Спецназ спешит на помощь
Вашу службу часто называют "медицинским спецназом". Почему?
Вероника Скворцова: ФМБА за последние годы преобразилось в мощную вертикально управляемую систему - у нас около 2,5 тысячи медицинских объектов по всей стране, сильная научная база, и есть несколько особых направлений, которые мы обеспечиваем. Это промышленная медицина, мобильная медицина, специальные виды космической, морской, глубоководной, спортивной медицины.
Нас действительно называют "медицинским спецназом", потому что наши сводные мобильные отряды подготовлены и оснащены таким образом, чтобы в экстренной ситуации можно было быстро оказать необходимую медицинскую помощь, обеспечить радиационную, химико-токсикологическую и биологическую безопасность.
Что бы ни произошло - наши бригады способны развернуться буквально за два часа и максимально быстро прибыть на место.
Вероника Скворцова рассказала о работе отрядов экстренной медициныВы действуете вместе с МЧС?
Вероника Скворцова: Взаимодействуем, да, потому что у них главная функция - спасательная. При этом пострадавшим в ЧС всегда требуется экстренная медицинская помощь, и тут подключаемся мы. Например, в программе развития Арктики нам предстоит осваивать огромные безлюдные пространства.
Вместе с МЧС мы строим там четыре комплексных центра - они отвечают за аварийно-спасательную часть, мы - за экстренную медицину. Эти центры откроются в Сабетте на Ямале, в Диксоне, Тикси (Якутия) и Певеке (Чукотка). Уровень этих клиник позволит проводить и сложные операции, и справляться с острыми заболеваниями.
ФМБА создавалось для защиты людей от техногенных вредностей, связанных с атомной энергетикой. Но сейчас под нашей защитой находятся сотрудники "Роскосмоса", бывших учреждений по ликвидации химоружия, оборонных предприятий. Сегодня наши службы есть в 59 регионах и на Байконуре, а с июня 2023 года мы единственное медицинское подразделение, которое работает в Энергодаре и на Запорожской АЭС. Мы отвечаем за безопасность сотрудников, которые работают на стратегических объектах, и еще трех миллионов человек, проживающих в непосредственной близости от них.
И конечно, у нас мощный научно-производственный потенциал - появляются новые техногенные риски, мы их изучаем и создаем средства защиты - и профилактические, и терапевтические.
Как эта работа выглядит на практике? У ваших сотрудников всегда готов "тревожный чемоданчик"?
Вероника Скворцова: Иногда экстренная работа перерастает в нечто более долговременное. Когда произошел прорыв платины на Каховском водохранилище, мы были первыми медиками, прибывшими в зону бедствия: помогали разворачивать пункты временного размещения, оказывали помощь пострадавшим. Наша задача была также обеспечить контроль состояния воды, чтобы избежать вспышек инфекций, поэтому в распоряжении мобильного отряда была полевая микробиологическая лаборатория и все необходимое для вакцинации.
Когда случается катастрофа такого масштаба, первоочередная задача - вывести людей из состояния острого стресса. Поэтому в бригаде обязательно есть клинические психологи.
Очень скоро выяснилось: люди, которые были эвакуированы из зоны бедствия, вообще забыли, что такое нормальная медицина. Последние 10 лет они не имели возможности не то что проконсультироваться с врачом по поводу какого-нибудь хронического недуга, но даже не получали квалифицированной помощи при острых состояниях. С первых же дней, как только страх катастрофы отступил, к нам днем и ночью стали выстраиваться огромные очереди людей, приводили детей. Состав мобильного отряда у нас всегда формируется под конкретную задачу. А тут пришлось быстро перестроиться: мы усилили бригаду педиатрами и детскими хирургами, привезли мобильный цифровой рентген, флюорограф, ультразвук, биохимическую лабораторию - это целый караван медицинской техники на колесах. И принимали всех, кто приходил.
Экстренная медицина - это еще и помощь раненым во время боевых действий. В Белгородской области и на новых территориях мы развернули современные операционные, в которых проводят сложные реконструктивные операции на сосудах, на периферической нервной системе, чтобы избежать ампутации руки или ноги. Этот опыт оказался настолько востребован, что по обращению минобороны в нашем Южном окружном центре в Ростове-на-Дону открыт специальный хирургический центр по спасению конечностей.
