Александр Румянцев назвал счастьем выздоровление детей, которые умирали
Александр Григорьевич, что за договор вы подписали недавно с госпиталем Святого Иуды в США в Теннеси?
Александр Румянцев: Хочу заметить, что это крупнейший в мире научный центр нашего профиля. Впервые в нашей стране подписан договор о совместных научных проектах, например, в области реабилитации пациентов после трансплантации костного мозга, нейрокогнитивных расстройств и так далее.
"Русское поле" - это третья попытка создания подобного реабилитационного центра. Насколько я знаю, две первые закончились неудачей. Но недаром Татьяна Анатольевна, ваша жена, называет вас "бульдозером". Вы не умеете отступать. Откуда все это? Родом из детства, на страже здоровья которого вы стоите всю свою жизнь?
Александр Румянцев: Наверное. Мои родители были первыми в своих семьях детьми, получившими высшее образование. Папа всю войну на передовой. В 1944 году на фронте встретил маму, которая тогда досрочно окончила Второй Московский мединститут. Год госпиталь, где она служила, следовал за передовыми частями. В 1946 году они вернулись в разрушенный Ново-Георгиевск, районный центр Кировоградской области. Там я и родился в феврале 1947 года. Папа уже после войны с отличием окончил Харьковский юридический институт, а мама работала врачом-педиатром.
Кстати, с фронта папа вернулся со скрипкой и аккордеоном. Он прекрасно играл, хотя музыкального образования не имел. И первыми покупками в дом было старое пианино с бронзовыми канделябрами и книги, впоследствии превратившиеся в крупную библиотеку. У родителей был правильный принцип воспитания - трудом и занятостью. Ни секунды простоя. Счастьем было вечером добраться до кровати. Я использовал этот опыт для своих детей и стараюсь продавить эту идею для внуков. Главное в воспитании детей - научить их трудиться, радостно, испытывая наслаждение.
Банальный вопрос: выбор профессии был случаен? Вы окончили школу в Кировограде с золотой медалью и....
Александр Румянцев: Дома была большая библиотека по педиатрии и акушерству. Представляете, какое заманчивое чтиво для мальчишки. Мне кажется, именно любопытство к этим книгам заставило меня научиться читать аж в три года. Родители заметили мое увлечение, и книги попали под замок. Но я раздобыл еще один ключ и читал... Мама, которая с утра до ночи работала в поликлинике, в акушерско-педиатрических объединениях, на "скорой помощи", возвращалась поздно. Ее бесконечные рассказы о работе папа терпеть не мог. А я готов был слушать бесконечно.
Наша семья не нуждалась, но мне хотелось самостоятельности. И поступать во Второй мед в Москву я отправился уже на собственные деньги. Медалист, но со стажем работы санитаром в морге. В 1965 году был принят на педиатрический факультет.
И институт, конечно, закончили с красным дипломом?
Александр Румянцев: Я даже получал именную стипендию 60 рублей. Обычная была - 28. Учился и работал: санитаром, медбратом, а на старших курсах врачом в строительных отрядах. Занимался общественной работой: был председателем совета отличников вуза, председателем профессионального союза студентов. А студентов было шесть тысяч человек. Под нашим началом были студенческий спорт, клуб "Медик", общежитие и художественная самодеятельность...
В профессии вы выбрали самое тяжелое - детскую онкологию, гематологию. Почему? Ведь в то время такие больные дети почти стопроцентно погибали.
Александр Румянцев: Существует любовь с первого взгляда. Так и у меня. В сентябре 1969 года, будучи студентом 4-го курса, я встретил выдающегося врача Лидию Алексеевну Махонову. Она была организатором и первой заведующей первого в СССР отделения гематологии для детей в Морозовской больнице. (Первого апреля этого года Лидии Алексеевне исполняется 90 лет. - И.К.). Это было потрясение.
Она работала с детьми, обреченными на гибель, с удивительным врачебным умением общаться с ними, в оптимистическом стиле. И не только с детьми, но и с их родителями, что чрезвычайно важно. Она была ученицей великого отечественного гематолога Иосифа Абрамовича Кассирского и педиатра-гематолога Натальи Сергеевны Кисляк. Я горжусь тем, что могу считать себя ее воспитанником и продолжателем ее дела.
Вам повезло. А сейчас нередко выпускники того же мединститута ни дня не работают в медицине? И что делать?
