Настало ли время переводить церковнославянский на русский? Можно ли где-то сегодня обучиться этому древнему языку? И зачем Кириллу и Мефодию понадобилось переводить священные тексты с греческого на славянский? Об этом наш разговор с доктором филологии УрФУ, одним из ведущих ученых в стране в области религиозной коммуникации Татьяной Ицкович.
Татьяна Викторовна, так зачем братья Кирилл и Мефодий больше тысячи лет назад взялись переводить тексты священных писаний с греческого на славянский?
Татьяна Ицкович: Это было время принятия христианства. Представьте людей, живущих на огромной территории, веками поклонявшихся языческим богам. Чтобы они поняли и приняли для себя православие, о священных истинах новой религии конечно необходимо было рассказывать на близком и родном им языке. Греческий однозначно вызвал бы отторжение как язык чужаков. Поэтому Кирилл и Мефодий создали азбуку. Используя ее, перевели священные книги именно на славянский язык. С тех пор на нем ведется богослужение во всех славянских странах, где есть православие - в Болгарии, Сербии, Черногории, Молдавии, Украине, Белоруссии и других. Сейчас можно только представить, какой это был колоссальный труд. Священные тексты братья переводили буквально слово в слово.
То есть изначально это было два языка - для служения в храмах один, а для бытового общения другой?
Татьяна Ицкович: Да, бытовым церковнославянский не был никогда, на кухнях на нем не разговаривали. Он сразу пришел как письменный язык. На нем читали, создавали тексты, использовали для богослужения. Вместе с ним бытовал и вполне земной древнерусский язык. Общаться с языческими духами, например, наши предки предпочитали на привычном для них тогда славянском языке.
Церковнославянский в те времена - это примерно то же самое, если бы сегодня мы услышали, как кто-то разговаривает высоко литературным книжным стилем. Вычурно и не всегда понятно.
При этом влияние друг на друга эти две ветви языка, разговорного и письменного, конечно, оказывали. Но прошло больше тысячи лет, а церковнославянский мало изменился, существует все в тех же строгих религиозных рамках, а русский развился. Церковнославянский преподают сегодня только для специалистов на филфаках, в семинариях и воскресных школах.
Татьяна Викторовна, как вы думаете, настало время вести богослужения на русском? Ведь когда язык, на котором говорят в храмах, будет понятен, это только привлечет в них прихожан.
Татьяна Ицкович: Сегодня это вопрос дискуссионный. Одна часть верующих считает, что сделать это необходимо было уже давно, а другая полагает, что от этого язык богослужений потеряет свою сакральность.
Я человек воцерковленный, и признаться, сама долгое время стояла на позиции, что ничего менять не нужно, пусть в храмах будет свой, особый язык. Но чем больше я погружалась в изучение этой темы как ученый, тем более мне становилось очевидным, что богослужения сегодня надо вести на русском: оно должно быть доступным и понятным, как и в те времена, когда священные тексты перевели для нас с греческого Кирилл и Мефодий.
Ведь тогда святые братья сделали нам такой бесценный подарок, значение которого для развития культуры нашей страны оценить просто невозможно. Они сделали все, чтобы христианизация прошла безболезненно. Поэтому я убеждена, что язык богослужения и сегодня должен быть максимально понятен людям. От этого он станет только богаче. Прихожане будут куда глубже понимать смысл религиозных текстов.
Интересно, что, когда я защищала докторскую на эту тему, меня поддержал священник, который присутствовал на защите. А вот оппонентом у меня был как раз человек светский. Он высказывался против.
Когда-то поднимался вопрос перевода с церковнославянского на русский?
Татьяна Ицкович: Да, до пролетарской революции церковь уже была близка к этому. Тогда всерьез ставилась эта проблема. Но потом на долгие десятилетия наступило безвременье, годы государственного атеизма, когда взрывали храмы и расстреливали священников. Сейчас этот вопрос официально почти не поднимается. И понять, почему, на мой взгляд, можно: очень многие воспримут как покушение на святое саму попытку введения богослужений на русском языке. Очевидно, должно пройти какое-то время, чтобы общество к этому пришло. Хотя уже сегодня священные тексты переведены, например, для богослужения для коренных малочисленных народов Севера и Дальнего Востока. И проповедь в храмах звучит на русском, именно для того, чтобы она была понятна прихожанам.
Большинство прихожан не понимают языка, на котором священник ведет службу?
Татьяна Ицкович: Увы, да, основная масса верующих не смогут пересказать смысл сказанного, если батюшка потом не расскажет по-русски, о чем именно говорится в той или иной молитве. И на эту тему, к слову, у людей воцерковленных существует много шуток. Православный юмор - это вообще особый очень интересный культурный пласт. Вот, например, один из анекдотов.
Бабушка слушает молитву на вечерней службе "Да исправится молитва моя, яко кадило пред Тобою ...". Но понимает "яко кадило", так как слышит и эмоционально восклицает: "Да, батюшка, я не только крокодило, я и бегемото".
На самом деле, если вдуматься, в этом анекдоте таится особый глубинный духовный смысл. Пусть слов бабушка не разобрала, но она интуитивно уловила главное, и покаяние ее очень глубокое и искреннее: кто я пред Богом, "я не только крокодило…". Кто все мы перед Богом? Тут ведь целая философия отражена, несмотря на всю иронию, содержащуюся в анекдоте.
Православные шутки над собой говорят о том, что верующие очень живо реагируют на проблемы в церковной среде. Что это абсолютно живой организм. И когда-то, я убеждена, службы в Русской православной церкви все же будут на родном, понятном всем русском языке. Думаю, народ этого достоин.