В Красноярск петербургский коллектив вернулся с гастролями спустя полвека. Первое выступление оркестра состоялось на берегах Енисея в далеком 1969 году. Тогда за пультом был его главный дирижер-легенда - Евгений Мравинский. Звучали две Пятых симфонии Александра Глазунова и Дмитрия Шостаковича - истинных представителей музыкальной культуры Петрограда первых десятилетий прошлого века. В этот раз оркестр под управлением своего главного дирижера Николая Алексеева исполнил на сцене Красноярской краевой филармонии две Пятых симфонии Дмитрия Шостаковича и Петра Чайковского. Оба произведения сыграли особую роль в истории коллектива и его дирижеров.
Дмитрий Хворостовский неоднократно выступал с разными концертами в Петербургской филармонии. Его первый вокальный концерт состоялся в 1988 году в Малом зале Энгельгардта, а в Большом зале филармонии певец дебютировал в 1990-м. Впоследствии он возвращался туда как с сольными программами, так и в симфонических концертах - с заслуженным коллективом России академическим симфоническим оркестром Санкт-Петербургской филармонии под управлением Юрия Темирканова, а также с Молодежным оркестром имени Густава Малера под управлением Клаудио Аббадо (1993 год), с Симфоническим оркестром Московского театра "Новая опера" под управлением Евгения Колобова (1999 год) и другими коллективами.
В первом вечере енисейских гастролей наряду с Пятой симфонией Шостаковича на сцене Красноярской краевой филармонии прозвучали фрагменты из опер Мусоргского ("Хованщина" и "Борис Годунов") и Римского-Корсакова ("Снегурочка"), а также вокальный цикл Мусоргского "Песни и пляски смерти" на стихи Голенищева-Кутузова. Композитор философски обобщенно претворил образ смерти, нежданно являющейся в роковые минуты жизни человека. Четыре сцены цикла сменяют друг друга: "Колыбельная" (смерть убаюкивает больного ребенка, вырывая его из объятий матери), "Серенада" (смерть поет любовную песню умирающей девушке), "Трепак" (смерть кружит вьюгой над коченеющим пьяным горемыкой) и, наконец, "Полководец" (сокрушительный танец смерти-воительницы на поле битвы). В каждой из этих сумрачных сцен Мусоргский обнажил бездонные глубины человеческого горя, раскрывая суровую и горькую правду жизни. Дмитрий Хворостовский неоднократно исполнял этот цикл под рояль и в оркестровой версии Дмитрия Шостаковича вместе с Заслуженным коллективом России Академическим симфоническим оркестром Санкт-Петербургской филармонии под управлением Юрия Темирканова.
Неслучайным оказалось включение в программу красноярского фестиваля "Песен и плясок смерти". Моменты удивительного единения и сотворчества создали на сцене, взаимодополняя друг друга, солисты Мариинского театра и театра "Новая опера": Алексей Тихомиров (бас) и Екатерина Сергеева (меццо-сопрано).
"Когда мы стали репетировать вокальный цикл "Песни и пляски смерти", неожиданно исчезли какая-то наигранность и театральность, получился такой диалог души и не просто смерти, которая подкрадывается в каком-то обличье Мефистофеля, а стихии, подобной природным временам года, - отметил Алексей Тихомиров. - Смерть неотвратима, и ее невозможно заговорить: "Полно пугаться, мой друг! Бледное утро уж смотрит в окошко... Баюшки-баю-баю". А когда начинается диалог ребенка со смертью, он происходит уже в голове матери. Смерть неумолимо убаюкивает ребенка, делая это по-своему".
"В этом удивительном произведении ты не чувствуешь себя рядом с коллегой, хотя мы и находимся далеко друг от друга, но это все равно единое целое, при том, что в каждую из песен ты вкладываешь всю свою душу, - добавила Екатерина Сергеева. - Здесь нет никакого соперничества. Это действительно такая игра в диалог, когда боязно даже взять дыхание, певец уходит в другую реальность, которую рисует композитор и сам исполнитель".
"Прощай радость, жизнь моя…" - сколько нежности и любви заложено в этой проникновенной русской народной песне, затрагивающей струны души человека. Дмитрий Хворостовский любил петь ее на своих концертах. Алексей Тихомиров и Екатерина Сергеева распели в память о великом сибиряке эту песню на два голоса. В контексте вокального цикла Мусоргского эта трогательная миниатюра приобрела особый сокровенный смысл.
Следующая программа концерта оркестра Петербургской филармонии была посвящена произведениям Петра Ильича Чайковского. Вечер открыла симфоническая фантазия "Франческа да Римини". Вдохновленная образами "Божественной комедии" Данте, музыка Чайковского живописует адскую бездну и страдания грешников. Ярчайший образец проникновенной лирики - рассказ Франчески - мелодия удивительной красоты. Игра оркестра была ярко эмоциональной и выразительной, особенно поразила группа струнных с ее певучей кантиленой. Необычайная гибкость и самообладание, филигранная техника и мягкое туше характеризовали исполнительскую манеру Ильи Папояна в Первом фортепианном концерте Чайковского. Молодой талантливый пианист, лауреат III премии XVII Международного конкурса имени Чайковского поразил публику масштабностью мысли и интеллектуальной глубиной своей интерпретации.
В Пятой симфонии, прозвучавшей в финале программы, несмотря на богатство и красоту мелодий, не хватало внутреннего напряжения и искреннего вдохновения, зато в прозвучавших на бис двух "аристократических" пьесах Эдуарда Элгара (любимых вещах Юрия Темирканова) - "Привет любви" и "Энигма" из цикла вариаций на оригинальную тему - Николай Алексеев добился прозрачности и утонченности звучания коллектива.
У каждого из вокалистов остались добрые и теплые воспоминания о Дмитрии Хворостовском.
Екатерина Сергеева, меццо-сопрано:
"Мне очень повезло, потому что Дмитрий пел часто у нас в Мариинском театре. Я была на всех спектаклях с его участием. В двух концертах мне даже довелось петь вместе с ним. Я не перестаю восхищаться его упоением жизнью и дружелюбием, как он тепло и открыто относился к людям. А они прощали ему все. Публика любила его и поражалась человеческим качествам певца. Какой-то свой путь в профессии и жизни я считаю, что преодолела вместе с Дмитрием".
Алексей Тихомиров, бас:
"Я давно уже являюсь поклонником творчества Димы, еще со студенческих времен. Он навсегда останется в моей жизни явлением. Он был таким действительно правдоносцем со сцены, как Федор Иванович Шаляпин, когда вдруг зазвучал не просто голос, а великая личность. Хворостовский, подобно Шаляпину, был для меня эталоном актерского мастерства в совокупности пения и театра. Он завлекал публику невероятным магнетизмом со сцены. От красоты его голоса невозможно было оторваться. Его серьезность, брутальность и темпераментность, иногда вдруг какая-то мимолетная улыбка, балансировали друг с другом".