Александр Румянцев: Не знаю. Какие тут могут быть рецепты? Скажу о другом. В жизни, например, инженерной, есть инженер-технолог, а есть инженер-конструктор. У них сложные отношения между собой. Конструктор разрабатывает стратегию, потому что он стратег, идеолог. А технолог ее выполняет. Его рационализаторские предложения возможны. Но они не меняют стратегию. В лице Махоновой и Кисляк я увидел врачей-конструкторов. Они работали в такой области, в которой все было неведомо. Работали в ситуации, когда не были известны причины рака, не было методов его диагностики и методов лечения. Все было эмпирикой. И это завораживало. Но не может быть так, чтобы это завораживало всех. Для этого нужно быть охотником за знаниями. Мне это интересно.
Интересно и сегодня? Когда вы уже почти полвека этим занимаетесь?
Александр Румянцев: Безумно интересно! Я утром просыпаюсь с ощущением, что я ничего не знаю и срочно должен узнать.
Так всю жизнь?
Александр Румянцев: Именно. Меня интересует процесс познания нового. И возможность использовать новые знания во благо ребенка.
Я тут продемонстрирую свои познания. Вы 15 лет были главным педиатром Москвы, 38 лет - главный детский гематолог Минздрава РФ и 25 лет руководили кафедрой педиатрии Второго меда. Создали новую кафедру гематологии, онкологии и иммунологии на педиатрическом факультете. 26 лет вы генеральный директор Института гематологии, который придумали, создали, организовали. И который ныне известен во всем мире как национальный центр детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Димы Рогачева. Нигде в мире нет подобного учреждения. Вас не угнетает, что вы всю жизнь в окружении тяжелейших больных детей, их родителей, их проблем. Неужели не ведомы минуты отчаяния?
Александр Румянцев: Ведомы. Но профессионализм не дает права это демонстрировать. Многие уходят от этого, делая безучастное, бесстрастное лицо. Я практически всегда улыбаюсь, потому что вокруг меня не только больные дети, члены их семей, но и ученики, студенты, врачи, аспиранты, ученые. Для них очень важны оптимистичная, дружеская поддержка, ощущение соучастия. Я очень горжусь, что у меня больше 200 докторов и кандидатов наук, что мои ученики возглавляют отделения и центры гематологической и онкологической помощи детям в России, Белоруссии, Казахстане, Германии, Австрии, США, Израиле.
В Центре Димы Рогачева очень заметны молодые, одаренные и, как вы сказали, перспективные. Вы умеете их собирать. Не боитесь, что они вас могут обойти?
Александр Румянцев: Бог наградил меня полным отсутствием чувства зависти. Я не только люблю своих учеников, я к ним отношусь как к своим детям. Я счастлив успехами учеников, дружу с ними и, главное, с удовольствием учусь у них в течение всей жизни. Уникальность нашего коллектива в том, что я один из членов этой команды. Все основные лидеры центра - мои ученики. Например, в прошлом году в клинику пришли 52 врача из медвузов Москвы и страны, специально отобранные по конкурсу, который наш центр проводит. Они учатся у нас по всем направлениям гематологии и онкологии. Такое происходит каждый год. Ведь наш центр - учреждение головное. И одна из его задач - решение кадровых проблем для 84 отделений и центров детской гематологии и онкологии Российской Федерации.
Педиатру надо любить детей?
Александр Румянцев: В русском языке слово "любовь" имеет множество оттенков. Я бы, как педиатр, заменил его словом "профессионализм". Во-первых, педиатр способен оценить возможности и траекторию развития ребенка, потому что педиатрия - это клиническое воплощение биологии развития. Во-вторых, врач-педиатр априори семейный врач. Он выполняет роль и врача, и педагога, и социального работника, и советника семьи. Более того, он должен использовать технологию Корнеги, чтобы завоевать семью.
Значит, врач-педиатр - это не только лечащий врач, но и врач обучающий. Да, для этого необходим высокий уровень культуры. Впрочем, не только для педиатра: настоящий врач должен уметь разговаривать и с профессором МГУ, и с бомжем, и даже преступником. Почитайте нашу конституцию. Там написано, что врач имеет права принимать решения о жизни и смерти пациента. Кстати, это и в клятве Гиппократа. Врач - это ответственность. И еще раз ответственность.
Много у нас таких врачей?
Александр Румянцев: К сожалению, нет.
О личном
У вас двое детей, и они тоже врачи.
Александр Румянцев: Не только они, но и их мужья и жены. А еще племянники и их избранники. Всего в нашей большой семье Румянцевых 18 врачей. Династии врачей - это сохранение и передача из поколения в поколение чувства ответственности, долга, профессионализма. Надеюсь, что внуки пойдут по этому же пути. Мне не важно, будут они в своей профессии конструкторы или исполнители. Каждый волен выбирать свой путь.
