Всю пору пандемии Александр Ф. Скляр не тратил время попусту. Не жаловался на отсутствие денег, как многие его коллеги. Жил на даче в Подмосковье, много думал и читал Альбера Камю, Льва Толстого, Леонида Андреева - искал у них ответы на вопросы и рецепты: как переживало человечество этапы своей истории, подобные теперешнему. Но не просто думал - а еще записывал под гитару новый "Карантинный альбом". Соединяя музыку, литературные заметки и дневниковые наблюдения. Такого в современном роке еще не было - Александр Ф. Скляр выпустил диск, благодаря которому проще и комфортнее уживаться с изменившимся за эти месяцы миром. А если обрушатся еще какие напасти - наверняка он тоже сумеет помочь. Стать мудрее, спокойнее, счастливее и еще больше беречь жизнь и друг друга...
После премьеры Александр Ф. Скляр ответил на вопросы обозревателя "РГ".
Ваша группа раньше других в России выпустила душевный акустический альбом любимых песен, назвав его по месту, где он и был записан - "Ва-Банкъ" на кухне". Туда же вы привели случайно встреченного в переходе метро баяниста дядю Гришу - ведь и такого прежде не бывало. Потом для вас Виктор Пелевин написал рассказ "Нижняя тундра", а вы для него - песни. Вышли под одной обложкой: на CD - музыка, в буклете - проза. Потом был "Город N" - антиутопия в песнях, фактически киносюжет... Эксперименты в разных музыкальных жанрах - диски "Танго сердца", "Цыганский рок-н-ролл", "Бразильский крейсер"... И наконец - философский "Карантинный альбом". Обычные успешные хиты вам уже не интересны?
Александр Ф. Скляр: Вначале я просто выкладывал в сети песни, и никакой идеи альбома у меня не было. Но карантин продолжался, песни копились и в итоге сложились в какую-то антикризисную программу, в первую очередь для меня самого. Ведь каждый раз не просто пел, но и говорил какие-то слова в начале. Делал то, что у нас, теле- и радиоведущих называется подводка. Это были мои размышления и впечатления о том, что происходит вокруг.
А первой я спел песню на стихи Сергея Есенина. Сочинил ее перед Днем Есенина на канале "Культура". Меня заранее пригласили, я знал, когда меня выведут в эфир, но что исполнял в концертах на его стихи раньше - "Клен ты мой опавший", "Не жалею, не зову, не плачу" - мне повторять уже не хотелось. Не лежала душа.
И я снял с книжной полки томик Есенина. Начал его просматривать, и уже на последних страницах нашел стихи, которые мне очень понравились - "Батум". И я написал для них мелодию. Хорошая такая, согревающая песня. Мне она показалась очень кстати, к той непростой поре. Может, поэтому и сложилась очень быстро.
Кажется, это альбом для очень разной аудитории. И песни в нем разные: по смыслу, стилистике, настроению. Но почему здесь появилась песня с одесскими мотивами - "Молдаванка", которую считают народной?
Александр Ф. Скляр: Мне нужна была эта песня, потому что в ней есть история о предательстве. И потому, что перед ее исполнением у меня сами сложились вот эти слова: "Я вам так скажу ребята - жизнь менять нельзя..." Это фраза из моего любимого фильма "Леон". Но теперь я все немного переиначил. И мысль была в том, что у каждого могут случиться непростые обстоятельства, но эти временные трудности не должны никого из нас смущать.
Что бы ни случилось, надо верить в свою миссию и свое предназначение. Не предавать того, что делал раньше. Пахал ли ты землю, учил детей, занимался ли наукой - не важно. Главное, что это - твое любимое предназначение. И ты сам его выбрал, а поэтому не имеешь права быть слабым или трусливым. Ну, если только совсем ненадолго. Поэтому я и рассказал эту историю перед песней.
Всю ее сейчас цитировать не буду: послушаете сами. Мне кажется, что она поддержит любого человека на его пути, конечно, не всегда легком. Но сразу отчаиваться все равно нельзя, не мудро, да и не полезно... А потом у меня была песня "Не влюбляйтесь смолоду, ребята". И я сделал к ней такую присказку: сидеть на карантине - не самое плохое, учитывая все прочие напасти, которые на каждого из нас могут внезапно свалиться... Да, был соблазн пригласить поучаствовать в записи диска музыкантов "Ва-Банка". Технически это было бы не сложно. Каждый записал бы дома партию своего инструмента и присылал мне. Мы бы все свели, и получилось бы звучно и мощно, потому что со мной в группе играют отличные музыканты, прошедшие в роке "огонь, воду и медные трубы"... Но я сразу решил, что это должен быть мой личный альбом. Вот такой: я сижу дома с гитарой, говорю, рассказываю, размышляю, пою... А где-то, в незнакомой мне квартире или в избушке, сидит абсолютно неизвестный мне человек. И он тоже один: слушает и тоже думает, соглашается или может быть спорит и сомневается. Мне хотелось, чтобы это был такой альбом диалогов. Пусть я и не слышу, что мне отвечают. Но наверняка ведь там тоже задумываются в ответ?! Поэтому главные действующие лица в этом альбоме у меня простые: голос, гитара и время, в которое это все записано.
Голос под гитару - не всегда гарантия искренности. Иногда включаешь альбом и находишь в нем столько студийного допрограммирования и искусственного, что даже слушать дальше не хочется...
Александр Ф. Скляр: Да, верно! И поэтому я не стал исправлять небольшие помарки и огрехи, которые были у меня при записи живьем, в домашней студии, в Подмосковье. А решил все оставить как есть, - это тоже входит в концепцию альбома.
Этот альбом может стать антикризисным для людей не только во времена коронавируса?
Александр Ф. Скляр: Он записывался в непростое время и в нем сохранился его спонтанный дух, ведь в самоизоляции сидели абсолютно все.
Поэтому я думаю, что если какой-нибудь человек будет слушать диск через несколько лет и в абсолютно другой ситуации, то станет вспоминать и сравнивать свои ощущения той поры с моими. И станет воспринимать их как дневники, у которых можно чему-то научиться и в будущем.
Сейчас я дочитываю книгу Захара Прилепина о Сергее Есенине. В ней много рассказывается об отношениях поэта с его другом и тоже поэтом Анатолием Мариенгофом.
Я про него раньше знал немного, а теперь разыскал в интернете его мемуары: "Моя жизнь, мои друзья и подруги". Ближе к концу книги Мариенгоф пишет о том, что когда умер Василий Качалов, то он пришел к его сыну - и тот рассказал, что сжег все дневники отца за много лет. "Зачем?" - изумился Мариенгоф. А тот развел руками: "Папа так просил, когда умирал..." И я очень хорошо понимаю Мариенгофа: с каким бы удовольствием и душевным трепетом мы прочитали бы сейчас эти записи замечательного актера, насколько больше узнали бы о нем и его времени...
И поэтому тоже я решил записать этот свой музыкальный дневник. Годы бегут, мы не знаем, что будет с нами, с нашей страной, да и вообще с миром. Возможно, будущие люди, спустя много лет, послушают мой дневник. И тоже наберутся сил и мужества - они , наверняка, им хоть однажды пригодятся.