С какими проблемами сталкиваются сейчас технологические компании и какие меры поддержки вы предлагаете?
Александр Повалко: РВК формирует пакет приоритетных мер поддержки технологического бизнеса, который состоит из двух блоков. Первый ориентирован на компании Национальной технологической инициативы (НТИ), второй - на высокотехнологичные компании малого и среднего бизнеса.
У многих из компаний НТИ сейчас не хватает ресурсов, чтобы выполнить показатели проектов, в частности, обеспечить требуемый уровень софинансирования. Чтобы не останавливать проекты по формальным признакам, мы предлагаем временно пересмотреть требования к ним.
Также мы планируем выделить среди проектов НТИ те, которые имеют потенциал для решения задач, связанных с пандемией и вокруг нее. Есть вполне готовые к запуску проекты, которые могут работать на борьбу с вирусом - например, один из них может выпускать тест-системы, другой разрабатывает ингаляторы, обеспечивающие целевую доставку лекарственного препарата в дыхательные пути. Наша задача сейчас - поддержать их ресурсами, чтобы как можно быстрее вывести эти компании из стадии испытаний и проверки гипотез на рынок. Проекты, в которых этот срок составляет более 4-5 месяцев, сейчас не приоритетны.
Помимо медицинских проектов, очень быстро растет запрос на сервисы по обеспечению удаленной жизнедеятельности - от видеоконференций до дистанционного обучения. Многие столкнулись с тем, что системы не рассчитаны на столь большой прирост пользователей и начинают захлебываться. Им также нужны ресурсы, чтобы инфраструктура работала устойчиво и справлялась с повышенной нагрузкой.
Отдельная задача - снижение транзакционных издержек для проектов и сокращение бюрократических процедур для предоставления им поддержки. Сейчас меняется система отчетности, так как очный контроль практически невозможен. Мы рассчитываем оперативно утвердить новые требования к описанию проектов, радикально снижающие объем информации, которую необходимо предоставить.
Какие меры разрабатываются для технологических компаний, не относящихся к НТИ?
Александр Повалко: Малым и средним высокотехнологичным компаниям мы хотим предложить ресурсы для решения нескольких задач. Первая и самая очевидная, с которой так или иначе многие уже работают, - это сохранение команд. Очень важно не допустить потери людей и технологий. На такого рода поддержку большой запрос. Кроме того, мы видим, что значимая часть компаний - примерно треть - рассматривают кризис как возможность экспансии на новые рынки. Деловая активность сокращается, часть более осторожных компаний и инвесторов покидают определенные рынки и ниши. Для других это возможность эти рынки занять, выстроить новые логистические цепочки. А для этого нужны деньги - в частности, низкопроцентные займы под реализацию экспортных и государственных контрактов, инструменты компенсации курсовых разниц при закупке импортного оборудования, механизмы компенсации затрат компаний на развитие и привлечение новых талантов. Как инвестиционный институт мы можем предложить в это время столь необходимую ликвидность для технологического бизнеса.
Для поддержки экспорта мы планируем предложить отдельный комплексный продукт - низкопроцентные займы, единовременные гранты и вход в капитал по справедливой оценке. Такая комбинация, как нам кажется, позволит занять справедливую позицию в отношении компаний, которые готовы двигаться вперед. С одной стороны, не подсаживая их на бесплатные ресурсы, с другой - сохраняя их инвестиционную привлекательность для будущих раундов инвестиций.
В первую очередь мы ориентируемся на тех, кто в состоянии привлечь инвесторов - на синдицированные проекты. По разным направлениям это многие десятки проектов. Размер грантов обсуждается в диапазоне 50-100 миллионов рублей на проект. Низкопроцентные займы предполагается использовать для софинансирования в размере до 50% от суммы контракта.
Когда оба блока мер поддержки заработают?
Александр Повалко: Что касается проектов НТИ, меры поддержки будут в ближайшее время вынесены на согласование Межведомственной рабочей группы НТИ. Те меры поддержки, где речь идет о средствах РВК, будут обсуждаться на ближайшем совете директоров.
В марте на встрече инвесторов с президентом обсуждалось возможное создание нового фонда фондов - насколько сейчас удачное время для этого?
Александр Повалко: Думаю, что удачное. Это существенно увеличит объем венчурного капитала в стране. Основная роль нового фонда - создать систему инвестиций, направленных на проекты более поздних стадий. В последнее время такими инвесторами стали выступать крупные корпорации. Но в условиях турбулентности им станет труднее принимать решения, многие пойдут по пути сокращения издержек - это привычный сценарий в кризис.
При этом корпоративные венчурные фонды набрали значимую скорость только в прошлом году. Было совершено более сотни сделок, причем с участием производственных и финансовых холдингов. Запущены фонды с участием Росатома, Газпром нефти. О планах по созданию фондов объявили РЖД и ГТЛК. Довольно много времени ушло на изменение модели мышления корпоративных гигантов.
