- Проходите, я не могу вас не принять. Вы из такой дали, - сказала она, впуская меня в свой кабинет.
Мы проговорили два часа. Это был один из лучших разговоров в моей жизни. Нет, не интервью, а разговоров…
Она прослужила искусству больше восьмидесяти лет. Целую эпоху - даже в измерении мирового искусства. И за эти годы Ирина Антонова составила о самых важных жизненных ценностях свое, особое, независимое от общепринятых стандартов мнение. О гениальности, которая рождается на земле, а не падает милостью божьей с неба. О смирении, которому не стоит подражать. О роскоши, которая вовсе не нужна, если она не имеет границ. И о том, почему до почти 90 лет она вообще не думала о смерти. Сегодня ее слова звучат как завещание.
Закон одаренности
Закон одаренности пока не открыт. Но я не думаю, что это капает с неба. Потому что с неба много что капает. Одаренность - это сочетание чего-то непостижимого в человеке, формула одаренности неизвестна. Но я уверена в том, что это не капает с неба.
Я многократно говорила, у меня нет веры, может, меня так родители воспитали. Потом, это опыт человека, который много живет и много видит. Человека, который привык думать. Сколько на свете горя, зла несправедливости... Кому это надо? Если это разрешает делать Бог, который олицетворяет справедливость и правду, то зачем ему так корежить мир? Для чего?
И вообще, зачем человек рождается с этим набором дурных способностей? Совершать гадкие поступки и творить отвратительные дела. Зачем и кем придумана такая система?
Нас уверяют, что Бог всемогущ, если это так, тогда он же может по-другому мир сложить? Я не понимаю зависимости жизни от кого-то всемогущего.
А если мы от кого-то зависим, то к нему и требования надо предъявлять, вот мы и предъявляем. Но не имеем ответа. Я не воинственный атеист, я размышляющий, думающий человек. Это разные вещи. Скажем так, за свои 95 лет я не нашла подтверждения тому, что Бог существует. Как бы было хорошо, чтобы в жизни было к кому обратиться. Но пока не к кому.
Пятьдесят комнат несчастья
Понимаете, мы умрем, наша плоть истлеет и все. В этом нет у меня никаких сомнений. В бессмертие души я не верю. Но есть одно существенное "но". Надо что-то оставить после себя. Это очень важно. Надо сделать какой-то вклад. Если ты озабочен только сегодняшним днем и тебе надо жилье в пятьдесят комнат, то это один вопрос. Ну скажите мне, зачем человеку дом в пятьдесят комнат? Даже если у тебя большая семья, то тебе хватит четырех, ну максимум шести комнат.
Я так и не смогла это понять. Мы часто себя ведем и живем так, как будто у нас нет рук, ног и даже головы.
Когда у человека пятьдесят комнат, это говорит о неправильном понимании того, для чего он родился. Он и родился для этих пятидесяти комнат, чтобы их обставлять, убирать и украшать. Это же страшно непродуктивная жизнь.
Если бы ты усыновил пятьдесят детей и расселил их по этим комнатам - это одно, но иметь эти комнаты "для себя" - не понимаю.
Я за качественную человеческую жизнь, человек должен себя удовлетворять и в одежде, и в еде, и в условиях жизни. Но должен быть предел и главное - понимание, до какой степени тебе это необходимо.
Смирение непродуктивно
Мне близки принципы порядочности, добра, желания сделать добро другим, не делать зла. Смирение мне не нравится, понимаете, оно не дает возможности развиваться.
Нельзя превращаться в полное послушание. Человек должен быть внутренне активен, смирение как модель поведения не достойна подражания.
Человек должен развивать свое тело, душу, знания, талант. А смиренному это невозможно.
Урок от сына
Запомнила урок справедливости, который я получила от своего сына. Когда он учился в первом классе, мне позвонила его учительница и голосом полным напряжения сказала: "Ваш сын ведет себя неправильно".
Оказалось, что учительница поставила в угол девочку за какой -то проступок. Боря ни слова не говоря вышел из-за парты и встал рядом с ней.
Она ему сказала: "Борис, я же тебя не ставила в угол". Он ответил одним словом "несправедливо" и продолжал стоять.
Вот это очень говорящий маркер, как человек понимает справедливость и как он борется с несправедливостью.
