Игорь Ковшов: Инициатива родилась в недрах наркомата среднего машиностроения, в чьем ведении тогда находилось танковое производство. Предполагалось сформировать танковую бригаду. Задание возлагалось на 11 предприятий. Рассчитывали, что воинское формирование укомплектуют добровольцами и сверхплановой техникой, которую удастся выпустить в июле-августе 41-го. Челябинский тракторный завод, к примеру, должен был произвести сверх плана восемь тяжелых танков КВ-1 и шесть средних артиллерийских тягачей С-2, подготовив к отправке на фронт не более 22 человек. Однако желающих оказалось значительно больше. К середине июля заводчане подали свыше пяти тысяч заявлений о зачислении в отряд народного ополчения, из них и отбирали танкистов. После окончания смены кандидаты осваивали боевую технику, собирая ее своими руками. С 15 августа отряд перевели на казарменное положение, разместив во Дворце культуры предприятия. Добровольцев отпускали домой лишь на несколько часов в "банный день". Однако заводы, как и большинство оборонных предприятий, в начальный период войны не смогли выпустить сверхплановую продукцию. Недоукомплектованная бригада была расформирована.
Но от мысли подготовить добровольческое подразделение на Урале не отказались?
Игорь Ковшов: Идея осталась в силе, чему поспособствовало и создание 11 сентября 1941-го наркомата танковой промышленности. Добровольцы продолжали обучение. После направления кандидатов в распоряжение Челябинского учебного автобронетанкового центра окончательно определился состав отряда. Отсеивались те, кто не имел опыта. Отобрали проходивших ранее службу в танковых частях командирами, мехводами, башенными стрелками, воевавших с японцами на Хасане, Халхин-Голе и с финнами на Карельском перешейке. Материалы Центрального архива Минобороны позволили установить: на фронт попали 13 человек. Все - работники тракторного завода: Александр Бойков, Виктор Ермолин, Владислав Исупов, Иван Журкин, Алексей Кочергин, Василий Кухарев, Константин Кочкин, Владимир Ласауц, Степан Мельников, Павел Никитин, Сергей Потапов, Николай Чунихин, Заки Юсупов. Четверо - беспартийные, остальные - комсомольцы, кандидаты и члены ВКП (б). Первый отряд оказался меньше, чем задумывалось, однако это ни в коей степени не умаляет значение патриотического почина.
Известно ли что-то о судьбах этих людей?
Игорь Ковшов: Да, многое удалось восстановить даже по дням. В 11-й маршевой роте 24-го отдельного учебного танкового батальона заводчан распределили по экипажам с тем расчетом, чтобы в них преобладали фронтовики и кадровые танкисты. Младшие лейтенанты Ермолин и Исупов стали командирами боевых машин, младший политрук Бойков - комиссаром роты. Большинство добровольцев, не попавших в первый отряд, из-за дефицита кадров осталось на военном производстве до конца войны. Факт этот установили сотрудники музея предприятия еще в 80-е годы прошлого века, однако информацию по понятным причинам тогда не афишировали.
Впоследствии, когда организовали Уральский добровольческий танковый корпус, все вооружение вплоть до "черных ножей" и обмундирование предоставили уральские предприятия. В 1941-м было так же?
Игорь Ковшов: По сути, тогда и зародилась традиция. Добровольцы были экипированы иначе, чем остальные бойцы созданной с их участием маршевой роты. Из-за острой нехватки зимних танковых комбинезонов большинство было одето в неудобные для танкистов шинели. Своим же посланцам тракторный завод заказал и оплатил новую форму, отличную от армейской, - шевиотовые синие брюки-галифе, шерстяные защитные гимнастерки серого цвета, добротные сапоги из юфти, теплые стеганые ватники. Эта разница, кстати, сразу бросается в глаза на общей фотографии роты, сделанной незадолго до отправки на передовую и сохранившейся в фондах заводского музея.
Сойдя с поезда, добровольцы сразу вступили в бой?
