Оставаясь максимально близким к тексту, Марчелли так ненавязчиво смещает акценты, что главным героем спектакля становится полковник Ростанев. "Фофан" и мямля, как он сам себя аттестует, этот персонаж, казалось бы, нужен Достоевскому только для того, чтобы выразительнее и живее показать всю мерзость деспота и фарисея Фомы Опискина. Но Ростанев в исполнении Владимира Майзингера превращается в обаятельнейшее, трогательное и чрезвычайно близкое каждому из нас существо. В его трактовке полковник - добродушный, интеллигентный человек, который просто не может существовать в состоянии конфликта с кем бы то ни было. Точнее - физически не переносит ощущения, что нанес кому-то обиду, чужую боль он чувствует острее, чем собственную.
Вообще-то играть такого насквозь положительного персонажа и трудно, и скучно. Но Майзингер находит для своего героя настолько разнообразные краски, что все два с половиной часа, что длится спектакль, его переживания гипнотизируют зрителя. Он и комичен, и обаятелен, часто жалок, временами - страшен. Но главное, что так по-человечески понятна его зависимость от демагога и глупца Фомы!
Авангард Леонтьев, играющий Опискина, будто бы не стремится выпятить своего героя в центральные фигуры спектакля. Невзрачный хлюпик надувает щеки, эффектно "срезает" Ростанева - но публика все равно с симпатией посматривает на его визави. Похоже, этого и добивался режиссер.
"Я хочу, чтобы зритель ахнул: это же история про меня!" - говорит Евгений Марчелли.
И впрямь: спектакль заставит многих о многом задуматься. Вот, например, зачем весь двадцатый век разнообразные психологи и социологи ломали головы над всякими психозами (включая массовые) и способами управлять людьми - так, чтобы тем казалось, будто это все для их же блага. И небезызвестный Дейл Карнеги в середине века написал свой труд "Как завоевывать друзей и оказывать влияние на людей". Но - зачем?! Ведь за сто лет до этого Достоевский уже внятно расписал все тонкости искусства манипуляции человека человеком.
Приемчики Фомы Опискина, в сущности, сводятся к тому, чтобы использовать себе на благо лучшие порывы чувств в его доверчивом окружении.
В спектакле Марчелли вообще все замешано на любви. На страстях, туманящих мозги. Отсюда и название. В сцене со слугой Фалалеем (Александр Якин), когда Фома публично казнит беднягу за пляску простонародного "Комаринского" в приличном обществе, на заднике сцены появляется, как подсказка, текст народной песни. Не все, возможно, помнят, но сюжет ее в самых площадных формулировках рассказывает о соитии барыни с мужиком.
И вот уже в финале, когда маменька-генеральша (Ирина Пулина) взывает к Ростаневу: "Вороти Фому! Не могу без него!", - многое в тугом узле взаимоотношений в этом доме проясняется. Она к Фоме неравнодушна. Но не может позволить себе ничего лишнего с этим "святым" семейным приживалом - потому что неприлично.
И у Фомы в душе, как видно, тоже огнь страстей - такой, что он боится признаться в них даже самому себе. От зависти он сам готов сойти с ума - и всех со свету сжить. От зависти ко всем, кто позволяет себе то, о чем он лишь исподтишка мечтает. От зависти к комаринскому мужику, который - р-раз - и пустится в беспутство. К полковнику Ростаневу, который смеет полюбить, да и готов жениться на "неровне".
Фоме Опискину такого не дано - и он манипулирует другими. В этом искусстве ему в подметки не годится никакой Карнеги. Надо заметить, что в спектакле вообще на радость зрителям роскошный актерский ансамбль: Анна Ниловна (Анна Галинова), Анастасия Светлова в роли Татьяны Ивановны, а дети Ростанева - каковы!
Спектакль стремительно летит к финалу. Известно, что "Село Степанчиково" и Фома Опискин во многом строились у Достоевского как литературная пародия на Гоголя времен его "Выбранных мест из переписки с друзьями". Об этом много сказано когда-то в литературоведческих трудах Тынянова. Федор Михайлович шел от Гоголя - и отгораживался от него одновременно.
Напоминание об этом росписью-виньеткой, завершающим штрихом звучит в спектакле. Манипулятор, прежде стоявший на пути, в нужную для него минуту соединяет руки Настеньки и Ростанева и вспоминает Гоголя: "Несчастье есть, может быть, мать добродетели. Это сказал, кажется, Гоголь, писатель легкомысленный, но у которого бывают иногда зернистые мысли".
В спектакле у Марчелли эти зерна прорастают. Финал: все счастливы и благодарны лицемеру. Ходячий фейк, создатель своевременных иллюзий - Фома Фомич непобедим.