Алла Сурикова: Фильм "Вы не оставите меня" я посвятила родителям
Мечта офицера
Замечательное кино. И смеялся, и плакал бы, если бы умел. Но вы как-то обещали снимать только комедии - почему вдруг мелодрама?
Алла Сурикова: Потому что мне очень понравилась повесть Сергея Ашкенази "Григорий Евсеевич". Он собирался ее снимать сам, но так и не нашел времени. Он режиссер, но когда уехал в Германию, то стал активно писать, причем очень хорошо.
Эта история из жизни 50-х, и в ее основе тема сталинских репрессий - а фильм смешной и светлый.
Сурикова: Так ведь это глупость - думать, что в те годы все только тряслись в страхе и ждали, когда постучат в дверь. Люди влюблялись, смеялись, мечтали, пели песни - народные и советских композиторов.
Вы посвятили картину своим родителям. Расскажите о них.
Сурикова: Мама - врач, папа - киноинженер, так что каким-то боком я с детства имела отношение к кино. Это были очень светлые люди, они любили музыку, смех, танцы, и сколько я помню, папа всегда шутил, мама хохотала. Правда, когда слушали "Голос Америки", то наглухо закрывали окна и задергивали занавески, боялись любого шороха. Я на этой почве даже пожар как-то устроила. Дело было у Карла Маркса - так все звали мою бабушку, потому что она была умной. И вот она ушла на рынок, оставив включенной лампу. А я знала, что когда папа с мамой слушали радио, то всегда гасили свет. И стала закрывать лампу полотенцем. Оно, конечно, загорелось, я пыталась его гасить, а оно разгоралось все больше. Тут соседка выбила окно и меня вытащила. Вообще, в повести Ашкенази было много такого, что казалось мне близким. Как и ее героиня, мама очень нравилась мужчинам. В фильме эту роль играет Лиза Боярская - и чем-то ее напоминает: такая же красивая и с тонкой талией. Мечта офицера. У нее не только гены неплохие, но и школа хорошая: ученица Льва Додина. Так вот, как-то мы с мамой ехали в поезде, и в купе был летчик-реактивщик, на нем была красивая форма, и он был сильно выпивши. Он заявил, что если мама тут же не выйдет за него замуж, он выбросится из поезда. И даже попытался это продемонстрировать. И мы с мамой вдвоем удерживали его, чтобы он не вылетел на полном ходу из вагона. И еще за ней ухаживал один генерал, с фамилией Бобровников. И когда он звонил маме, папа звал ее к телефону: "Иди, твой бобер звонит". Он ей совершенно доверял, и потом я поняла, что - правильно делал.
А тяга к искусству у вас откуда?
Сурикова: Гены. Папа, например, играл на расческе. У папы брат был родной, народный артист всего Советского Союза Леонид Ясиновский, он начинал свой актерский путь в Одессе. И второй мой дядя тоже был там актером - Яков Заславский, игравший Фильку-анархиста в "Интервенции", одесские воры даже подарили ему за эту роль именные часы. Когда театр приехал на гастроли к нам в Киев, дяди привезли куплеты из "Интервенции": "Вся Одесса-мама переполнета з ворами, настал критический момэнт - заедает темный элемэнт". Я все это выучила, спела друзьям в классе, они спели своим папам и мамам, те спели директору школы, а тот спел моим родителям - и меня чуть не исключили из 4-го класса.
Каким же вам помнится это время? Веселым или трагическим?
Сурикова: Когда я начинала снимать картину, то постоянно помнила о том, что мои родители тогда были молодыми. Они любили, ревновали, шутили, и жизнь внешне казалась безоблачной. Хотя помню, что все были больны шпиономанией. Но в чисто приключенческом смысле. Искали шпионов, всех подозревали - как в кино. В этом была даже какая-то романтика.
Театральный романс
Ваш фильм смотришь почти как детектив: интрига держит внимание от начала до конца, и загадка авантюры, которую затеял герой Александра Балуева с любовной перепиской его жены, все время не дает покоя: чем же она кончится. И когда она заканчивается самым непредсказуемым и одновременно совершенно логичным образом, это просто переворачивает душу. Комедия становится трагедией, причем целой эпохи. В ней есть за чем следить, о чем думать и что разгадывать.
