Вы знакомы с "Балтийским домом" почти три десятка лет. Ваш Oskaro Korunovo teatras постоянный участник одноименного международного фестиваля.
Оскарас Коршуновас: Да, недавно смотрел на Малой сцене спектакль "Шатуны" режиссера Романа Муромцева и вспомнил, как в 93-м году мы показывали на фестивале обэриутскую постановку "Там быть тут". А после на сцену вышел театральный критик и начал объяснять зрителям, что же они видели. С годами все поменялось…
Понятно, что меняется и ваше мировоззрение - и "Смерть Тарелкина" в БалтДоме не то, что "Смерть Тарелкина" в московском театре Et Cetera, который вы поставили с Александром Калягиным 16 лет назад. Признаюсь, мне никогда не казалось, что Сухово-Кобылин - тот автор, которого, как Шекспира, можно интерпретировать по-разному.
Оскарас Коршуновас: Я бы с вами поспорил. Конечно, Сухово-Кобылин не возведен в пантеон мировой литературы, как Шекспир, но между ними есть кое-что общее. Один из самых глубоких современных шекспироведов Ян Котт говорит о важности для Великого Барда концепции власти. Но и трилогия Сухово-Кобылина тоже о власти. Но не короля или волшебника Просперо из "Бури", а власти правосудия. Причем, правосудия, в котором нет правды. По Сухово-Кобылину суд - обиталище дьявола. Драматург, как известно, через этот ад прошел сам. По так и не доказанному обвинению его и не сажали, и не выносили оправдательный приговор. Просто годами держали на крючке, вымогая деньги на судебные издержки.
Да, в первой пьесе трилогии "Дело" у него немало хлестких фраз про "волчью яму судопроизводства"…
Оскарас Коршуновас: Я, кстати, поначалу как раз думал поставить "Дело". Вернее, вначале вообще речь шла обо всей трилогии Сухово-Кобылина. Чрезвычайно актуальная вещь сегодня. И не только для России. И потом меня больше интересует не социальная актуальность, хотя она по-прежнему важна, а тема, которая возникает именно в "Смерти Тарелкина". Я ее называю проблемой идентификации Тарелкина.
Речь идет о его попытке понять, кто он есть такой? И почему таков?
Оскарас Коршуновас: Нет, все глубже. Тарелкин сочиняет себя нового. Как говорят французские философы, которыми я сейчас интересуюсь - Жиль Делез и Феликс Гваттари, у всякой структуры существует альтернативный вариант. Смысл в том, что мы всегда можем создать свой альтернативный образ жизни, отказавшись от того, что нам навязывается обществом. То же происходит и с Тарелкиным - через свои фиктивные смерти он выбирается из порочной социальной матрицы, с ее фундаментальными формами религии, общества. И в конечном счете обретает свободу.
Так что несмотря на то, что Сухово-Кобылин написал чуть ли не водевиль, гротеск, в пьесе есть большая глубина и даже метафизика. В общем, в Петербурге будет совсем другой спектакль, нежели был в Москве. Он будет легче и веселее, а с другой стороны, более глубокий и философический. Даже жанр обозначили, как футуристическая кибертрагикомедия.
В чем же футуризм пьесы, написанной в 19 веке? И почему вы решили в костюмах сделать прямую отсылку к спектаклю Мейерхольда 1922 года?
Оскарас Коршуновас: Темы, которые раскрыл Сухово-Кобылин - что между законом и правдой бывает огромная пропасть, что суд, который должен творить справедливость, не редко оказывается машиной, творящей несправедливость, - эти темы были актуальны и в его время, и в 20-е годы ХХ века, и в 20-е годы XXI века, и возможно в будущем будут еще более актуальными. Поэтому в нашем спектакле есть видеоряд, своего рода дополненная реальность, насыщенная фракталами, математическими формулами, символами, которые ассоциируются с будущим, как мы себе его представляем.
Но почему ваш Тарелкин - женщина? Вернее, почему его играет актриса?
Оскарас Коршуновас: А потому, что пришло время женщин. Если в шекспировские времена нормой было то, что мужчины играли женщин, то, как мне кажется, в наше время нормой становится обратная ситуация. Все тот же Делез утверждает, что на смену мужского мира - патриархального, иерархического, централизованного - приходит то, что он называет "молекулярной" структурой. Возьмем интернет. Это некая другая система, она горизонтальная, не имеет ни начала, ни конца. И по Делезу, такую же структуру имеет женщина. Поэтому будущее за женщиной, как за более подвижной и более приспособленной к новому миру, и соответственно к новому театру.
В этом новом мире Netflix заказывает первый российский сериал "Анна К", где Анна - светская львица, жена будущего губернатора Петербурга, а Вронский - наследник алюминиевой империи. Понятно, что классика вечна, но почему не написать современную историю?
Оскарас Коршуновас: Во-первых, мне кажется, в Европе я единственный режиссер, который не переписывает пьесы, поскольку и без того способен интерпретировать их на языке театра. И, кстати, что касается "Смерти Тарелкина", мы сохраняем красоту текста автора. А во-вторых, почему вы выделяете драматургию? А что, есть большая современная литература? Или кино? Появился Facebook, и оказалось, что по-настоящему глубокие авторы, способные рефлексировать по поводу сегодняшнего дня, не имеют подписчиков, а непонятно кто и непонятно за что получает тысячи лайков и миллионы подписчиков. Мир меняется… Но все же насчет хороших драматургов я бы поспорил. Есть многоплановые, глубокие авторы, при этом успешные - Иван Вырыпаев, например. Его сейчас по всей Европе ставят, Чехову такое и не снилось…
Но меня, признаться, больше страшит другое. Помните, у Булгакова "рукописи не горят". Да, возможно, они не горят. Но о них забывают. Я к тому, что сегодня помимо всего прочего, - не знаю, как в России, но в Литве точно - абсолютный кризис критиков, профессионалов, чья задача отмечать все талантливое. А к сожалению, мир так устроен, что чтобы творческий акт стал событием, его нужно заметить и рассказать о нем.
Я знаю, что вы работаете в Литве над антиутопией Марюса Ивашкявичуса "Спящие", той, что прошлым летом поставили в формате зума.
Оскарас Коршуновас: Да, была онлайн-читка, с участием Ксении Раппопорт и других знаменитых людей. А сейчас я вернулся к пьесе уже в реальном формате. Действие разворачивается в XXII веке после глобальной катастрофы человечества. Карта мира изменена до неузнаваемости - Парижа, например, нет вообще, Сена иссякла. С водными ресурсами беда, и это вынуждает человечество жить в две смены - новейшие технологии это позволяют. Одна смена - это тоталитарный мир мужской власти, другая - либеральный мир любви и власти женщин. В какой-то момент начинается столкновение разных принципов нового мироустройства.
Когда-то человечество мечтало о будущем, как об утопии, земном рае, а сегодня все страшатся этого будущего.
Оскарас Коршуновас: Мы вдруг осознали, что никогда еще в истории человечества мир не контролировался так глобально. Вот мы с вами сейчас говорили о Делезе, ваш мобильник "слышит" наш разговор и уже не стоит удивляться, если вы начнете получать рекламу трудов Делеза. Похоже, в будущем демократия, как ее понимали в античное время, будет уже невозможна. И что придет ей на смену? Это, конечно, тревожит…