Мы одной крови
Когда произошел теракт и пожар в "Крокусе", быстро стали понятны масштабы бедствия. Ваша служба крови сразу сообщила, что на следующий день, а это была суббота, вы начнете рано утром принимать доноров. Это сообщение на сайте "РГ" за ночь прочитали более 10 тысяч человек - стало ясно, что на следующий же день придут сдать кровь толпы людей. Как это работает? Вот пришли тысячи людей, сдали огромное количество крови - что дальше? Ведь это продукт скоропортящийся...
Вероника Скворцова: ФМБА является единым национальным оператором службы крови, и мы координируем все это огромное "хозяйство": туда входят станции переливания крови, плазмоцентры, хранилища со стратегическими, постоянно пополняемыми запасами плазмы и препаратов крови, и, конечно же, единая информационная система доноров. Вся эта информация прозрачна, и где бы ни случилась беда - мы имеем полную картину наших ресурсов и при необходимости можем быстро перераспределять запасы, включая препараты самых редких фенотипов крови, чтобы была гарантия помощи любому.
Что касается "Крокуса", вы правы, уже в 9 часов вечера 22 марта мы официально заявили о том, что центр крови будет открыт с 8.30 утра. И люди пришли еще раньше, и затем тысячи людей в разных регионах еще примерно неделю приходили и выстаивали длинные очереди - так велико было желание разделить чужую беду и помочь.
Был собран огромный объем крови. Конечно, ничто не пропадет - какое-то количество используется непосредственно в клиниках, другая часть - отправляется для производства препаратов крови.
Еще лет 8 назад препаратов крови в стране не хватало. В соцсетях появлялись просьбы о помощи: нужна кровь такой-то группы, спасите. Сейчас таких объявлений не видно. Что изменилось?
Вероника Скворцова: Сегодня страна обеспечена и цельной кровью, и ее компонентами в полном объеме. Это позволяет нам решать следующие задачи - наращивать собственное производство препаратов крови. В 2021 году только 10% таких лекарств производилось в России, 90% импорта были необходимы, потому что фактически не была налажена заготовка плазмы. Производить самим альбумины, иммуноглобулины и другие жизненно необходимые препараты, сырьем для которых служит человеческая кровь, было попросту не из чего.
ФМБА поручили решить эту проблему. Была разработана стратегия увеличения заготовки плазмы. Минздрав, как головной регулятор, нас поддержал и внес нужные изменения в нормативную базу. В итоге в 2022 году заготовка крови выросла в три раза - с 30 тонн до 90 тонн, а в 2023 году по плану нам нужно было заготовить 300 тонн - в 10 раз больше, чем в 2021 году, а фактически мы сумели передать фармпроизводителям 370 тонн. Сейчас мы уже 60% потребности в препаратах крови закрываем собственным производством, думаю, уже в этом году сможем обеспечить полную самодостаточность.
Но нам нужны и другие инновационные препараты, получаемые из крови: иммуноглобулины против клещевого энцефалита, гепатита В, столбняка, бешенства, антирезусный иммуноглобулин. До недавнего времени все это мы импортировали. Теперь имеем возможность производить сами, с нуля, и ни от кого не зависеть.
А что такое "сухая плазма", которую вы тоже научились делать?
Вероника Скворцова: Этот уникальный препарат разработал наш Санкт-Петербургский институт гематологии и трансфузиологии. Это лиофилизированная, проще говоря, сухая плазма - полный аналог замороженной плазмы, которая необходима для спасения людей при кровопотере. Только наш продукт намного проще применять - он не требует особых условий хранения, а свойства сохраняет 5 лет. Порошок разводится физраствором прямо перед применением - его легко использовать в полевых условиях.
Есть такой препарат по группам крови, а есть универсальный - его можно вводить любому человеку. Это очень важно, ведь в сложных условиях нет возможности определить группу крови.
Как удается привлечь новых доноров?
