У аудитора Ольги К. три тайны: она в 45 лет перенесла онкологию, химиотерапию и наблюдается в хосписе. "Смерть - это то, что бывает с другими", - словами Иосифа Бродского она теперь объясняет свое отношение к себе. Она знает, из-за чего боится потерять работу, привычное окружение, любимое хобби - горные лыжи. Но если Бродский с размышлениями о смерти вошел в цитатник великих, то женщина не делится ими ни с кем.
- Всему виной предубеждение, будто паллиативная помощь - это сопровождение смерти, - говорит главный внештатный специалист по паллиативной помощи Минздрава России Диана Невзорова. - А мы перешагнули ту стадию, когда помогали только онкобольным в последней стадии. Общество идет по пути оказания помощи неизлечимо больным, которые чувствуют себя здоровыми, - учатся, работают, растят детей и внуков.
Еще в 2014-м, по данным ВОЗ, Россия по четырехбалльной шкале доступности паллиативной помощи находилась на стадии 3А. В 2020 году страна вместе с Австрией, Аргентиной, Латвией, Казахстаном и Чехией вышла почти на максимальный уровень ее развития - 4А. Выше только уровень 4Б, когда цель достигнута. "Дорожная карта" - федеральная программа "Медицина милосердия" - оказывает помощь более 785 тысячам из 1,2 миллиона нуждающихся в ней. При этом лишь 30 процентам - в больницах, 70 процентам - амбулаторно или дома. Вот только в России паллиативная помощь обрастает мифами. Даже врачи ими заражаются.
- Зачем вам учет в хосписе? - спросила терапевт местной поликлиники Ольгу К. - Там же всех через стационар пропускают, а из него, сами знаете…
И хотя приняты законы, которые дают право выбора пациенту на комплексное лечение дома, в амбулатории или стационаре, разрешено обезболивание дома, подобная неосведомленность докторов укореняет слухи.
- Мне в голову не приходило, что хосписы не только облегчают боль, но и помогают в адаптации дома и даже на работе после курса лечения, - делится социолог ВЦИОМ Кирилл Родин. - Я когда столкнулся с нуждой в услугах хосписа, развел две проблемы - лечение близкого человека и его последующее трудоустройство, хотя все можно сделать в одном центре.
Однако этот новый, медико-социальной подход к развитию общества, не всеми разделяем. "Зачем больному работать?" - отговаривали Родина родственники. "Угробишь", - предупреждали знакомые, которые дали ему работу. Первых, уже по итогам исследования ВЦИОМ, свыше 55 процентов, вторых - около 20. При этом 47 процентов опрошенных слышали о термине "паллиативная помощь", но затруднились объяснить его значение. 27 процентов - "слышали что-то", еще 25 рассуждали о проблеме с налетом декларативности, а 18 процентов сознались: "Точно не знаю, что это такое". Хотя когда исследователи объяснили, то выяснилось, что 44 процента пользовались такой помощью.
- Для меня говорящими цифрами опроса стали 56 процентов тех, кто не сталкивался с паллиативной помощью, но оценивают ее как недоступную (59 процентов) и некачественную (31 процент), - говорит главный внештатный детский специалист по паллиативной помощи Минздрава России Елена Полевиченко. - Кстати, осенью паллиативной помощи в России исполняется десять лет. В ковид не ужата ни одна программа. Но те, кому она оказывается, все равно остаются "невидимыми людьми".
- Все потому, - считает профессор факультета философии Челябинского ГУ Владимир Рыбин, - что паллиативная помощь вышла из безнадежности милосердия, которое ничем не измерить. И пришла в профессиональную медсреду.
Рыбин вычленил тенденцию: там, где паллиатив двигают волонтеры, такая помощь постепенно из института адаптации к болезни превращается в институт жизни. А еще он видит: за философией всегда идут деньги. Паллиативная помощь финансируется не из ОМС, а из бюджета регионов. И денег не хватает всегда и на все. "Парадокс, - соглашается Диана Невзорова, - но хозяйский подход добровольцев удерживает встающую на ноги паллиативную помощь от многих крайностей". Эксперты заметили данность: есть волонтеры в хосписе, там с кашами и лекарствами - все как надо. Нет добровольцев - пришло время закрытое медучреждение проверять.