"Идея спектакля родилась в 2018 году, когда отмечали 100-летие со дня рождения Александра Исаевича, - рассказывает Авангард Леонтьев. - Тогда в МХТ им. Чехова прошел вечер-посвящение писателю. Марина Брусникина была режиссером, мы с Евгением Мировым принимали участие. И нам очень захотелось, чтобы слово Александра Исаевича вновь зазвучало в Театре Наций. Название подсказал сам герой, который так и подписывал свои письма и документы: Ваш А. Солженицын".
Спектакль получился камерным и лаконичным. Пустые стены, черные деревянные табуреты, черные металлические плафоны и неяркие электрические лампочки. Они вспыхивают одна за другой, будто высвечивая из глубины воспоминаний самое сокровенное. Главное в аскетичной сценографии Александра Боровского - атмосфера внутреннего одиночества. Из писем, документов, переплетающихся с отрывками из книг, вырастает глыба Солженицын.
Об этом говорит и режиссер Брусникина: "Это такая глыба - Александр Солженицын, что страшно прикасаться. Больше всего меня поразило, как он принимал этот мир - несмотря ни на что. Это ощущение счастья там, где его и быть не может, просто поражает. Его путь, его любовь к Родине, его творчество - уникальны. Это я и хотела показать".
Задача непомерная - уместить в рамках спектакля целую жизнь большого писателя. Выбрали небольшой, очень важный период - от начала ссылки в Казахстан в 1953 году до Нобелевской речи в Стокгольме в 1974-м. "Думаю, молодое поколение знает имя Солженицына как идеолога, философа - но тексты его вряд ли кто-то из юношей читал, - объясняет Марина Брусникина. - А это замечательный русский прозаик. Нужно открывать Солженицына…".
Два десятка лет вместили столько, сколько другим хватило бы на всю жизнь: в том числе здесь и борьба с коварной онкологией. Он победил болезнь, и в эти годы, как писал сам Солженицын, "научился жить по мудрой русской пословице: "Счастью не верь, беды не пугайся". Само ощущение жизни есть уже награда - и в несчастьи оно бывает даже острей и глубже, чем в счастьи".
В шестьдесят втором "Новый мир" напечатал его "Один день Ивана Денисовича". Солженицын писал: "Я помолодел лет на 20…". Ахматова откликнулась: "Светоносец! Свежий, подтянутый, молодой, счастливый! Мы и забыли, что такие люди бывают…"
Свидетели эпохи говорят в спектакле голосами актеров-брусникинцев. Голосами молодыми и отчаянными. Они же отчеканили решение ЦК КПСС конфисковать его книги. 1966-й Солженицын назовет годом своего провала: он потерял весь архив. А новый шанс, подаренный судьбой, был связан с маленьким хуторком под Тарту, где за две зимы он написал "Архипелаг ГУЛАГ": "Так, как эти 146 дней в Укрывище, я не работал никогда в жизни, это был как бы даже не я, меня несло, моей рукой писало, я был только бойком пружины, сжимавшейся полвека и вот отдающей...". Октябрь 1970-го взорвался новостью из Стокгольма: Солженицыну присуждена Нобелевская премия по литературе "За нравственную силу, с которой он продолжил извечную традицию русской литературы".
Авангард Леонтьев вспоминает: еще в 1960-е студентом бегал в театральную библиотеку, прочитать "Один день Ивана Денисовича": "Именно тогда возникло мое безмерное уважение к этому человеку. Александр Исаевич очень важный человек для России, ее культуры, литературы, общества, лично для меня". Спектакль Леонтьев завершил словами другого нобелевского лауреата Иосифа Бродского: "Если советская власть не имела своего Гомера, в лице Солженицына она его получила...".
Что могут открыть внимательному зрителю страницы непростой судьбы писателя? Возможно, кто-то скажет вслед за Солженицыным: "Постепенно открылось мне, что линия, разделяющая добро и зло, проходит не между государствами, не между классами, не между партиями, - она проходит через каждое человеческое сердце - и черезо все человеческие сердца".
Наталия Солженицына, вдова писателя:
- Сидя на спектакле среди зрителей, я, конечно, испытываю сильные чувства. Но они двоякие. С одной стороны, я счастлива, что публицистическое слово Солженицына звучит со сцены и сможет дойти до людей, которые, может быть, не читали его текстов. Солженицын так умел выбирать и составлять слова, что высказанные им мысли и сегодня захватывают читателей и слушателей, его публицистика - это высоко художественная проза. С другой стороны, мне горько от того, что она все еще актуальна. Эта боль за Россию, которая сопровождала Солженицына всю жизнь, до сих пор себя не изжила. По разным причинам, объективным и субъективным. Но эта горькая актуальность делает спектакль насущным. Бывают такие лица, на которые полезно смотреть, бывают такие книги, которые полезно читать, бывают и спектакли, которые полезно смотреть. Кроме того меня, конечно, обуревают воспоминания о том, как многие из этих текстов рождались, как мы их обсуждали, доводили до ума, отдавали в публичность…