Вероника Скворцова: Нам очень помогают волонтеры-медики, это студенческое движение, а также Российский Красный Крест, молодежное отделение ОНФ, которое фактически вместе с нами разрабатывало программу по расширению донорства. Откликнулись все силовые ведомства. Пришли сотрудничать крупные корпорации и предприятия. Одним словом, мы сделали ставку не на индивидуальное, а на коллективное и регулярное донорство, когда мобильные бригады приезжают прямо на предприятия. По-моему, это было правильное решение. Во время таких марафонов только в 2023 году впервые стали участниками донорского движения 323 тысячи человек, и 30 тысяч решили стать донорами костного мозга. Это еще одна поставленная перед нами задача - создать национальный регистр доноров костного мозга, который необходим для помощи пациентам с гематологическими заболеваниями.
В донорстве очень важно, чтобы люди приходили сдавать кровь не только разово, по порыву души, а становились постоянными донорами. И за прошлый год доля повторных доноров увеличилась до 77,5%.
Кстати, как часто можно сдавать кровь, чтобы не навредить здоровью?
Вероника Скворцова: Примерно каждые два месяца, это зависит от того, цельную кровь вы сдаете, или плазму. И это не только не вредно для здоровья, но, наоборот, стимулирует кроветворение и обновление организма.
Врач на рабочем месте
Не так давно вице-премьер Татьяна Голикова объявила, что нам нужно восстанавливать промышленную медицину - чтобы можно было получить помощь врача, условно говоря, прямо на работе. В качестве примера был назван опыт ФМБА. Что это за проект?
Вероника Скворцова: С 90-х годов изменилась идеология и структура производственного сектора, большинство промышленных предприятий стали частными и избавились и от медицинских служб, которые в советское время были на любом крупном предприятии, и от прочей "социалки". Но в структуре агентства все это удалось сохранить, более того, мы модернизировали эту службу с учетом современных возможностей.
В 2022 году был создан первый модельный центр промышленной медицины - мы отработали структуру, логистику работы, применение цифровых технологий, телемедицины. А в прошлом году утвердили стратегию развития промышленной медицины.
Главная задача - приблизить медицину к месту работы и производственным технологиям. Это дает возможность фактически сменить парадигму здравоохранения: от лечения уже развившегося заболевания перейти к профилактическому сопровождению здоровых людей.
Как это организовано?
Вероника Скворцова: На производствах есть сеть цифровых здравпунктов, и все они замкнуты на комплексный Центр промышленной медицины. Здравпункты отвечают за предсменные и послесменные осмотры работников. Чтобы они были максимально быстрыми и объективными, созданы программно-аппаратные комплексы. Работник самостоятельно по QR-коду себя идентифицирует и всего за три минуты проходит медосмотр: проверяется состояние сердечно-сосудистой системы, вегетативной нервной системы, определяется алкоголь в выдыхаемом воздухе. По результатам работник либо получает разрешение на работу, либо направление к врачу.
Информация накапливается, она поступает в Центр промышленной медицины, и, если возникает необходимость, врачи центра консультируют человека - очно или с помощью телемедицины.
В центре есть отделение профилактической медицины, которое отвечает за все диспансеризации, углубленные осмотры, которые обязательны для людей, которые трудятся во вредных условиях. Кроме того, это мощное консультативно-диагностическое отделение, которое имеет все необходимое оборудование, и инструментальное, и лабораторное. От стандартной хорошо оснащенной поликлиники отличие, пожалуй, в том, что Центр промышленной медицины всегда ориентирован на конкретное производство - и там есть отделение профессиональных болезней.
Налажена обратная связь: если у работника выявляется неблагополучие, связанное с условиями работы, его могут по рекомендации врача перевести на другое место. Поэтому это гибкая система, позволяющая максимально сохранить здоровье каждому.
Но пока все это работает на предприятиях агентства, а если я правильно поняла, Голикова говорила о восстановлении цеховой медицины на всех производствах. Частные компании тоже должны будут ввести такую систему?
Вероника Скворцова: Для начала мы должны полностью выстроить и отладить эту систему в рамках огромной структуры ФМБА. В прошлом году мы открыли 14 центров промышленной медицины. В этом году вместе с Татьяной Алексеевной открыли еще девять центров в разных федеральных округах. В ближайшие годы их станет более 60. Главный наш модельный центр работает в наукограде Дубна - там мы отрабатываем все технологии. Уже сегодня ясно, что эффективность фантастическая. Дело не только в том, что удовлетворенность медицинской помощью у работников таких предприятий выросла на 30%. Но реально уменьшилось количество потерь рабочего времени из-за больничных листов - на 18%, смертность снизилась на 10%, выходы на инвалидность - на 4,5%.
