Чаще, чем "Фро", у Платонова ставят разве что "Реку Потудань". Но историю о тоске "пошлой" женщины по любимому мужу, который уехал далеко и надолго строить новую прекрасную жизнь, трудно рассказать обычными средствами драмы. В тексте сквозь быт просвечивает вселенского размаха чувство - на сцене оно порой выглядит тривиальным и плоским.
Рижане - а точнее, постоянно работающий с этим театром режиссер из Санкт-Петербурга Руслан Кудашов - умудрились найти оригинальную и, главное, содержательную форму. Все невыразимое и неземное они отдали танцу и свету. Все бытовое и неотрывное от исторического момента - разыграли в стилистике "синеблузников", русского авангарда, Большого театра и буффонады одновременно. Соединили "мещанские" кружева на полотнищах декораций, яркие цвета с картин Малевича, революционную патетику и платоновскую лирику. Пожалуй, лирики было меньше ожидаемого. Хотя актриса Екатерина Фролова (Фро) и вдохновлялась письмами писателя к жене - удивительными по пронзительности и силе чувства.
Фро у нее скучает по Федору до физической боли. Федор же до последнего остается "техническим" персонажем, который сидит, спит, отстукивает телеграммы в углу сцены. Его стихия - катушки Пупина, микрофарады и блуждающие токи - Фросе чужда, хотя своей любовью она способна произвести ничуть не меньше энергии. Встреча супругов решена пластически и очень зрелищно. Они крутят ручку большой электрофорной машины, знакомой каждому по школьным урокам физики, и машина дает мощный ток, питая десяток лампочек. Смотрится волшебно.
В инсценировке Кудашова уцелело то, что обычно опускают. "Бой цветов" и танцы в клубе, занятия по электромеханике и доставка писем и газет, раздумья над детской фотографией Федора и его седым волосом с подушки - все разыграно подробно и с юмором, но действие от этого не затягивается. Местами, конечно, царит эклектика. Режиссер, например, смешал хоровую декламацию и физкультурные агитки 1920-х с партизанской песней "Bella ciao" 1940-х. Но к песне у публики возникает меньше всего претензий. "Прощай, Лучия, грустить не надо, / О белла чао, белла чао, белла чао, чао, чао / Я на рассвете уйду с отрядом / Гарибальдийских партизан…" - как-никак это тоже отражает "платоновское" время и близкий его героям настрой. Только иронически.
Заметно, что спектакль очень нравится самим актерам. Иногда это играет с ними злую шутку. Так, отец Фро (Леонид Ленц) сутулится и старчески кряхтит, а потом вдруг демонстрирует молодецкую удаль.
Как рассказали рижане, не все зрители у них оценили "советскую тематику" в постановке - но молодежь, как ни странно, "просекла" все. А один крупный предприниматель из общества гарантов Русского театра (что-то вроде совета попечителей, существующего аж с 1901 года), узнав о работе труппы над "Фро", скачал в Интернете собрание сочинений Платонова и во время отпуска проглотил его целиком. Остался в полном восторге. Может быть, и среди воронежских зрителей найдутся те, кого фестивальные спектакли подвигнут к чтению платоновской прозы. Ведь о качестве той или иной постановки в Воронеже нередко спорят те, кто о писателе знает понаслышке.
Эдуард Цеховал, директор Рижского русского театра имени М. А. Чехова:
- Русский театр за рубежом ничем не отличается от русского театра в России. Просто в Латвии мы одни, и это накладывает ответственность. Мы работаем для всех, кто понимает русский, независимо от национальности. Должны иметь всю репертуарную палитру: для младших школьников, тинейджеров, взрослых разных социальных групп. Плюс надо ставить латвийскую драматургию - мы же государственный театр Латвии. Не то чтобы нас заставляли это делать, но мы же все-таки в Риге живем. Вот поставили спектакль "Индраны" по пьесе Блауманиса и получили главный приз на фестивале его имени - обойдя все латышские театры. Это говорит о том, что театры отличаются не языком или государственной принадлежностью, а уровнем.
Мы следим за политическими событиями, но не дело театра откликаться на каждое из них. Сейчас не то время, когда, как при Платонове, нужны агитки на злобу дня в духе "Синей блузы". Надо делать произведение искусства, а оно существует в вечности. У нас от 30 до 50 процентов публики - латыши, и какие бы ни были у страны контры с Россией, как бы ни перекрывали поставки шпрот, на нашей творческой жизни это не отражается.