Игорь Ковшов: Роту подготовили к концу сентября, но к тому времени в ней числилось всего два танка, что задержало отправку на фронт. В ночь с 17 на 18 октября подразделение получило пять недостающих КВ, погрузилось в эшелон - за передвижением экипажей тяжелых танков тогда лично следил Сталин. 20 октября рота прибыла в Подмосковье, и танкистов распределили по воинским частям. 10 добровольцев и три КВ попали в 27-й отдельный танковый батальон 82-й мотострелковой дивизии. Челябинцы стали костяком роты под командованием Героя Советского Союза Петра Юрченко. 24 октября на Минской автостраде около деревни Ляхово, организовав засаду, рота уничтожила 20 немецких танков, три из них были на счету политрука Бойкова. Однако в дальнейшем пали в бою Кухарев, Мельников, Чунихин и Ласауц. Погибшим тогда считали и Кочкина, но он выживет, вновь вернется в строй. Ермолин попадет в госпиталь, с новым экипажем примет участие в боях за Сталинград. После очередного тяжелого ранения его комиссуют, в Верхнем Уфалее он станет обучать молодых танкистов.
Что стало с другими добровольцами первого отряда?
Игорь Ковшов: Судьба экипажей четырех танков и трех добровольцев - Исупова, Никитина, Журкина, а также призванного из запаса челябинца Иосифа Вакуменко долгое время оставалась неизвестной. Сегодня, однако, мы знаем, что все они оказались в 28-й танковой бригаде, также принявшей участие в битве за Москву. Если на 28 октября 1941 года в ее составе значились четыре КВ-1, то к 16 ноября - лишь один тяжелый танк. Эту машину с челябинским экипажем подбили в бою 19 ноября, но к тому времени на счету экипажа добровольца Исупова было 11 уничтоженных немецких танков, а две поврежденных вражеских машины он сумел отбуксировать в наш тыл.
Младший лейтенант Журкин скончался от ран в эвакогоспитале, похоронили его на Михайловском кладбище Свердловска. Лейтенант Исупов в дальнейшем воевал во 2-й гвардейской танковой бригаде, смерть настигла его после ранения в голову в июле 1942-го, похоронен в Калуге. По всей вероятности, Никитин также скончался от ран в 1942-м, домой он не вернулся.
Из 13 первых танкистов-добровольцев в живых остались трое - Кочергин, Потапов, Ермолин. Кочергин и Потапов вернулись на Челябинский тракторный завод, где проработали долгие годы.
Дошел ли кто-нибудь из первых добровольцев до конца войны?
Игорь Ковшов: Длинным был путь экипажа под командованием младшего политрука Александра Бойкова. Его машине как лучшему танку решением командования 27-го отдельного батальона присвоили почетное имя "Илья Муромец". После смерти в бою первого командира экипаж, в котором числились старший механик-водитель техник-лейтенант Сергей Потапов, командир орудия старший сержант Константин Кочкин, радист-пулеметчик старший сержант Алексей Кочергин, возглавил младший лейтенант Заки Юсупов. Впоследствии личный состав пополнился младшим механиком-водителем сержантом Сергеем Шляховым.
Во время наступления под Москвой "Илья Муромец" получил сильное повреждение, но экипаж остался жив, после восстановления пополнил ряды 100-й танковой бригады, воевавшей под Ржевом. 20 октября 1942 года газета "Комсомольская правда" рассказала, как сражались уральские добровольцы, занесенные в Книгу почета ЦК ВЛКСМ. За год боев экипаж уничтожил 29 вражеских танков, 36 орудий, укрепления и живую силу противника, а на его броне насчитали пять пробоин.
Во время наступательной операции "Марс" "Илья Муромец" вновь был подбит. Тяжелые ранения получили Потапов и Кочергин. Ранее считалось, что тогда же не стало Заки Юсупова, но, по сведениям обобщенного банка данных Минобороны "Мемориал", он считался погибшим 1 декабря 1942 года как командир "тридцатьчетверки", воевавшей по соседству. Видимо, к тому времени в составе "Ильи Муромца" произошли изменения, и больше прославленный экипаж вместе уже не собрался. Кочкин окончил танковое училище, стал командиром Т-34, погиб в 1944-м под Львовом. Потапов после госпиталя вернулся на фронт, дошел до Праги. Кочергину из-за ранения воевать не пришлось, он обучал танкистов в учебном полку.