Да мало ли чего есть в Спасском-Лутовинове. Когда-то сам Иван Сергеевич, молодой еще, после долгой отлучки, был впечатлен: приехал - дотемна под окнами танцевали и пели. Одна красавица-крестьянка сразила наповал. Так и писал Полине Виардо: "Она все время то немного приподнимала, то опускала свой передник - вы не поверите, как это было изящно". И если это - аргумент для классика, то нам и сомневаться нечего. Надо собираться - и прямиком в тургеневское Спасское.
От Москвы до музея-заповедника недалеко. Три часа на скоростном поезде до Мценска (а там рукой подать). Часа четыре, если на авто. Но это от Москвы - а тут поблизости недавно оборудовали автокемпинг, и по номерам машин понятно: едут отовсюду. Страшно сказать, бывают даже из Сибири или с Дальнего Востока. Как их занесло? А так. У тех, кто засиделся в самоизоляции, бывает ощущение, что мир сошел с ума. Но вот же. Выясняется: не так уж безнадежен мир, если, как прежде, едут и везут детей к Тургеневу.
Впрочем, не будем отвлекаться. Собрались в ночное - глаз надо держать востро. Напротив входа в музей-заповедник - каменный склеп. Оттуда, как стемнеет, еще с тургеневских времен выходит тень усопшего барина Лутовинова и бродит в зарослях Варнавицкого оврага, мимо пруда. Ищет, говорят, разрыв-траву. А "Бежин луг". Все помнят, сколько там страшилок, - и как раз в ночное.
Конечно, для такого путешествия неплохо запастись лаптями. Но в наше время лапти - сплошные сувениры. Сергею Ступину, директору "Спасского-Лутовинова", удалось найти мастеров только на Брянщине. Оттуда и привез лаптей: ночное - это же и представление, литературный квест. Проводниками в мир Тургенева здесь выступают и сами сотрудники музея-заповедника, и их дети, шестеро отважных мальчиков. Сами придумали, сами создали сценарий.
Сегодня в ночное идут две семьи - питерская и московская. Кого-то из девчонок усадили верхом, кто-то в телеге с сеном - и дорога запетляла. Где-то в зарослях костер, печется картошка, в котелке чай с травами. Лошади, естественно, пасутся. Все вокруг костра. В кустах что-то булькает и ухает. Из зарослей выходят то охотник Ермолай, то из рассказа "Льгов" - Сучок, то из "Малиновой воды" - Туман, то вспоминают Хоря и Калиныча. Истории переплетаются, с приезжими ведется долгий разговор под чай, печную картошку с сальцем. Лошади храпят. В Захаровом пруду неподалеку плещутся бобры. Благодать - но с просветительским уклоном. Гостям приходится не только слушать, но участвовать и даже отвечать на вопросы, даже незамысловатые.
Казалось бы, все это старина - пыль крепостнических времен. Какой тут интерес? И постановка может показаться незатейливой. Но у гостей, не только у детей, глаза горят, затягивает что-то. Что? Да штука тут в самом Тургеневе. Его "Записки охотника" - обманчивая книга. Светлая, не злая. Очень уместная во времена раздвоенности духа. Писатель ведь завидовал своим героям. Его Касьяны, Хори или Яковы не мучились бесплодными вопросами: зачем живут? Они естественны, как солнце или облака, и будто знают, куда и зачем плывут. Мучаются лишь мелкие Гамлеты Щигровского уезда.
Сходить в ночное, окунуться в этот мир - зачем? А это же такая школа ощущений. Все в голове, из головы - и ощущения, и их отсутствие. А не научишь этому - жизнь так и останется пустой и серой.
Чем завершится представление? Из зарослей появится писатель. Выйдет к костру, кукушка прокукует - и его герои, образы душевных состояний самого Тургенева, вдруг разбегутся, растворятся в темном парке, в зарослях вокруг пруда. Там в низких кустах, "в мелочах", держатся маленькие серые птички. Там настоящий мир. Там чудеса, и сумасшедший резчик Павел по ночам поет о прекрасной Венере и ждет, когда ему позволят жениться на умершей давно Маланье. А баба сухорукая бьет резчика и заставляет сторожить индюшек.
Там злющая матреска Акулина бьет графа по щекам - а граф доволен. Там уездному лекарю отдается перед смертью девушка Александра Андреевна - потому что страшно умирать, никого не любивши.
Там к мельничихе подбивает клинья Ермолай. "Вы бы лучше барина разбудили, Ермолай Петрович: видите, картофель испекся. - А пусть дрыхнет, набегался, так и спит".
Там дерево упало. - Ну, и убило Максима? - Убило, батюшка. - До смерти? - Нет, батюшка, еще жив.
Там солнышко, теплынь и песня: "А зовут меня Касьяном, а по прозвищу Блоха". - "Э! - подумал я. - Да он сочиняет..."
Как по заказу - представление закончилось. Запрягли лошадей, усадили ребят - и вдруг лукаво зашептал и громко хлынул дождь. Шли по скошенной траве. Кто-то шептался. Кто-то думал о своем. Когда-то лучший друг Тургенева, Гюстав Флобер, прозвавший Ивана Сергеевича "Теплой грушей", написал: "Собираюсь спросить у Тургенева - как сделаться русским".
Наутро после похода в ночное Спасское-Лутовиново ждал шахматный турнир. Второй уже, Тургеневский, теперь традиционный. Тут, кажется, ни дня без суеты, без нашествия гостей, без приключений.
Только недавно приезжал Юрий Норштейн. Рассказывал про "Ежика" - и снова, будто по заказу, на Спасское сошел густой туман. Природа тут всегда - колдует.
Только что был тут писатель Леонид Юзефович. Намечали грандиозное событие - ждали потомков Виардо, солистов из Большого, но, увы, все сорвалось из-за коронавирусных опасений. А скоро фестиваль охотничий, и из Москвы грозится высадиться новый писательский десант. Сплошное беспокойство.
Нужно ли столько праздников? Нужно ли было открывать кафе - если важнее накормить духовной пищей? Об этом можно спорить бесконечно - если хочется. Но истина не в крайностях. А за последний год жизнь в Спасском зашумела совершенно по-другому. Веселее, ярче, живее - чем плохо? Как у Тургенева в "Хоре и Калиныче": "Что хорошо - то русскому человеку и нравится, что разумно - того ему и подавай".
Стемнело? Так пора на Бежин луг, в ночное. "У нас на деревне такие, брат, слухи ходили, что, мол, белые волки по земле побегут, людей есть будут, хищная птица полетит, а то и самого Тришку увидят".
Что выросло, то выросло
1 августа завершился национальный конкурс "Российское дерево года". Конкурентов было множество - от Шаляпинской ели до брянского ясеня-великана. Но по итогам онлайн-голосования победил Тургеневский дуб. Дерево посадил писатель подростком, ему почти 200 лет. Стоит, говоря словами писателя, "как боец".
Ход за "рыцарем слона"
Второй Тургеневский шахматный турнир собрал полсотни участников со всей России. Один из юных шахматистов прибыл аж из американского Бостона.
Победили Константин Беспалов из Тульской области и орловчанка Дана Алимова.
За сеанс одновременной игры с 26 соперниками гроссмейстер Максим Новиков прошел 10 тысяч шагов.
После чего состоялся разбор одной из партий Тургенева ("рыцаря слона") в парижском кафе "Режанс".