Сурикова: Это для меня очень важно: возникает ли напряжение. Я-то эту интригу знаю, я клеила и переклеивала фильм множество раз, и мне уже трудно судить о том, как интригу воспринимается со стороны.
Я до самого конца вместе с героем слово блуждал в потемках и всех подозревал. Героиня Лизы Боярской - актриса, и действие происходит в театральной среде. Вы имели в виду какой-то конкретный театр, вот так колоритно его изобразив?
Сурикова: Действие происходит далеко от Москвы - допустим, в Минске. Но денег на экспедиции у нас не было, и надо было снимать этот провинциальный театр в Москве. И художник картины предложил для съемок Тимирязевскую академию - там, в павильоне коневодства, мы и устроили этот театр. Только не пишите про павильон коневодства…
Почему?! Это же так родственно: театр, кони, люди…
Сурикова: Пиетета не будет у зрителей. Административное здание академии у нас стало Домом актера. Оно очень колоритно, и его Эльдар Рязанов тоже снял в своей картине об Андерсене.
Но мой вопрос не об этом: то, что происходит внутри театра, - навеяно какими-то жизненными впечатлениями?
Сурикова: Внутренности мы снимали в Московском тюзе и Центральном молодежном.
Я даже не об этом. Нравы театра списаны с натуры?
Сурикова: Конечно. Я же в театре работала! В городе Фрунзе, где мой дядя самых честных правил был ведущим актером. В театре Русской драмы имени Крупской.
И поэтому вы взяли Крупскую на одну из ролей? (Актриса Мария Кузнецова когда-то играла Крупскую в фильме Александра Сокурова "Телец", а потом, практически не меняя грима, перевоплотилась в театрально-партийную активистку у Аллы Суриковой - В.К.).
Сурикова: Конечно. У нас, как вы, наверное, заметили, это тоже театр имени Крупской. Это значится и на афишах, и на театральных программках, которые мы отпечатали для фильма.
А кем вы работали в театре? Актрисой?
Сурикова: Я поступала на факультет журналистики, а тогда на этот факультет брали только с трудовым стажем. И мне надо было где-то работать. Свободных актерских мест не было, и меня взяли машировщицей. Это с задников соскребать краску, чтобы на них можно было рисовать новые задники. Когда я приходила из театра домой, задники были уже чистые, а все эти небеса с тучами, поля и города оказывались на мне, и надо было долго чиститься и отмываться. Так что вскоре я ушла работать грузчиком - это легче. Но театральное закулисье было мне, конечно, хорошо знакомо. Да ведь и дома был сплошной театр: среди близких родственников круг актеров все разрастался. Мой дядя был женат на актрисе Римме Быковой, но потом она ушла к Смоктуновскому. Так дядя подружился со Смоктуновским, у меня даже есть юбилейное письмо к нему от Смоктуновского, и если когда-нибудь появится его музей, то я хочу это письмо туда передать: оно замечательно и по тону, и по стилю.
Сцена в фильме, когда на собрании актеры вдруг распаляются, совершенно феерична!
Сурикова: Это была чистая импровизация. Я просто объяснила исполнителям ситуацию и задачу - и вдруг все пошло само собой. Они очень яростно все это играли, даже трудно было остановить. Когда много актеров в течение длительного времени находятся вместе - в них эта энергия копится: каждому хочется сыграть главную роль. И вот она пошла наружу.
Многие известные актеры в фильме абсолютно неузнаваемы. Скажем, Александра Балуева я просто не узнал - получился совершенно чеховский персонаж, дядя Ваня. И еще: неужели эту главную театральную стерву играет Елена Сафонова?! Об этом можно только догадаться - по некоторым ракурсам.
Сурикова: Это своего рода самоотверженность актрисы, которая обычно играет роли от гордых английских королев до нежных "зимних вишен" - изобразить вот такую мымру. К нам на площадку пришел известный художник, близкий друг Александра Балуева. Оглядывается, спрашивает: а где Балуев? Не узнал! Меня это очень порадовало: мне хотелось снять с Саши этот его вечный генеральский мундир и сделать из него именно чеховского персонажа.
Платье в горошек
Масса звезд по вашему зову пошли к вам сниматься практически в эпизодах - Николай Пастухов, Александр Адабашьян, Игорь Скляр… Причем каждая такая роль смотрится как бенефис.
Сурикова: К нам даже депутат пошел сниматься. Кстати, как он вам?
