Как вы оказались в этом проекте?
Михаил Татарников: Известный лондонский менеджер Марк Хилдрю позвонил мне два года назад и отрекомендовал очень интересный фестиваль Grange Park Opera, в рамках которого планировалась премьера опер Римского-Корсакова. А в сентябре 2019 года в Петербург приезжал постановщик этого спектакля Дэвид Паунтни, мы встретились с ним и обсудили детали постановки.
Не интересовались у Паунтни, почему он решил взяться за совсем не ходовую в западном оперном мире "Псковитянку"? Само слово - Pskovityanka - иностранцу и произнести-то непросто.
Михаил Татарников: Дэвид хорошо знает историю России и русскую музыку, с пиететом к ней относится, что очень чувствовалось на репетициях. Я однажды решил его проэкзаменовать, погонять по русской истории, и выяснилось, что он в ней разбирается. А если возникали сомнения, он не стеснялся спрашивать, прислушивался ко всему. Задавая вопросы по звучанию и значению той или иной фразы в либретто, которая для русского уха как бы сама собой разумеющаяся, он своим взглядом со стороны заставлял меня о многом задумываться, по-другому смотреть на те или иные слова. Это очень помогало мне как дирижеру. К счастью, у нас было достаточно времени для репетиций, чтобы тщательно отработать каждую фразочку, за которой раскрывались более масштабные смыслы.
А по музыке режиссер не задавал вам вопросов?
Михаил Татарников: Он полностью доверил музыкальную сторону мне. Но мы обсуждали, например, паузы между репликами, которые в этой опере крайне важны, особенно в диалогах Иоанна Грозного с Токмаковым и Ольгой. У нас было настоящее взаимодействие режиссера и дирижера, мы вместе придумывали.
Какую интерпретацию этого витка русской истории предложил Паунтни?
Михаил Татарников: В начале спектакля Иван Грозный появляется в историческом костюме, но затем режиссер перекинул мост от Грозного к Сталину. Известно, что Сталин читал письма Ивана Грозного и, как говорят историки, на одном из них даже надписал: "Учитель". Мнительность, подозрительность, усилившиеся к концу жизни, стали у Грозного проявлением паранойи. Опричнину можно сопоставлять с той же ежовщиной. Но для меня такая параллель кажется лежащей на поверхности, хотелось чего-то поинтересней. С современной ситуацией в спектакле нет пересечений.
На мой взгляд, было бы любопытней, если бы режиссер перекинул мост от Ивана Грозного к Генриху VIII (сидевшему на троне в том же XVI веке почти 40 лет, сменившему шесть жен, из которых двум отрубили головы, одну заточили в замке, одна умерла сама, но двум удалось выжить. - Ред.). После того как я высказал такое предположение, мягко напомнив о Генрихе VIII, со мной больше решили не обсуждать историю. Паунтни сразу сказал, что эта опера прежде всего об истории любви отца к найденной дочери.
История историей, а личную жизнь никто не отменял?
Михаил Татарников: Да, на фоне всего происходящего царь раздираем противоречиями, сам себя прерывает, останавливает, рефлексирует о своей мягкотелости - и уверяет, что он "не людоед, не медведь косматый". Его характер хорошо передает внезапная смена настроений, где раздражительность сменяют приливы нежности. В "Вере Шелоге" упоминается первая жена Грозного Анастасия, после смерти которой он буквально слетел с катушек. Паунтни не знал, что она положила начало роду Романовых.
Как проходили репетиции?
Михаил Татарников: Английские оркестранты славятся быстрым и качественным выучиванием. Хором и солистами я тоже был очень доволен.
Ольгу исполняла Эвелина Добрачева, безупречная в работе, у нее чистый тембр, ясная интонация, очень понятен текст. Грозным был Клайв Бейли, который в свое время пел и Бориса, но это его первый опыт работы с русским дирижером.
"Псковитянка" получилась резонансной?
Михаил Татарников: Да, это же такая русская-русская опера. У меня есть дом под Псковом, что добавляло в момент дирижирования ощущение чего-то родного. Я знаю, что такое псковские дали, на фоне которых Туча запевает свою песню. Я показывал фотографию наших ландшафтов американскому тенору Карлу Таннеру, чтобы объяснить, что же такое наши просторы.
Справка "РГ"
Михаил Татарников в 2012-2018 годах был музыкальным руководителем и главным дирижером Михайловского театра. Лауреат высшей театральной премии Петербурга "Золотой софит". Сотрудничал с оперными театрами в Монте-Карло, Сан-Франциско, Театре Лисео в Барселоне, миланским Ла Скала, Парижской оперой, Театром Елисейских Полей, Большим театром Бордо, берлинской "Комише опер", венским "Ан дер Вин", Баварской государственной оперой, брюссельским "Ла Монне", Варшавской национальной оперой. В августе 2020-го выступил на юбилейном 100-м Зальцбургском фестивале.