировали наше представление о том, что происходило с национальными проектами в 2019 году. ВВП вырос на 1,3% - что выше, чем ожидали эксперты. Во многом рост ВВП обеспечил уровень государственного потребления, увеличившийся на 2,8%. Ждали худшего: все мы помним заявление Счетной палаты о неэффективном расходовании бюджетных средств. Однако в течение четвертого квартала интенсивность расходов существенно выросла - в том числе в рамках нацпроектов, и это внесло положительный вклад в экономический рост. С другой стороны, сама техника формирования нацпроектов предполагала, что 2019-й год будет "пробным", с некоторой пробуксовкой. Сейчас стоит задача с учетом накопленного опыта потратить выделенные деньги более эффективно. Еще один важный момент: в последние годы много говорилось о масштабном резервировании бюджетной системы. Однако консолидированные бюджеты субъектов федерации в прошлом году были сверстаны с минимальным профицитом, который составил чуть более 4 млрд рублей (в 2018 г. это было более 500 млрд руб.). В масштабах страны это небольшие деньги. Из этого можно сделать вывод, что мы все-таки получили эффект от национальных проектов. Он примерно соответствует нашим оценкам и составляет около 0,5 процентного пункта дополнительного роста ВВП, тем не менее - это все равно вклад в экономическую динамику. Национальные проекты действительно являются драйвером развития экономики. Однако нужно понимать, что их потенциал ограничен и в одиночку вытащить экономику из ситуации низких темпов роста, в которой мы находимся в последние пять-семь лет, нацпроекты не смогут.
Какие условия необходимы, чтобы импульс, который задают экономике нацпроекты, превратился в устойчивый экономический рост?
Борис Порфирьев, член Президиума ВЭО России, директор Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, академик РАН: Есть как минимум два важных условия. Первое - нацпроекты могут оказать положительный эффект на экономический рост только в синергии с неукоснительным исполнением обязательств по всему, что заложено в государственном бюджете страны. Второе - это увязка формальных показателей исполнения, содержательных мероприятий и качественных результатов нацпроектов и составляющих их федеральных проектов. Главная задача состоит в том, чтобы люди реально ощутили улучшение условий и уровня жизни. Приведу в пример нацпроект "Экология", итоговым результатом которого должны стать улучшение здоровья и качества жизни. С точки зрения кассового исполнения он один из наименее удачных: в 2019 году этот показатель составил всего 66% от плана, но вместе с тем было сохранено более миллиарда рублей, которые могли пойти "не туда". По критерию полноты исполнения запланированных на тот же год мероприятий федеральный проект "Чистый воздух" был выполнен практически полностью. Однако 80% жителей городов, в которых предусмотрено сократить вредные выбросы на четверть, по-прежнему не удовлетворены качеством воздуха. Дело в том, что последнее определяется концентрацией вредных веществ в воздухе, которая лишь частично зависит от снижения существующего уровня выбросов, что подтверждает опыт Красноярска, где в этом году в течение нескольких дней вновь, как и в предыдущие годы, наблюдался эффект "черного неба". Этот же пример доказывает необходимость отсутствующей пока тесной интеграции федеральных проектов и соответствующих мер в рамках нацпроекта "Экология". Без перехода теплоэнергетики Красноярска с угля на газ нужного качества воздуха достичь не удастся, но это, в свою очередь, требует активного использования наилучших доступных технологий. В то же время предусматривающий их развитие федеральный проект, который является ключевым в нацпроекте "Экология" и на который приходится 60% совокупных затрат указанного нацпроекта, в 2019 году практически не был реализован.
За счет чего наша экономика могла бы вырасти в будущем?
Борис Порфирьев: Одним из главных драйверов экономического роста у наших мировых партнеров-конкурентов является сфера или сектор так называемой экономики знаний. Затраты на ее развитие обеспечивают формирование от 30% до 40% ВВП против 13-14% в России. Помимо науки экономика знаний включает образование, здравоохранение, развитие НИОКР, причем в их тесном взаимодействии. Если посмотреть на перечень национальных проектов, такую полноту перечисленных составляющих этой важнейшей сферы экономической деятельности и их внутреннюю интеграцию, синергию обнаружить трудно. В связи с этим необходимо либо, как говорят военные, "комплексирование" нацпроектов с уже существующими у нас госпрограммами, либо нужен новый национальный проект или комплексный план.
Александр Широв: Экономическая ситуация у нас сейчас не самая простая. В прошлом году впервые сократился объем экспорта - примерно на 2%. Всегда считалось, что экспорт поддерживает экономику России и за счет него она может расти. Видимо, в ближайшее время этот фактор будет исключен. Экономическая динамика 2020-2021 годов будет определяться не экспортом, а внутренним спросом, прежде всего со стороны населения. Внутренний спрос необходим, чтобы частный бизнес поддержал своими инвестициями усилия государства. Сейчас у предпринимателей недостаточно мотивации - низкий спрос сохраняется прежде всего потому, что под давлением находятся доходы населения.