Какой еще депутат?!
Сурикова: Олег Гончаров, в прошлом вице-спикер Московской Думы. Он у меня снялся в четвертой картине. Начинал с руководства бандитами в фильме "Хочу в тюрьму". Я его случайно встретила на каком-то застолье, спрашиваю: "Сниматься будете?". Он говорит: "Да". Приехал напомаженный, в хорошем длинном пальто, из которого торчал спортивный костюм. Это была середина 90-х, и он абсолютно в этот стиль вписался. А в этой картине он играет знаменитого кинорежиссера, и мне хотелось, чтобы это был наполовину Пырьев, наполовину Григорий Александров. Надели на него пырьевскую шляпу и шарф, как на фотографиях того времени. Этот кинорежиссер не мог появиться иным: надо, чтобы герой Балуева ревновал свою жену по-настоящему.
Надо сказать, эта очередная "обманка" картины действует безотказно. Я тоже внутренне напрягся: неужели - он? Весь фильм проводишь на таких "эмоциональных качелях".
Сурикова: Правда? Для меня это было очень важно.
И еще мне понравилось, что главная трагическая тема картины идет как бы за кадром, давая о себе знать редкими и не каждому заметными сигналами, но ты ее все время ощущаешь, хотя само действие скорее забавно. Это тот фильм, который хочется обязательно посмотреть заново. Он очень многослоен, в нем переплетены темы, о которых хочется думать. Вот возникает коллизия с любовью людей очень разных по возрасту и психофизике. Каждый эпизодический персонаж - будь то пьянчужка Николая Пастухова или премьер театра, его главный Гамлет у Игоря Скляра - несет в себе свою мелодию, за каждым читается его жизнь.
Сурикова: А я в этом фильме тоже дебютировала как актриса: я за кадром читаю письмо матери. Там вообще много личного. К примеру, фотография этого челябинского любовника - на самом деле фото отца Александра Балуев в молодости. В поисках нужного типажа я перерыла сотни альбомов, просмотрела множество фотографий военных лет, и в последний день Саша Балуев принес фото своего отца - это было идеальное попадание. И когда начались съемки, и Балуев послушал чтение письма в моем исполнении, глядя на фотографию отца, то ему, как он потом признался, и играть ничего не пришлось. А письма из Челябинска озвучил мой студент Саша Белов.
В фильме, должен сказать, замечательная музыка.
Сурикова: Алексей Шелыгин - очень хороший композитор. Монтируя фильм, я ставила музыку Чайковского, Шопена, Рахманинова, и это мне помогало создать нужное настроение. К тому же Саша Балуев очень любит Второй концерт Рахманинова, и я это тоже использовала. Но за каждое исполнение в фильме нужно платить деньги, а бюджет картины был невелик. Поэтому вся музыка оригинальная, и только Рондо-каприччиозо Сен-Санса я не могла ничем заменить. Его исполняет на концерте один из наших героев - знаменитый скрипач, которого сыграл Николай Фоменко.
Кстати, Фоменко, похоже, на скрипке играет по-настоящему. Он что, действительно умеет?
Сурикова: Конечно, умеет. Он же учился в музыкальной школе. Играет под фонограмму, но достоверно изобразить игру на скрипке человеку, который ее не держал в руках, совершенно невозможно. И когда мы снимали эту сцену ночью в Рахманиновском зале, Балуев по роли сидел в первом ряду, и выражение лица у него было как сейчас у вас: он же играет! И как хорошо!
Фильм удивительно внимателен к деталям того времени: кадр хочется рассматривать, как живописную картину: вот газета тех лет, вот настоящий отрывной календарь, вот лампа или телефон.
Сурикова: Есть в Москве такое место - "маркет", где-то возле Бескудниково. Мы с художником по костюмам и реквизитором туда ездили как на работу. И собирали все старье. Только одно платье у героини, в котором она встречает Новый год, - такое в горошек - оно чуть опережает свое время. Но я подумала: ее отец ездит за границу, и вполне мог привезти девочке такое платье.
Меня особенно порадовала майка у этого Виктора, которая просвечивает сквозь нейлоновую рубашку, - шик того времени. Напоследок - как фильм прошел на экранах?
Сурикова: Никак. Ведь сейчас наиболее массовая аудитория кино - подростки от 13 до 20 лет, а наш фильм рассчитан на более взрослых людей.