Японец Мураками пишет книги уже более 40 лет. Их переводят на десятки языков и издают миллионными тиражами. Читатели его любят и ненавидят одновременно. Для одних он настоящий гений литературного слова, для других - лишь пародия на интеллектуальную литературу. Но все сходятся в одном: Мураками - главная звезда современной японской литературы. И выход в свет каждой его новой книги бесспорно становится событием.
Вот и сборник рассказов "От первого лица", только появившись, сразу же собрал самые противоречивые отзывы. Можно, конечно, довериться критикам, но все же лучший способ составить представление о книге - прочитать ее самому. В случае с Мураками стоит рискнуть и потратить на это пару часов.
О чем он пишет? Конечно, о любви, странной, непредсказуемой, наивной, страстной… То и дело из глубин памяти возникают дорогие сердцу образы, то реальные и осязаемые, то похожие на видения. Об одиночестве, разочарованиях, поисках себя и смысла жизни. О музыке Шумана, песнях Beatles, хитах японской группы "The Folk Crusaders", бейсболе, букетике красных цветов, стихах, мистических совпадениях… О всем том, что хранится в потрепанных ящиках и коробках на чердаке нашей памяти. Мураками точно там побывал и ловко спрятал свою жизнь в этих рассказы.
С разрешения издательства "Эксмо" публикуем отрывок из рассказа "With The Beatles".
With The Beatles
(Из книги Харуки Мураками "От первого лица". М.: Эксмо, 2022)
С возрастом начинает казаться, будто я ничуть не состарился. Не в том смысле, что тот прежний я, юноша, вдруг незаметно стал человеком в годах. Меня удивляет другое: сам факт, что мои сверстники превратились в пожилых людей... В частности, некогда окружавшие меня бойкие красавицы - уже в том возрасте, когда пора иметь двух-трех внуков. От одной этой мысли меня переполняют весьма странные чувства, а порой становится и грустно. Хоть о собственном возрасте я не грущу совсем.
Грустно мне от того, что прежние девчонки состарились, поскольку вновь нужно признавать, что мои юношеские мечты утратили свою прежнюю силу. В том, что умирает мечта - в каком-то смысле печали больше, чем в смерти настоящего живого существа. Порой мне даже кажется, что это чересчур несправедливо.
Я и теперь хорошо помню одну девочку - вернее, женщину, которая прежде была юна. Но ее имени я не знаю. Разумеется, где она теперь и чем занимается - тоже. Знаю я о ней только то, что мы ходили в одну старшую школу повышенной ступени, были сверстниками (судя по цвету значка у нее на груди, мы учились в параллельных классах), и она, похоже, очень любила музыку "Битлз". Вот и все.
Случилось это в 1964 году, когда битломания ураганом пронеслась по всему миру. В первых числах сентября начался новый триместр, повседневная жизнь втекала в привычное русло. Девочка быстро шагала по школьному коридору - торопилась так, что юбка у нее трепетала. В том длинном мрачном коридоре старого здания школы мы с нею разминулись. Кроме нас, вокруг не было никого. Она бережно прижимала к груди пластинку - долгоиграющий диск "With the Beatles" с черно-белой фотографией четверки участников группы в полутени на конверте. Помню, какое впечатление тот конверт на меня тогда произвел. Если не ошибаюсь, то было не американское, не японское, а оригинальное английское издание. Почему-то это врезалось в память отчетливо.
Она была красивой девочкой. По крайней мере, тогда в моих глазах она выглядела прекрасной. Невысокая, черные как смоль волосы - длинные, ноги - стройные. И от нее замечательно пахло. (Хотя, возможно, аромат - просто мой домысел, аромата могло и не быть. Но мне, видимо, так показалось тогда: мы встретились, и от нее пахну́ло чем-то прекрасным). Помню, как она очаровала меня - та красивая девочка, чьего имени я не знаю, девочка, прижимавшая к груди пластинку "With the Beatles".