Зависть - очень мощная антисила. Но любовь сильней! Только поэтому, что она сильней, мир и держится. Недаром же один из самых главных образов, который проходит через всю историю мирового искусства - это образ матери. Понимаете, мать - синоним любви.
Возьмите живопись. Сколько мировых шедевров, на которых изображены женщины с детьми на руках. А если не считать шедевры, а просто живопись?!..
От Мадонны до крестьянки, все с младенцами на руках. У великого Крамского есть картина, от которой глаз невозможно оторвать - "Неутешимое горе", где мать стоит у гроба ребенка. Повторяю, через всю историю мирового искусства проходит образ матери, а значит, образ любви.
В сегодняшнем искусстве его стало меньше. К сожалению.
Моя природа
Моя природа, вероятней всего, это генетика. Моя мама прожила сто лет и пять месяцев и умерла на ходу. Она до последнего дня читала газеты пачками, я вечером приходила домой, она мне говорила: "Ты это обязательно прочитай, а на это не трать время", - и я с ней часто соглашалась.
"На мужа смотрела как в зеркало…"
Когда муж умирал, я зашла в реанимацию. Гладила его по руке, что-то говорила. Ему было очень тяжело, он задыхался, был подключен к аппаратам. Затем, из последних сил прохрипел: "Я тебя люблю". (Плачет.)
Часто ли я плачу? Крайне редко, мои слезы связаны чаще всего только с искусством. Могла плакать, видя, как Галина Уланова гениально танцевала "Джульетту"…
Немножко верила в бессмертие…
Вы будете смеяться, я долго, лет до 90, о смерти не думала вообще.
В голове сидела смешная мысль: с какой стати я должна умирать? Я очень часто так думала, что потом даже немножко стала в это верить. Искренне считала, что смерть туманна и маловероятна. В какой-то момент все стало на свои разумные места, я прекрасно понимаю, сколько мне лет. Можете мне не верить, но у меня нет никакого внутреннего страха и ужаса перед смертью.
Я никогда не думала и не думаю, как мир будет без меня. Зачем? У меня в жизни есть два дела. Одно из них мое личное и связано с моим сыном. Оно никого не касается. И это самое главное дело. Мой сын болен и не сможет жить после меня…
Второе дело - это музей. Сейчас очень искажены идеи музейного городка, создание которого я начинала в 1961 году буквально сразу, как стала директором.
Я хочу кое-что вернуть на нормальный путь, но меня слышат очень плохо. Очень надеюсь, что услышат.
Маяки? Нет у меня внутри никаких маяков, я буду цинична, но я сама себе маяк. Сама иду на свой свет, понимаю, что его осталось немного и понимаю, что он обречен погаснуть. Я должна доверять себе, своему опыту, и постараться по мере сил, сделать все, что я считаю важным.
При этом я читаю лекции, делаю выставки, но это моя текущая работа. А жизнь я посвятила тому, чтобы здесь был музейный городок. Когда я сюда пришла, тут был один дом, одно здание, а сейчас целый комплекс стал, целый организм. Главное, чтобы он не превратился в дешевый шоу-центр.
Жизнь люблю по-прежнему! Вот до сих пор вожу машину, за рулем с 1964 года, тогда в Москве женщин-водителей были единицы, и мне нравилось быть в числе этих единиц. Потом, машина - это прекрасно, чувство личного пространства. Никого нет вокруг и чувство своей территории. И скажу вам честно, если где-то бывает возможность прибавить скорость, я это делаю с удовольствием.
Моя записная книжка - это особый документ. И сегодня многим, кто там записан, я уже звонить не могу. По одной причине - их уже нет на этом свете. Вот вам мой ответ на вопрос об одиночестве.
Ирина Антонова родилась 20 марта 1922 года. В Государственном музее изобразительных искусств имени А. С Пушкина работала с 1945 года, с 1961 по 2013 год была его бессменным директором. После - президентом музея. Доктор искусствоведческих наук, одна из шести женщин нашей страны, полный кавалер ордена "За заслуги перед Отечеством". Владела четырьмя языками. 64 года была женой Евсея Ротенберга, доктора искусствоведения. Умерла 1 декабря 2020 года в 98 лет.