***
Свободное время Миша читал книги. Вернувшись после летних каникул, он с гордостью заявил, что "одолел" всего Тургенева. Великолепно зная английский, он шлифовал его по текстам любимых рок-групп. Как известно, в их лирике было много диалектизмов, и для Майка это оказалось отличной практикой на будущее.
Вскоре юный рок-интеллектуал на глазах у родственников принялся выпиливать из гладильной доски гитару. Наблюдая такое рвение, бабушка убедила родителей в необходимости покупки настоящего музыкального инструмента. В день рождения Михаил получил в подарок первую акустическую шестиструнку. Теперь ему открылся смысл жизни, и сутками напролет он стал учиться играть на гитаре.
Сначала ничего не выходило. Науменко не знал нотной грамоты. Но в старших классах одноклассник подарил ему выцветшие фотографии с нотами песен "Битлз". Это были пятые копии фотографий очень плохого качества - кажется, из молодежного польского журнала. Разобрать, что там изображено, можно было только при помощи лупы и настольной лампы. Но будущий поэт и музыкант упорно старался опознавать эти удивительные в своей простоте аккорды.
***
В центре двора, под небом голубым, в самой гуще одуванчиков, стоял табурет, к которому был прикреплен массивный микрофон. Запись Майка и БГ шла прямо "с воздуха" - на катушечный магнитофон "Маяк-203". Удлинители к нему были протянуты через форточку квартиры, в которой жила приятельница музыкантов Ольга Аксенова.
Периодически звукорежиссеру приходилось бороться с естественными помехами: накрапывал дождь, лаяли собаки, останавливались поговорить любопытные прохожие. Вся звукорежиссура осуществлялась, по признанию Гребенщикова, "на уровне здравого смысла", который подсказывал, в какое место поставить микрофон, чтобы он наиболее полно снимал звук. Состав инструментов был аскетичен: две акустические гитары, гармошка и перкуссия, украденная из ближайшего студенческого общежития.
***
Раздираемый внутренними демонами Майк вынырнул на поверхность через месяц после возвращения из Москвы - и совершенно другим человеком. С новым мировоззрением и с новыми хитами: "Пригородным блюзом", "Сладкой N", пронзительным Blues de Moscou и крайне жесткой композицией "Дрянь". После этих безысходных манифестов его жизнь не могла оставаться прежней. Говорят, что первым был написан "Пригородный блюз" - когда Майк "сидел в халате и созерцал какую-то фантастическую гадость по телевизору". Насмотревшись марсианских хроник, Науменко создал за вечер отчаянный монолог аутсайдера, глазами которого описывается повседневное безумие, творящееся в его квартире. Не очень понятно, сколько лечебного зелья было израсходовано поэтом, но если провести экспертизу рукописи, несложно увидеть, что ближе к финалу строчки становились все кривее, а автор - все пьянее: "Двадцать лет, как бред / Двадцать бед - один ответ / Хочется курить, но не осталось папирос. / Я боюсь жить, наверное, я трус / Денег нет, зато есть пригородный блюз".
***
Со звукорежиссерами Аллой Соловей и Игорем Свердловым Майк подружился во время прибалтийских гастролей Театра кукол в августе 1979 года. В те дни Науменко был увлечен переводом новой философской притчи Ричарда Баха "Иллюзии". Саму книгу в оригинальном варианте ему подарила на день рождения сестра, и по дороге в Вильнюс Майк прочитал ее в автобусе - от начала и до конца. После чего, сильно впечатленный, решил перевести на русский язык - как минимум, для себя и своих приятелей.
"Это была бескорыстная внутренняя потребность, - признавался он впоследствии в одном из интервью. - Мне хотелось, чтобы эту книгу прочитали мои друзья, да и просто какие-то люди".
Толстую пачку машинописных листов, распечатанных с помощью сестры Тани, Майк первоначально побаивался брать в руки. Надо сказать, что выглядела эта бумажная конструкция крайне громоздко. К тому же в условиях отсутствия копировальной техники изобретательный переводчик выдумал для книги так называемый "цветной дизайн".
"Дело в том, что в оригинальном варианте текст "Иллюзий" был напечатан двумя шрифтами - прямым и курсивным, - вспоминали приятели Майка. - Науменко, чтобы отразить эту историю, всякий раз менял копировальную бумагу - с черной на фиолетовую - чтобы показать эту разницу. Когда в оригинальном варианте шел курсив, он закладывал в печатную машинку фиолетовую копирку и набивал этот фрагмент. Затем опять переходил на чёрную. В общем, трудоемкая была у него затея".
Фотограф Андрей "Вилли" Усов стал одним из первых, кто получил машинописные листки с русским текстом Ричарда Баха. Он долго листал разноцветные страницы и не мог осознать, что его приятель перевел это сам - от начала и до конца.
"Помню, как держал я эту книжечку в руках, и какое-то недоверие все-таки оставалось, - поведал мне спустя много лет Усов. - Меня буквально раздирали вопросы: как человек смог это сделать? Да нам жить-то некогда было! А Майк еще успевал это переводить. Да слава его учителям, которые настолько глубоко дали ему этот язык!".
***
"Мы вышли на сцену и обомлели, - вспоминал о концерте в ДК Часового завода музыкант "Секрета" Николай Фоменко. - В зале сидели абсолютные хиппи, у которых по рукам передавался портвейн. И они заорали: "Пошли вон, давайте Майка!". Затем после нас вышел Науменко, аккуратненько подошел к микрофону, и все сразу умерли…".
Лидер "Зоопарка" пел, подыгрывая себе - то на акустической, то на электрической гитаре. Формат трио, без привычной соло-гитары, превратил выступление Майка в настоящий триумф "гаражного" рок-н-ролла. Сохранилась запись, и на ней прекрасно слышно, как кто-то грозится прекратить мероприятие, а зрители после каждой песни орут, как недорезанные. Зал слушал Науменко наполовину стоя, их рев заглушал двухкиловаттный "аппарат", и, хотя 3оопарк" выступал в середине концерта, в конце их приглашали на сцену и скандировали без конца: "Майка! Майка!". И только строгий приказ администрации разогнал фанов.