У меня забилось сердце, сперло дыхание, все окружающие звуки стихли, будто я оказался на дне бассейна. Только где-то в глубине уха тихо звонил колокольчик, словно кто-то спешил мне сообщить нечто важное. Но все это длилось недолго - секунд десять-пятнадцать. Возникло стремительно, а когда я пришел в себя, все уже кончилось. И все важные сообщения, которые должны были до меня дойти, как и суть всех снов, потерялись где-то в лабиринте. Как и почти все важные события в жизни человека. Мрачный школьный коридор, красивая девочка, развевающаяся юбка и "With the Beatles".
Ту девочку я больше никогда не видел. Мы не встретились ни разу за те несколько лет до окончания школы. Если вдуматься, это довольно странно. Я ходил в сравнительно крупную школу в горном районе Кобэ. В нашей параллели училось 650 человек (мы были так называемым поколением "бэби-бума" - в общем, народу хватало). Поэтому ученики чаще не знали друг друга ни по имени, ни в лицо. Но все равно трудно себе представить, что я больше ни разу не встретился с той красивой девочкой, хотя в школу ходил каждый день. Ведь я с тех пор каждый раз, оказавшись в том коридоре, смотрел по сторонам, надеясь ее увидеть.
Она что, исчезла как дым? Или просто привиделась мне в тот осенний день? Или в том мрачноватом школьном коридоре я мысленно приукрасил ту девочку, а после, когда видел реальную ее перед собой, не узнавал? (Сдается, из трех вариантов последний - наиболее вероятный.)
С тех пор у меня было несколько близких женщин. И при каждом новом знакомстве я, как мне кажется, инстинктивно хотел вновь пережить те же чувства, какие охватили меня в тот яркий миг при встрече в мрачном школьном коридоре осенью 1964 года. Когда учащенно и сухо забилось сердце, возникла тяжесть в груди, а где-то в глубине уха зазвенел колокольчик.
Иногда мне удавалось пережить это, но чаще - нет: к сожалению, колокольчик звенел недостаточно громко. Бывало и так, что чувство это, кажется - вот оно, рядом, но где-то за поворотом теряется из виду. Однако в любом случае возникавшее при этом ощущение стало для меня неким мерилом собственных стремлений.
И если в действительности мне такие ощущения не доставались, я старался воскресить у себя внутри память о прошлом. Поэтому воспоминание порой становилось для меня одним из самых важных мерил чувств и даже средством для дальнейшего существования. Оно было как теплый котенок, нежно посапывающий в просторном кармане пальто.
Поговорим о "Битлз".
Они стали необычайно популярными в мире за год до моей встречи с той девочкой. В апреле 1964-го захватили первые пять мест в американских хит-парадах. Разумеется, в мире поп-музыки никогда прежде ничего подобного не случалось.
1) Can"t Buy Me Love
2) Twist and Shout
3) She Loves You
4) I Want to Hold Your Hand
5) Please Please Me
Сингла "Can"t Buy Me Love" в США только по предварительным заказам продали два миллиона сто тысяч копий. Таким образом, еще до поступления в продажу пластинка стала "двойной платиновой".
В Японии популярность "Битлз", конечно, тоже была нешуточной. Из радиоприемников почти всегда можно было услышать хиты группы. Мне в то время нравились многие их песни, и я помнил наизусть все популярные хиты. Если нужно было спеть, мог и спеть. Тогда, делая дома уроки (или делая вид, будто их делаю), я почти не выключал радио.
Однако, если честно, страстным фанатом "Битлз" я так и не стал. Никогда не стремился слушать их сознательно. И без того, конечно, наслушался до чертиков, но то было всего лишь пассивное восприятие модной музыки, которая с легкостью миновала сознание: просто-напросто звуковой фон моей молодости, лившийся из маленького динамика транзисторного приемника "Панасоник". Так сказать, музыкальные обои.
Ни в старшей школе, ни уже студентом я не купил ни одной пластинки "Битлз". Тогда я был увлечен классикой и джазом и вдумчиво слушал главным образом только такую музыку. Накопив карманных денег, покупал джазовые пластинки, в джаз-барах заказывал композиции Майлза Дейвиса или Телониуса Монка, ходил на концерты классической музыки.
Так что пластинку "битлов" - чтобы внимательно с ней ознакомиться - я впервые купил спустя многие годы и по случайному стечению обстоятельств. Но это уже другая история.