После переезда екатеринбургского "Коляда-театра" на новую просторную площадку в его знаменитой резной избушке обосновался ЦСД - Центр современной драматургии. Это еще одно детище основателя уральской драматургической школы в кратчайшие сроки обзавелось интереснейшим репертуаром и теперь впервые участвует в московских гастролях театра в рамках фестиваля "Уральская школа" в Центре имени Вс. Мейерхольда.
Одна из самых молодых и самых одаренных учениц мастера, Светлана Баженова дебютировала в качестве режиссера в спектакле по собственной пьесе "Как Зоя гусей кормила". Это камерная, обманчиво простая история, случившаяся в некоем профессорском доме. Вход в святилище охраняет крошечная и величественная разом фигурка уборщицы, ощущающей себя жрицей. Вера Цвиткис, актриса-клоунесса, в вишневом кринолине и оперном макияже опирается на швабру как на штандарт, вздымает руку в кружевной перчатке и адресует ее прямо к зрителям, внушая им почтение к населению и нравам вверенного ей подъезда. Этот карикатурный в своей изысканной важности цербер и задает тон спектаклю, где сквозь узнаваемый быт то посверкивает эксцентрическая комедия, то, посвистывая, задувает инферно.
В самой бедной и неуютной из квартир живут пожилой Владимир Ильич и его древняя больная мать Зоя Марковна. На утлый диванчик брошен заношенный плед. Почти сливается с ним серый, ссутулившийся, словно пылью покрытый, утративший возраст и пол, в мешковатом костюме и очках, где одно стекло залеплено пластырем - Вова. Этот образ линялого неудачника - настоящий вызов для премьера труппы "Коляда-театра" харизматичного Олега Ягодина.
Движения старчески экономны, речь - бормотание на одной ноте, рот, забывший смех, может лишь треснуть в подобии улыбки, издавая прерывистое посвистывание, в котором трудно угадать веселье. Столетняя Зоя Марковна - бесформенный свитер, растянутые треники, носки, вязаная шапка - по-крабьи выползает из-за кулис, зовя сына. Бесстрашная и виртуозная актриса Тамара Зимина купается в роли старухи, которую заждались на том свете, а она все тут - то чаю требует с сахаром, то орехов ей наколи, то включи "про животных". Стучит клюкой, хмурится, говорит с расстановкой, словно вколачивая слова молоточком, восседает на диване тяжело, как китайский божок. Пугает рассказами про то, как в деревне не дождавшиеся смерти уходили пасти гусей. Сладки ей и эта жизнь, и власть над сыном, и сознание своей жертвенной любви. Их отношения - симбиоз привязанности и отвращения, заботы и ярости. Сын и ждет смерти полоумной старухи, как освобождения, и страшится ее. Зимина и Ягодин азартно разыгрывают череду уморительных скетчей, где сын таскает мать за шиворот, качает ее на коленях, плюет на ее портреты на стенах, прикладывает к ним траурную ленточку, сетуя, что уже "9 дней отпраздновали бы!".
Но настоящий фейерверк на сцену врывается вместе с Женей - деревенской девочкой, привезенной сюда не без тайного умысла пронырливым сводником Плоцким для своего друга Владимира. Обаятельная, органичная Алиса Кравцова ошеломляет не только хозяина квартиры, но и зрителей естественностью реакций - от страха до хохота, вульгарной яркостью дешевых нарядов, в которых она с простодушным кокетством крутится перед Владимиром, щебетом, живостью и грацией. Язык ее - колоритный жаргон провинции, тем не менее, способен передать всю чистоту и тонкость ее натуры. Женя, с ее "тремя коридорами" образования, оказывается достаточно умна, чтобы разгадать игру старухи, привыкшей манипулировать сыном своими смертельными припадками, укротить ее и даже с ней подружиться, и достаточно сильна, чтобы вдохнуть жизнь в заплесневевшего от неизбывного одиночества Вову. Он словно сбрасывает годы, являясь принаряженным в кожаную куртку, бликуя клепками, подрагивая от внутреннего электричества, радостного нетерпения встречи с ней. Как он пугается, поверив вредной матери, что она выгнала Женю, как белеет его рука, стиснувшая молоток для орехов, как каменеет бледное лицо, как он счастливо обмякает весь, увидев ее. Весь спектакль выстроен на точном балансе эксцентрики и тонких психологических движений, что поднимает эту историю над бытом, делает почти притчевой. Иная, счастливая жизнь, невозможная и нежная, порой сияет в глубине сцены видением юной девушки на велосипеде, плачет песенкой "Не покидай меня, весна", легким паром поднимается над стаканом чая, на который дуют оба - Женя и Вова, сближаясь и так и не соединившись в поцелуе.
Плоцкий, сыгранный Александром Ваховым как скользкий опереточный злодей, вечный тайный завистник и ревнивец, не вынес рождающейся любви друга, оболгал его в Жениных глазах, надругался над ней и спровадил из дома. Разом повзрослев, утратив легкость и живость, Женя собирает свои тряпочки, словно справляет ритуал прощания и отпевания преданной, отнятой жизни, где все было приготовлено, собрано - для театра, для работы, для друзей, для семьи - и не сбылось ничего; бережно сворачивая каждую, тихо, с сухими глазами, укладывая в чемодан, как в гроб. После ее ухода дом пустеет в прямом смысле, на черной сцене без малейших примет человеческого жилья потерянно и гулко звучат голоса матери и сына. И особенно жутко его недоуменное, горькое, нежное, предсмертное: "Ну какая дура. Какая удивительная дура".
Зоя, прожившая горькую безлюбовную жизнь вдвоем с сыном, спасала его от боли любви, как умела: закалила его грубой прозой, превратила в "сплошную подошву" - чтобы сделать из одиночества непроницаемый доспех. Этот страшный сюжет вывернутой наизнанку любви матери к сыну, не выпустившей его в мир, а намертво прикрутившей к себе, обнаруживает свою мифологическую подкладку. Мать, полвека назад "похоронившая себя как женщину", теряет пол, теплоту, сердце, но взамен обретает иссушенное, беспощадное существование, почти сливаясь с древним Хроносом, пожирающим своих детей.
История про ожидание смерти оказалась историей встречи с первой и последней любовью, сильной, как смерть. А смерть выбирает не по возрасту, а по жребию - как правило, того, кто любит и любим. Теряясь в углах темной пустой квартиры, одинокой Зое бесконечно пасти своих гусей, бормотать, мять беззубыми деснами сахар - ведь только никому не нужные живут вечно.
С екатеринбургским ЦСД мы получили еще один театр, который нельзя пропустить. Вчера он показал Москве свой хит "СашБаш", впереди третий гастрольный спектакль "В этом городе жил и работал".
Между тем
Николай Коляда и его актеры Ирина Ермолова, Тамара Зимина и Олег Ягодин - гости "Делового завтрака" "Российской газеты". Свои вопросы им вы можете задать в среду, 20 января, с 10.00 до 13.00 по московскому времени по телефону: 8-800-200-09-09 (звонки бесплатные из всех регионов России) или уже сейчас по электронной почте: zavtrak@rg.ru, а также по факсу: 8-499-257-58-92.