Однако по результатам Послания президента Федеральному Собранию был фактически сформирован еще один нацпроект - по борьбе с бедностью, на который потратят 300-500 миллиардов рублей в рамках этого года. Это должно раскрутить спрос примерно на 0,3-0,5% ВВП. Ускорение экономической динамики повлечет за собой загрузку производственных мощностей, а это даст стимул для инвестиций в основной капитал.
И никаких новых условий для улучшения инвестиционного климата не потребуется?
Александр Широв: Мы разбиваем ближайшие пять лет на две стадии, первая из которых - выход из стагнационной ловушки - должна осуществиться прежде всего на основе роста внутреннего спроса, а во вторую очередь - за счет инвестиций государства в рамках нацпроектов. Если мы реализуем всю заложенную в них систему затрат, это поддержит экономическую активность. В конце концов мы получаем ситуацию, при которой инвестиции к 2021 году смогут расти примерно на 5-6 процентов в год. Это довольно много, поскольку последние два года темп был очень низким и фактически наблюдалось "проедание" основного капитала. На второй стадии нам нужно начинать раскачивать инвестиции в основной капитал. Дополнительные масштабные действия по этому направлению потребуются не сейчас, а через два-три года. Следующий шаг - это снижение процентных ставок. Тогда это будет востребовано. Если начинать снижать налоги прямо сейчас, то, например, при снижении ставки единого социального налога усилится риск оттока капитала, поскольку магистральная тенденция для бизнеса сегодня - это вывод средств через дивиденды, причем не только в России, но и в мировой экономике. То есть для формирования нового инвестиционного цикла придется активно мотивировать частный бизнес к инвестиционной деятельности через налоговые, административные и иные стимулы.
Что ограничивает инвестиции в обновление производства сейчас, кроме недостаточно высокого внутреннего спроса на продукцию?
Дмитрий Сорокин, вице-президент ВЭО России, научный руководитель Финансового университета при правительстве РФ, член-корреспондент РАН: Мы понимаем, что технологическая база устарела, вряд ли что-то изменилось с 2008 года, когда мы, согласно Академии наук, находились в четвертом технологическом укладе, в то время как наши конкуренты - в пятом.
Во-первых, мы делаем серьезные вещи, но на чьем оборудовании? Недавно я спросил у директора машиностроительного завода, используется ли у него хоть один российский станок. Ни одного. Формально это вроде бы импортозамещение. А по сути?
Во-вторых, технологическое перевооружение - это длительные вложения. Открываем данные опроса Росстата за 2018 год, не думаю, что в 2019 году что-то изменилось. Предприниматели отвечают на вопрос, что ограничивает их инвестиционную активность. И больше всего респондентов - 62 процента - в качестве одной из причин отметили: "неопределенность экономической ситуации в стране". То же самое мы видим в прошлогоднем докладе Института народнохозяйственного прогнозирования РАН, где сказано, что главной причиной, ограничивающей экономический рост, при всех имеющихся проблемах, включая санкции, остается неуверенность предпринимателя в завтрашнем дне.
В-третьих, откроем нацпроект "Производительность труда". Найдите там слова о технологическом перевооружении. Проект должен решить такие задачи, как поддержка занятости, стимулирование и внедрение передовых управленческих, организационных и - наконец-то - технологических решений. И все. Далее следует сокращение нормативно-правовых административных ограничений. Между тем всего треть предпринимателей в опросе Росстата считает несовершенство нормативно-правовой базы фактором, который ограничивает рост. Поэтому национальные проекты необходимы, более того, без них невозможно развитие российской экономики. Но их, безусловно, нужно дополнить.
Что нужно сделать, чтобы модернизация российской промышленности была эффективной?
Сергей Бодрунов: Сегодня нет разумной альтернативы цепочке развития, в которой за ростом внутреннего спроса следуют инвестиции в производство. Но нужно помнить о том, что мы не сможем заниматься наращиванием производственных мощностей, производством современной продукции и импортозамещением, если не будем развивать отечественную промышленность и заниматься ее технологическим перевооружением. Это огромная комплексная задача. Когда мы говорим о нацпроектах, надо понимать, что они должны включать в себя в том числе и модернизационную составляющую. Потому что без этого мы не сумеем изменить структуру экспорта и решить проблему обеспечения национальной безопасности - ни в продовольственном, ни в промышленном секторах. Как экономист-практик могу сказать, что нам никто не продаст оборудование, находящееся на пике современного модернизационного процесса. Нужно вкладываться в собственное станкостроение и разработки, решая задачи и в научной базе, и в производственном комплексе.