Поделиться
Сюжет этой поэмы Бёрнса красиво демонстрируется в музее Бёрнса в Аллоуэе в виде вырезанных из камня миниатюр. Я там был с группой писателей, филологов, переводчиков, музейных и библиотечных работников, собравшихся в шотландском городке Моффате на конференцию, посвященную Л.Н. Толстому - "Вселенная Толстого". Она приурочена к Году литературы в России и проходит в рамках программы продвижения русского языка и литературы.
В ходе конференции обсуждаются роль английской и американской литературы в жизни Толстого, вопросы этики и эстетики, метафора пространства в его творчестве, "уход" писателя из Ясной Поляны, причины мировой популярности романа "Анна Каренина", который был написан ровно 140 лет назад, тема "Толстой и пацифизм" и другие вопросы.
Здесь же проходят выставки "Толстой в творчестве современных российских художников: "Война и мир" Александра Мелихова. Графика"; "Анна Каренина" Юрия Косаговского. Живопись" и "Бессмертная привлекательность романа "Анна Каренина".
К конференции подготовлена культурно-образовательная программа "Литературные ландшафты Шотландии", которая включает в себя знакомство с работой знаменитых литературных музеев и библиотек: Национального музея и Национальной библиотеки Шотландии, поэтической библиотеки Эдинбурга, Дома-музея Роберта Бёрнса, Дома-музея Вальтера Скотта. Организаторы форума - Всероссийская государственная библиотека иностранной литературы имени М.И. Рудомино, Институт перевода, Музей-усадьба Л.Н. Толстого "Ясная Поляна", Шотландская благотворительная организация Moffat Book Events, Генеральное консульство РФ в Эдинбурге и Британский совет.
В прошлом году такая же конференция в Моффате была посвящена 200-летию М.Ю. Лермонтова. Возможно (об этом шла речь сегодня), в следующем году русские и шотландцы будут обсуждать проблемы жизни и творчества Ф.М. Достоевского. Повод есть: исполнится 150 лет выходу его романа "Преступление и наказание".
Хороший повод для хорошего дела всегда найдется. Были бы его инициаторы и организаторы. С российской стороны инициатором и вдохновителем конференций в Моффате была директор ВГБИЛ им. М.И. Рудомино Екатерина Юрьевна Гениева. Ее не стало летом этого года. И о ней, конечно, постоянно вспоминают на конференции, ее присутствие здесь почти физически ощутимо. С шотландской стороны инициатором русско-шотландских встреч является Элизабет Робертс, а организатором - нынешний председатель Moffat Book Events Кэтрин Клемменс.
Вообще это удивительное дело, когда в небольшом шотландском городке, в котором живут две тысячи жителей, окруженном фермами, каждый год собираются ученые и писатели, музейщики и художники; когда сюда, в этот "шерстяной" рай Шотландии, привозят экспонаты из Ясной Поляны и работы иллюстраторов "Анны Карениной". Зачем это нужно шотландцам? Это пустой вопрос. Им это нужно. Они любят Толстого. Мы любим Бёрнса, который, благодаря Маршаку, стал нашим вторым Есениным.
Но, побывав в двух городах, связанных с Бёрнсом, в Аллоуэе, где он родился, и Дамфрисе, где он умер, я вдруг понял, что сравнивать его стоит не с Есениным, а, скорее, с Пушкиным. Как Пушкин создал наш литературный язык, так Бёрнс создал литературный шотландский. И умер он за три года до рождения Пушкина, тоже оставив многодетную семью, увы, в долгах. Поэзией можно заработать всемирную славу, но деньги - никогда.
А вот судьбы гениального шотландского романиста Вальтера Скотта и величайшего романиста Толстого были абсолютно противоположные. Толстой, благодаря своей мировой популярности, мог бы стать очень богатым. И у него было прекрасное имение, из которого он ушел в конце жизни. Скотт именно стал, наверное, первым во всем мире писателем- миллионером, заработав эти деньги на своих исторических романах. И он попытался в имении Эбботсфорде создать нечто подобное Ясной Поляне - замок, который полностью отвечал бы его литературно-историческим вкусам. На это чудо архитектурного и паркового искусства невозможно смотреть без восхищения, а представить себе, какой это выглядело сказкой в начале XIX столетия посреди бедной жизни шотландских деревушек, вообще невозможно. Но эта сказка разорила писателя, и умер он, как и Бёрнс, тоже в долгах, но, конечно, иных по масштабу. Толстой родился за четыре года до смерти Скотта. Возможно, он усвоил урок Скотта.
Но я, разумеется, о другом. Я о том, что язык культуры, кажется, будет последним языком, на котором сможет договориться человечество. Он внятен, он интересен, он настоящий. Но главное через живую воду культуры ведьмы не летают. А мосты через нее всегда надежны и спасительны.
Если кто-то еще верит, что мы можем договориться на языке мировой экономики, пусть помечтает. На языке религии мы не договорились. Или я ошибаюсь?