Окончив Школу-студию МХАТ вместе с Олегом Табаковым и Евгением Урбанским, он по-настоящему обрел себя в театре Анатолия Эфроса. Главная роль в "Ста четырех страницах про любовь" сделала его знаменитым и подарила мастерство. Как и другие актеры "Ленкома", Гафт разделил судьбу опального режиссера. Блистательный "Обольститель Калабашкин" был закрыт сразу после премьеры, "Три сестры", где Гафт репетировал Соленого, тоже запретили. Эфрос раскрыл в нем его уникальный образ, в котором сквозь яркий темперамент сквозила глубокая тайна судьбы и острая, порой мучительная мысль.
Легкомысленно и весело вступивший в профессию, Гафт, кажется, всю жизнь потом мучил себя рефлексией, неудовлетворенностью, переходя от одного режиссера к другому. Гончаров, Эфрос, Завадский, Плучек, Ефремов, Фоменко, Фокин. Его незабываемый граф Альмавива, приводивший всех в восхищение, исчез после скандала с режиссером ("Вы никакой не граф. По сцене ходит урка!" - кричал Плучек).
В "Современник" он пришел в 1969 году. Сыгранные им здесь Гусев в "Валентине и Валентине" (режиссер Фокин), Глумов в "Балалайкине и К " (в постановке Товстоногова), Адуев-старший в "Обыкновенной истории" и Хиггинс в "Пигмалионе" (спектакли Галины Волчек) навсегда вошли в золотой фонд "Современника".
Роскошный и бесшабашный гусар, желчный и ядовитый Аполлон Митрофанович из "Чародеев" и другие его звездные, полные праздничного темперамента кинороли, не отменяли его остро болезненного и сатирического взгляда на людей и современный мир, а легкие и желчные пародии, кажется, тяжелели на глазах. Написав лет десять назад "Сон" о Сталине, Гафт, меланхолик и мизантроп, сыграл его, протащив на себе вериги своего персонажа с физическим ощущением тяжести. Мучительная интонация ночного кошмара была разлита в спектакле, поставленном Романом Виктюком.
В 2007 году одну из своих лучших театральных ролей он сыграл в пьесе Николая Коляды "Заяц. Love Story". Мощная работа вырастала точно поверх авторского текста, вызывая восторг и горечь. Долго и молча слушая истерические крики бывшей жены, сыгранной Ниной Дорошиной, глядя с состраданием и какой-то мучительной, печальной нежностью на ее запоздалые танцы, Гафт читал свои иронические четверостишия, которые только подчеркивали невыносимость боли.
В игре Гафта было понимание и оправдание несостоявшегося, убитого, растерзанного самим собой или обстоятельствами таланта. Поверх бессилия и не впрок пошедших усилий он все равно оправдывал человека. Гафту было неважно, что его герой - всего лишь спившийся актер-неудачник. В его стати, в его истерзанном, полном трагизма взгляде была тайна совсем иной судьбы.
Казалось, что в пьесе Коляды он сыграл все несыгранные трагедии Шекспира. Страстно и тонко, глубоко и пронзительно. Гафт читал монолог Отелло или лагерные стихи, как отсидевший, побитый судьбой, истерзанный, но не склонившийся перед житейской пошлостью художник. Мощь скопившегося, но долго скрываемого чувства к женщине и безнадежная сила одиночества, печаль по поводу несовершенства мира - все это он предлагал публике щедро и мастерски.
Он будто продолжал доигрывать своего Отелло в спектакле Анатолия Эфроса. И становилось горько от того, как много он не сыграл.
Теперь уже и не сыграет.
ВОЙНА. Отец Валентина Гафта - Иосиф Рувимович - был по профессии адвокатом. На фронт в 1941-м ушел добровольцем. Вернулся в звании майора в 1944-м, после тяжелого ранения. Два дяди актера - родные братья мамы - и двоюродный брат, сын одного из них, погибли под Сталинградом. Мама, Гита Давыдовна, много лет ходила на Белорусский вокзал: вдруг все-таки вернутся?
СПОРТ. Валентин Гафт любил и футбол, и хоккей. Рассказывал: "Я видел зарождение хоккея... Все играли в велосипедных шлемах и чуть ли не с самодельными клюшками. Я видел, как наши, не привыкшие так биться физически, валились через борт в столкновении с чехами. Но ничего, быстро освоились и стали чемпионами мира и Олимпийских игр".
Особенно уважал он вратаря Владислава Третьяка и форварда Валерия Харламова. На съемках фильма "Жребий" Харламов помогал актеру ставить кистевой бросок и оттачивать мастерство дриблинга.
ЛЮБОВЬ. Со своей женой Ольгой Остроумовой до свадьбы Валентин Гафт был знаком почти 20 лет - со съемок в фильме "Гараж".
Актер вспоминал: "Мне она очень нравилась. Давно. Но я знал, что она занята. И, судя по всему, человек она очень серьезный, верный. Настоящий!.. Поэтому в "Гараже" я ее, конечно, внимательно разглядывал, но даже не сделал попытки подойти...
И только спустя 20 лет, случайно увидев ее по телевизору, вспыхнул и понял: вот она - моя! Так судьба распорядилась, что мы с ней несколько дней спустя встретились. Совершенно случайно. На концерте... Мне кажется, что она достойна гораздо лучшего, чем я. Она потрясающая женщина!..
С ней я такой, как я есть. Это не значит, что все так просто... Но когда тебя понимают, эти мгновения блаженны..."
Подготовил Александр Алексеев