"За чистое небо над Токио, чтобы видеть сто лиц Фудзи не менее ста раз в году" - под таким девизом вот уже сорок лет выступают японские борцы против промышленного загрязнения окружающей среды. Их упорные, самоотверженные усилия уже дали результаты, которыми Страна восходящего солнца вправе гордиться.
Токио - пожалуй, единственная из мировых столиц, которая соседствует с самой высокой в данной стране вершиной. И притом - с одним из активных вулканов. Во время извержения в 1707 году город, расположенный в 120 километрах от Фудзи, был сплошь засыпан пятнадцатисантиметровым слоем пепла из ее кратера.
Но у японцев, чья национальная религия в сущности представляет собой культ природы, их самая красивая гора почитается как божество. Пять миллионов человек ежегодно совершают паломничество к ее подножию. А в сезон восхождений, которые разрешены в июле и августе, до пяти тысяч людей разного возраста ежедневно встречают рассвет на ее вершине.
Еще одна примета всенародной любви к национальной святыне - 240 географических названий с общим началом "Фудзими". Последний из этих трех слогов означает "смотреть". Так что речь идет то ли о перевале или о склоне, то ли о мысе или бухте, то ли о селении или повороте дороги, откуда можно смотреть на Фудзи.
Такие излюбленные точки издавна есть и в Токио. А поскольку в этой стране издавна проводятся ежегодные состязания поэтов, сборники их лучших стихов в жанре "хайку" свидетельствуют, что, несмотря на переменчивую погоду, идеальный конус Фудзи традиционно радовал жителей японской столицы хотя бы дважды в неделю, то есть примерно сто раз в год. (Может быть, именно это и побудило Хокусая назвать свою прославленную серию цветных гравюр "Сто лиц Фудзи".)
И вот как раз в шестидесятых годах, когда я работал в Японии, дым заводских труб и автомобильный чад настолько обволокли Токио, что любимый горожанами силуэт священной горы стал появляться перед их глазами вдвое реже обычного, а за весь 1965 год Фудзи была видна всего 22 дня.
Народу пришлось расплачиваться за послевоенный промышленный бум. Ведь всего за десять лет (1955-1965) потребление энергии в Японии утроилось. Страна начала строить гигантские танкеры и возить ими горючее с Ближнего Востока. А тамошняя нефть выделяет при сгорании не только углекислоту, но и двуокись серы, образующую густой смог. Помню, порой даже в полдень мне приходилось включать противотуманные фары, а регулировщики на перекрестках надевали кислородные маски.
Жителям японской столицы не нужны какие-либо приборы, дабы судить о загрязненности воздуха: если Фудзи видна реже, чем обычно, значит, дело плохо. Помню, как в середине 60-х на выборах губернатора Токио впервые за послевоенные годы победил представитель левой оппозиции профессор Минобе. Большинство голосов ему обеспечил лозунг "За чистое небо над Токио, чтобы видеть сто лиц Фудзи не менее ста раз в году".
Минобе обещал добиться этого через три года. Но принятый по его настоянию закон об ответственности предпринимателей за чрезмерные выбросы в атмосферу уже через пару лет позволил токийцам любоваться священной горой столь же часто, как прежде. Десятилетие спустя нормы выбросов были еще более ужесточены, и бизнес с пониманием пошел на необходимые для этого расходы.
За 70-е и 80-е годы японская промышленность сумела увеличить объемы производства на 122 процента, сократив при этом загрязнение воздушного бассейна двуокисью серы на 82 процента, что является наилучшим показателем для индустриальных стран.
В первых рядах защитников экологии идут японские автомобилестроители. По их мнению, технологии, нацеленные на защиту окружающей среды, будут в двадцать первом веке главным слагаемым конкурентоспособности. Созданный концерном "Тойота" гибридный автомобиль "Приус" сочетает бензиновый двигатель с электрическим. Он расходует литр горючего на 35 километров пути и дает выхлоп, в котором вдвое меньше углекислоты, чем у обычного бензинового двигателя.
Японцы первыми ощутили негативные побочные последствия промышленного бума и первыми же доказали возможность эффективно устранять их. Жители Токио по-прежнему могут, как и их предки, любоваться красотой горы Фудзи сто раз в году. И будь жив великий Хокусай, он бы порадовался за них!