Режиссер Виктория Печерникова выбрала пьесу современного драматурга Мариуса фон Майенбурга. Его "Камень" построен, казалось бы, на сугубо немецком материале: жизнь одной маленькой семьи из Дрездена с 1935 по 1993 год. В этот отрезок умещается "обыкновенный фашизм", капитуляция, разделение и воссоединение Германии. Поведение младшей героини напоминает о той общественной дискуссии, которая и сегодня идет в ФРГ довольно бурно, - дискуссии об ответственности за преступления отцов и дедов.
Но в воронежской постановке - а она в России не первая - социально-политическое содержание подано так, чтобы не заслонять главной, моральной, проблемы.
Место действия - старый особняк, куда три женщины - Вита, ее дочь Хайдрун и внучка Ханна - возвращаются через несколько лет после падения Берлинской стены. Пыльные стекла большой веранды, давно высохшие цветы в кадках - поливать их бессмысленно, но Хайдрун меланхолично наклоняет над мертвыми растениями лейку, наполненную песком. Для нее, хранительницы памяти, этот дом - опора. Родовое гнездо, на которое никто не смеет посягать. Место незамеченного, но незабытого подвига: мама рассказывала, что отец, погибший вскоре после рождения Хайдрун, до войны помог еврейской семье, за что ему угрожали и даже разбили окно. Камнем. Камень стал домашней реликвией и занимает почетное место в центре стола. За столом пьют кофе и вспоминают…
События в спектакле перемешаны так, будто зритель погружается в спутанное сознание Виты. Пожилая женщина теряет память: проживает то бомбардировку 1945-го, то бегство в Западную Германию в 1953-м, то короткий визит в старый дом, набитый семьями гэдээровцев, в 1978-м. В разговорах часто всплывает имя ее подруги Кисы, которая так хорошо играла на фортепиано. Фортепиано нет, но Вита его отчетливо видит. И видит себя образца 1935 года - молоденькую немку, которая пришла покупать этот дом вместе с мужем. Тем самым, что "помог еврейской семье".
Перебирая обрывки прошлого, бабушка в конце концов теряет те скрепы, которыми держалась ее семейная сказка. Да-да, супруг фрау Хайзинг, кажется, бесплатно занял жилище своего начальника. И Кларисса Шварцман, для своих просто Киса, играла на фортепиано в последний раз, а потом разбила любимый инструмент топором. И то был единственный час, когда они с Витой могли казаться подругами.
Кисе в спектакле отведено всего ничего - несколько сцен. Анастасия Новикова делает свою героиню статной красавицей с прямой спиной и вкрадчивым голосом, который едва прячет горечь и презрение. "Обещай, что ты не забудешь свою подругу Кису", - в отличие от других фраз, эта, ключевая, не повторяется много раз, как на заевшей пластинке. Но врезается в память крепко.
Три возраста Виты отданы разноплановым актрисам. У Татьяны Бабенковой это еще очень эмоциональная, но уже очень осторожная фрау. Занимая чужой дом, она подспудно чувствует фальшь положения и не желает этого признавать. Ею движет женский инстинкт, а не рассудительность. В отличие от рационального супруга, порабощенного бредовой идеей, Вита устремлена к жизни во что бы то ни стало. Под бомбежками, в послевоенной разрухе она - тоненькая, прозрачная - обнаруживает железный характер.
У Натальи Шевченко образ приобретает глубину. Ее Вита, естественно, резче и жестче - она способна добывать пропитание, обманывать пограничников и собственную дочь (ради ее же блага!). Но, будучи цельной, героиня мучается от лжи, постепенно пронизывающей ее жизнь. Чтобы сохранить себя, ей нужно поверить в миф. И зрелая Вита строит его по кирпичику, напряженно, словно идя по минному полю. Шутка ли - в "антинацистское" время объяснить дочери, почему ее назвали, как "нордическую козу" из скандинавского фольклора…
Ну а Татьяна Чернявская играет Виту, которую старческое слабоумие направляет в обратный путь - к себе настоящей. И ломает такую комедию, чтобы у зрителя пробежал холодок по спине. Фрау Хайзинг ищет свой крест за заслуги перед отечеством - вместо него откапывает в саду значок со свастикой. В который раз мысленно чокается кофейной чашечкой с "подругой Кисой" - и бестрепетно докладывает внучке о том, куда отправились Шварцманы на самом деле.
В тексте пьесы, и без того довольно кратком, режиссер опустила некоторые подробности. Линия девочки Стефани, жившей в доме до упразднения ГДР, сведена к минимуму: иначе пришлось бы проводить исторический ликбез. Актриса Тамара Цыганова, впрочем, умеет создать яркий персонаж несколькими мазками. Городская сумасшедшая в мужском пальто и шапке, она решительно "приходит мешать", жалобно лепечет что-то о покойном дедушке и недополученных 15 шоколадках, покорно удаляется восвояси - в считаные минуты вмещается судьба. И это тоже та комедия, которая рождает в публике глухую боль.
Изгнание из дома здесь означает потерю прошлого и будущего разом. И для семейства, некогда занявшего чужое место, это становится проклятием. Выросшая Хайдрун (Наталья Шевченко) воспринимает старый особняк как крепость, которую нужно защищать любой ценой. Вера в свою правоту - ее меч, щит и латы. Но под рыцарскими доспехами - не камень. Хайдрун выпроваживает Стефани и рыдает. Они тоже могли быть подругами, хотя бы на один вечер. Как Вита и Киса.