Вы счастливы в своей профессии?
Александр Румянцев: Да. Это счастье, когда в течение твоей творческой жизни дети, которые раньше умирали, выздоравливают и живут полноценной жизнью.
Вы отмечаете юбилей - 70 лет. Время подведения итогов?
Александр Румянцев: Нет. Я мечтаю о творческой работе. Я подготовил команду к тому, что в плановом порядке перейду на позицию научного руководителя центра. Чтобы вместе, рядом со своими учениками обеспечивать развитие детской гематологии и онкологии. Например, мы только в начале пути по реабилитации детей, выздоровевших от рака.
Я занят 12 часов в день. И надеюсь сохранить активность. Великая Майя Плисецкая на вопрос о том, почему она, обладая гигантским опытом и невероятным прыжком, прекращает свою балетную деятельность, ответила: "Опыт потрясающий. Но прыжок ушел". Я с ней согласен.
Сейчас наука в нашей области меняет информацию, лечебную тактику каждые два с половиной, три года. Каждый год 12-14 новых лекарств входят в практику гематологов-онкологов. Сотрудники учреждения, в котором уже работают четыре поколения специалистов, должны понимать, что сейчас дело за людьми, которым 28-33 года. И этого не надо бояться.
1990 год. Пришла на конференцию, посвященную созданию в стране детской гематологической службы. Председательствуют Раиса Максимовна Горбачева и Александр Григорьевич Румянцев. Румянцев говорил так убедительно, приводил такие "железные" факты. Его доводам о необходимости создания в стране детской гематологической, онкологической службы невозможно было противостоять. В интервью, которое мне удалось тогда взять у Раисы Максимовны, она говорила о том, что такая служба, вне всяких сомнений, должна быть. И Раиса Максимовна немало сделала для ее становления.
2006 год. В Нью-Йорке заседание ООН, посвященное последствиям чернобыльской катастрофы. С одним из основных докладов о детях Чернобыля выступает сопредседатель международного проекта "Дети Чернобыля" Александр Румянцев. И как выступает! Когда случилась трагедия, Александр Григорьевич был в числе ликвидаторов. Потом он вел научные исследования по механизму действия радиоактивных веществ, попавших в организм беременных и детей. Этот опыт был использован в Японии после трагедии в Фукусиме. Румянцев тогда был приглашен с серией докладов и принят премьером Японии господином Або.
2011 год. Май. Мне звонит Александр Григорьевич: "Приезжай, посмотришь, какой у нас будет центр детской гематологии". Сказать Румянцеву "нет" немыслимо. Он сам отказывать не умеет, и ему отказать невозможно. Приехала в этот ни на что не похожий ярко- красочный дворец на Ленинском проспекте. Теперь его знают во всем мире - это Центр детской гематологии, онкологии и иммунологии имени Димы Рогачева. А в тот мой приезд шла последняя подготовка к открытию. И сотрудники - профессора, доктора и кандидаты наук, врачи, медсестры, санитарки - наводили последний лоск. Жена Александра Григорьевича - врач-педиатр, в центре никогда не работающая, мыла полы... Александр Григорьевич руководил процессом. И было как-то по-домашнему тепло и весело от этого всеобщего энтузиазма. А первого июня центр открыли президент страны и мама Димы Рогачева, чьим именем назван центр.
2013 год. Вместе с Александром Григорьевичем едем в первый открывшийся реабилитационный центр "Русское поле" для детей, перенесших тяжелейшую онкологию. Это в Подмосковье, в районе Чехова. Почти домашняя обстановка. Дети с родителями, бабушками, дедушками. Чего там только не устраивают для них? Чтобы сложнейшее лечение, нелегкая реабилитация не угнетали, не давили. Чтобы не было ощущения беды. Румянцев привлек к святому делу врачевания себе подобных - одержимых учителей Евгения Ямбурга и Сергея Шарикова. Ребятишки месяцами проходят курс лечения, не меньше времени уходит на реабилитацию. Им надо давать образование, не отходя от койки. Причем такую практику прописывают и далеко от Москвы: дети не должны страдать от того, что не в столице.
2017 год. Более 200 учеников академика Александра Румянцева, из которых 2 члена-корреспондента РАН, 70 профессоров и 130 кандидатов наук-педиатров гематологов, онкологов, иммунологов, детских хирургов, врачей и ученых других специальностей успешно работают в России и за рубежом.