За родную улицу
Дед Игнатий откинулся на спинку дивана, прикрыл глаза и замолчал.
- Самое жуткое в моей жизни - это освобожденный концлагерь Освенцим. Человеческие кости лежали там, как хворост, горами. А живые люди, которых я там увидел, - это тоже были кости. Да глаза, которые каким-то чудом моргали, - после долгой паузы тихо рассказал Игнатий Тихонович Басалай.
Война пришла в деревню Игнатова детства душным июнем 1941 года. Он до сих пор с болью вспоминает о неубранном хлебе, который осыпался в том адовом году.
- Село наше называлось Святая Воля, это в Брестской области. Мне еще и пятнадцати лет не было, когда фашисты на мотоциклах прикатили и устроили настоящий ад, - говорит Игнатий Тихонович.
Он вспоминает, у земляков не было выбора, и люди пошли в партизаны. Уходили в леса целыми семьями, с женщинами и стариками. Детей несли в зыбках.
Мальчик первое время носил партизанам хлеб и картошку, помогал, чем мог.
Вскоре его приняли в партизанский отряд. На мой вопрос, а чем там занимался он, будучи еще совсем ребенком, Игнатий Тихонович удивленно приподнял брови:
- Шестилетние дети помогали партизанам!..
Игнатий попал в отряд к Александру Сабурову, через некоторое время он переходит служить под командование легендарного Сидора Ковпака.
- Мы его звали дядя Сидор. Он был невысокого росточка, смешливый и очень бесстрашный, - вспоминает партизан Басалай.
Говорит, что первое время в его войне все было окрашено страхом и жутью. Чудом выходил живым из-под чудовищных обстрелов и налетов фашистов.
- Со временем звереешь, и тогда уже ничего не страшно. Думаешь, ну не убили сегодня, убьют завтра. Какая разница, - вспоминает фронтовик.
Сегодня, в свои без малого девяносто четыре года, он убежден, что Бог на свете есть. Всю войну Игнатий молился Богу, всегда просил неизменным обращением: "Господи, спаси, сохрани и помилуй…"
Парнишка прошел через страшные жернова войны, пускал под откос немецкие эшелоны и взрывал мосты, не давал фашистам покоя ни днем, ни ночью.
- Партизаны оказали колоссальную помощь нашим войскам. В моей Беларуси фрицы шарахались от каждого куста, - рассказывает Игнатий Тихонович. Дисциплина в партизанских отрядах была железная, а народ бесстрашный. Люди бились за свою деревню, за свой дом, воевали за родную улицу, которую топтал враг.
Ранен, но живой
Партизан Басалай с конца 1944 года служил в действующей армии.
- Командиром нашего тридцать третьего отдельного полка был полковник Знаменский.
Золотой человек, нас берег как родных детей, - вспоминает старый солдат.
Есть в биографии Игнатия Басалая тяжелое ранение в живот, осколок от немецкого снаряда понаворотил там дел, врачи чудом вытащили его с того света. Удалили часть желудка.
Говорит, очень хотел жить, потому и выжил. Выкарабкался.
Его война закончилась в Улан-Баторе. Парнишке еще не было и девятнадцати лет, а он прошел и увидел столько, что хватит на несколько фильмов.
Он еще лет десять после Победы ночами ходил в атаку, кричал во сне и просыпался в холодном поту.
Судьба занесла его в Приамурье, в маленький городок Белогорск. Игнатий устроился на железную дорогу, был путевым рабочим, затем выучился на помощника машиниста чумазого паровоза.
Там же встретил свою судьбу - чернявую Аннушку. Они поженились в первый день 1951 года. Влюбленный Игнатий в тот же день на левой руке сделал наколку со словами любви.
- Молодой был, кровь играла, - гладит татуировку Игнатий Тихонович.
У них родилась дочка, а их скромная хатка была полна смеха и счастья.
Решили уехать в Молдавию, там жил старший брат Игнатия. Захотелось пожить в более благодатном климате.
Двадцать лет как один день они прожили в Кишиневе. Игнатий Тихонович выучил молдавский язык и научился делать вино из винограда. Полюбил тот город, и они с женой рассчитывали жить там дальше. Но все изменилось.
- Советский Союз стал шататься, в воздухе запахло национализмом. Я очень чуткий к этому, - признается Игнатий Басалай.
Он принял решение возвращаться на родину Аннушки, в Приамурье. Так за два года до развала большой и сложной страны они очутились в Благовещенске.
Удачный обмен жилья - и они стали обладателями удобной "трешки" в самом центре Благовещенска.
К параду годен!
Выйдя на пенсию, дед Игнатий, ко всеобщему удивлению, научился шить рубашки, брюки и даже модные кепки.
Говорит, что однажды от нечего делать распорол старую фуражку, а затем с легкостью скроил новую из тесной кожаной куртки.
- Я Аннушке своей шил платья и ночные сорочки. Вот эти шторы тоже моими руками пошиты, - показывает он на нарядные занавески.
Грибная "охота" и рыбалка долгие годы были у него в любимцах. С начала лета и до поздней осени Игнатий Тихонович пропадал в лесу и на речке.
Лет десять назад они с супругой ездили в Святую Волю, на родину. Две белорусских недели пролетели мигом.
- С людьми наговориться не мог! - восклицает он.
Самое удивительное, что пожарище войны пощадило церковь в селе. Там его крестили мальцом. В войну там от обстрелов горела земля, а церковь осталась невредимой.
- Как будто кто все снаряды рядом положил. Храм деревянный мог от искры сгореть, но цел остался. Чудо! - замечает Игнатий Басалай.
Девять лет назад он похоронил единственную дочь, а три месяца назад отвез на погост свою Аннушку. Остался один на один с девяносто тремя годами жизни.
В доме порядок, пол в коврах, подоконники в цветах. На кухне вкусно пахнет разваренным мясом.
- А вот еще не решил, то ли борщ сварить, то ли рассольник, - улыбается Игнатий Тихонович.
Он - единственный в Приамурье, кому врачи разрешили лететь в Москву, на Парад Победы. Строгую комиссию прошел и получил вердикт "годен", шутит он.
Но помешала пандемия.
Сержант Басалай говорит, что есть цель - дожить до следующего парада.
- Доживу обязательно, мы, белорусы, народ упертый, своего всегда добиваемся, - одними глазами улыбнулся Игнатий Тихонович.
В партизаны Игнат Басалай ушел подростком, в 14 лет. Говорит, что их отряду помогали даже шестилетние пацаны.
Село Святая Воля находится в Ивацевичском районе Брестской области, сегодня там расположен агрогородок. К селу подходят знаменитые Споросовские болота, которые в годы войны надежно укрывали партизанские отряды. Фашисты боялись туда шагу ступить. Версии о происхождении названия села разнятся, первые упоминания о Святой Воле датируются 1924 годом. Деревянная Крестовоздвиженская церковь, построенная в 1922 году, и пережившая войну, сгорела в начале 80-х годов. На ее месте построен новый белокаменный храм.