Что касается распространения нашего опыта в других отраслях - мы готовы. Сотрудничаем с РСПП, участвовали в Неделе охраны труда, которую проводил минтруд.
Лечить неизлечимое
Вероника Игоревна, вы упомянули о мощной научной базе агентства. Это правда, что в Центре мозга ФМБА лечат такие нейрогенеративные заболевания, которые, вообще-то, считаются неизлечимыми? Например, болезнь Паркинсона?
Вероника Скворцова: Мы первыми внедрили методику фокусированного ультразвука, которым воздействуем на разные участки мозга. Один вариант воздействия - это точечная деструкция (разрушение) определенных патологических структур в головном мозге, которая дает возможность устранить проявления паркинсонизма - убрать тремор, восстановить работу рук.
Выглядит это фантастикой: пациент находится в гибридной операционной, под контролем МРТ ему проводят эту малоинвазивную операцию, точечно воздействуя на пораженные участки мозга. Процедура безболезненная. Результат виден практически сразу. До процедуры пациент ложку в руках не мог держать, а после - спокойно это делает.
Кстати, такая терапия применяется и в других случаях. Например, у музыкантов иногда возникает сильный мышечный спазм - только прикоснулся к струне и не может играть. И человек вынужден расстаться с профессией. Мы в таких случаях помогаем убрать болезненный зажим и расслабить мышцы. Уже помогли нескольким таким пациентам.
Второе назначение этой методики - с помощью фокусированного ультразвука можно "открыть" гематоэнцефалический барьер, чтобы гарантированно ввести некоторые лекарства с крупномолекулярной структурой непосредственно в мозг. Это открывает новые возможности в лечении многий нейропатологий, в том числе опухолей мозга.
Такую терапию можно получить только в Центре мозга?
Вероника Скворцова: Пока да. Но, как вы понимаете, потребности огромны. Поэтому мы вместе с "Ростехом" создали отечественный аналог такого аппарата. Три года шла эта работа. И сейчас мы показываем на нашей выставке прибор, который поставлен на поточное производство в Санкт-Петербурге. Еще одна наша разработка - препарат для восстановления функций головного и спинного мозга. Это так называемый регенеративный матрикс. Его можно применять и при спинальной травме. В Центре мозга создан фибриноген-тромбиновый гидрогель с мезенхимальными стволовыми клетками, через прокол его вводят к пораженным участкам спинного мозга для восстановления нейронов и их связей. И пациент вновь обретает способность двигаться.
Как правило, метод используется как компонент сложной комплексной терапии, параллельно проводят нейромодуляцию - стимуляцию двигательной активности с помощью электрических импульсов. Такая сочетанная терапия очень перспективна для восстановления после спинальных травм.
Уверена, если все получится так, как задумано, вы спасете от боли и тяжелых операций огромное количество людей.
Вы упоминали еще про одно ноу-хау - регенеративный препарат "Хондросфера", с помощью которого можно восстановить поврежденные суставы. От артрозов сейчас страдает уже чуть ли не полчеловечества, эндопротезы ставят даже молодым людям. Что можно предложить в качестве альтернативы?
Вероника Скворцова: Речь идет о новом биомедицинском клеточном продукте. Его разработали в Центре физико-химической медицины имени Лопухина. Работает это так. С помощью биопсии берется "мазок" собственного суставного хряща пациента, его хондроциты. В особом биореакторе они культивируются, и из них с помощью уникальной методики формируют структуры в виде сфероидов. Отсюда и название: "Хондросфера".
Затем препарат вводят в пораженный сустав - это обычный укол. И эти хондросферы, попадая в организм человека, заново формируют нормальную, здоровую хрящевую ткань. А поскольку препарат сделан на основе собственных клеток пациента - результат стабильный, риск осложнений ничтожный.
В эксперименте на животных мы получили очень хорошие результаты. Сейчас приступили к клиническим исследованиям. Пока опробуем препарат для лечения травматических поражений хрящевой ткани. В перспективе, конечно, основным показанием будут артрозы суставов.