Сейчас важно увидеть, что кризис - это возможность диверсифицировать бизнес через инвестиции в новые проекты. И с такого рода решениями бизнесу можно помочь - например, через налоговое стимулирование для корпоративных инвесторов. У нас в Стратегии развития венчурного рынка были предложены подобные меры. Льготы для корпораций, которые участвуют в фондах как limited partners (партнеры с ограниченной ответственностью - Ред.). Для них это было бы существенным стимулирующим инструментом.
Недавно в Госдуму внесли законопроект о так называемом "праве на риск" при венчурных инвестициях. В чем его суть?
Александр Повалко: Поправки в закон о науке и научно-технической деятельности представило в Госдуму Минэкономразвития. РВК была одним из авторов документа. "Право на риск" предоставляет венчурным фондам нормативные и законодательные гарантии, связанные с особым характером таких инвестиций. Венчурные проекты реализуются с широким набором потенциальных рисков, начиная с технологических и заканчивая рыночными. Невозможность фондов вернуть деньги инвесторов далеко не всегда связана с компетенциями управляющих. Даже у самых успешных из них есть взлетевшие и не взлетевшие проекты в портфелях. Венчурный проект может "сломаться" почти на любом этапе. Может быть прекрасная технология, но рыночного применения она не находит. Или вывели продукт на рынок, но что-то изменилось - коронавирус пришел - и вы со своим продуктом уже не интересны. Раньше каждый такой срыв потенциально создавал риски для инвесторов. Поправки снимают с управляющего необходимость доказывать, что он невиновен, если идея была реализована неудачно.
Изменения правильные, но нельзя сказать, что это финализация всего того, что можно было бы сделать для развития венчурного рынка. Остаются, например, налоговые льготы, о которых мы говорили. Даже изменение порядка начисления налога сделает венчурный рынок более привлекательным. Это очень важная задача, особенно сейчас, когда технологическим проектам понадобятся дополнительные средства, чтобы выжить и развиваться дальше.
Какую роль в этом процессе должны играть институты развития? И как можно измерить результаты этой работы? В феврале председатель Совета Федерации Валентина Матвиенко, например, раскритиковала федеральные и региональные институты развития за экономическую неэффективность и предложила провести их ревизию.
Александр Повалко: Деятельность институтов развития должна быть абсолютно прозрачна как для органов власти, так и для общества. Важно зафиксировать конкретные показатели эффективности и дать всем желающим возможность быстро и наглядно оценить, насколько они выполняются.
Основное направление работы РВК сегодня - создание венчурных фондов совместно с частными инвесторами, включая крупный отечественный бизнес. Фонды в свою очередь инвестируют в высокотехнологичные компании. Именно количество созданных фондов и проинвестированных этими фондами компаний - основной показатель эффективности РВК.
Сегодня с участием капитала РВК действует 29 фондов - за 2019 год размер их капитала вырос более чем на треть. В портфель фондов входит свыше 170 компаний из разных отраслей - медицины, энергетики, здравоохранения, новых материалов. Ежегодно РВК инвестирует в среднем около 30 проектов. Мы регулярно отслеживаем качество портфеля по целому набору критериев: потенциал роста стоимости, востребованность технологий рынком, экспортный потенциал. Есть еще важные "вторичные" показатели - полученные от инвестиций социально-экономические эффекты. К ним относятся созданные результаты интеллектуальной деятельности, уплаченные в бюджет налоги, новые рабочие места.
К началу этого года в портфельных компаниях фондов РВК создано около тысячи разработок - РИД (результатов интеллектуальной деятельности), эти компании заплатили в бюджет более 10 млрд руб. налогов и создали 5 тысяч рабочих мест. И не просто наняли 5 тысяч дополнительных сотрудников, а привлекли уникальных профессионалов для решения высокотехнологичных задач. За прошлый год объем экспортной выручки наших портфельных компаний составил около 100 млн долларов. Их продукция востребована в Японии, Китае, США, Великобритании. В масштабах экономики цифры могут показаться несущественными. Однако венчурный рынок и в зарубежных страны занимает лишь доли процента от ВВП - 0,4% в США, 0,5% в Китае, 0,6% в Израиле, а роль венчурной индустрии огромна. Развитые технологические экономики понимают это и сохраняют фокус внимания на этой сфере. Около половины всех современных компаний, котирующихся на фондовом рынке, прошли стадию венчурного финансирования. В их числе практически все технологические гиганты.
Разрыв в объемах венчурного рынка России и западных стран все еще велик, но с 2006 года рынок прямых и венчурных инвестиций в России вырос более чем в восемь раз в рублевом эквиваленте. Наша долгосрочная цель - кратно увеличить к 2030 году долю венчурного рынка в национальном ВВП, примерно до 400 млрд руб. в год. Чтобы приблизиться к ее достижению, нам совместно с другими институтами развития еще предстоит большая работа по увеличению количества и качества венчурных проектов и созданию комфортных условий для работы частного капитала.