Григорий Заславский: МАМТу потрясения совершенно ни к чему
Публикация в "Российской газете", посвященная событиям, происходящим в Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко, меня потрясла. То есть буквально по Чехову: "на сцене люди обедают, пьют чай, а в это время рушатся их судьбы". Только в данном случае это я, как многие другие люди, обедаю, ничего не подозревая, пью чай, как многие сотни и тысячи верных поклонников Стасика (как по-доброму для краткости принято называть в разговорах этот московский театр), а в это самое время за стенами театра, внутри кто-то, то есть не кто-то, а нынешний директор театра, как нетрудно заключить из публикации "РГ", решает, в том числе и за меня его, театра, судьбу. Вернее - вернемся к Чехову! - не решает, а рушит судьбу театра.
Он знает, как лучше? Нет, он - человек в театре не случайный, известный, Антон Гетьман считает, что для театра так будет лучше, когда во главе его стоит интендант. И всем рулит.
До этого он много лет проработал заместителем генерального директора в Большом, и можно понять тоску по самостоятельному административному творчеству. Может быть, что он прав? Может, если бы речь шла о каком-то другом театре, не о Музыкальном театре имени Станиславского и Немировича-Данченко. Или даже о нем, но не в его сегодняшнем замечательном состоянии. Сегодняшний Музыкальный театр и складывался иначе, и сегодня - живой и здоровый, ему потрясения совершенно ни к чему, у него все в порядке с творчеством, публикой, признанием и наградами.
Можно было бы сказать: складывался-то он как режиссерский, но с тех давних пор сколько воды утекло, где они, заветы Станиславского и Немировича-Данченко? Так можно было бы сказать, если бы заветы эти действительно остались одними лишь словами, декларациями, выцветшими буквами на поблекших знаменах… Но Музыкальному театру имени Станиславского и Немировича-Данченко повезло, иначе не скажешь, с руководителем оперы Александром Тителем, с предыдущим генеральным директором Владимиром Уриным, с главным дирижером Феликсом Коробовым…
Интересно, в принципе, поговорить про театр-дом. Если отвлечься от прекраснодушных фантазий, придется признать, что театра такого давно уже нет. Он разрушен, подточен изнутри, причем не злыми кознями коварных финансистов или представителей министерства экономики, а стараниями наших коллег, товарищей по театральному цеху. Исчез ли он окончательно? Нет, нам и тут повезло. Он существует, но уже не как магистральная линия русского театра. Счастливые исключения лишь убеждают в том, что театр-дом - изобретение прекрасное, хотя и не лишенное идеализма, но без идеализма театр, наверное, в принципе невозможен. Вот Студия театрального искусства - родилась, конечно, как театр-дом. И так живет на зависть остальным. Музыкальный театр имени Станиславского и Немировича-Данченко - почти невероятное исключение из правил, поскольку музыкальному театру жить театром-домом в сто раз трудней, чем драматическому. Конечно, проще собраться, спеть и разбежаться снова. Проще, хотя и не дешевле. Александр Борисович Титель - случай редкий, а может, и редчайший, поскольку он тянет живую традицию Станиславского и Немировича-Данченко через своего учителя Льва Михайлова - музыкальный, оперный театр, где режиссерская воля собирает и сплачивает выдающихся исполнителей. Где чувствуется стратегия - такая сегодня редкость! - художественная стратегия, которая ничего не гарантирует, но в результате ведет от победы к победе (как пелось в одном из ранних вариантов советского гимна).
Прочитав, какие страсти ныне разрывают МАМТ, чем занята голова Тителя вместо того, чтобы думать о новых (и старых!) спектаклях, я вдруг с ужасом понял, что угроза нависла над театром, для меня, как, не сомневаюсь, для очень и очень многих, очень важным. Ну вот первый пришедший в голову резон: все детство мы приходили сюда на спектакли с Дмитрием Бертманом. Не будь этого детского опыта, он бы, конечно, не смог построить свой замечательный "Геликон", свой театр-дом. Теперь это театры-соперники, хоть у каждого своя судьба, но без такой состязательности, без своего пути у каждого театр, как, извините, институт, тускнеет… Опыт Стасика - уникальный, поскольку Титель пришел сюда, имея за плечами успешный опыт другого выстроенного своего театра в Свердловске. В Москве он не потерялся, не растерялся, скорее наоборот, сумел вдохнуть новую жизнь в находившийся тогда в кризисе театр после ухода учителя Александра Тителя Льва Михайлова. И мы вновь возвращаемся к разговору о живой традиции. В других театрах подобные попытки оборачиваются неудачей, а тут удалось. Он пришел и возглавил театр в 1991-м, без малого 30 лет назад. 30 лет живого театра! Пожалуй, только с Бертманом, с его "Геликон-оперой" и можно его сравнить. Но кому придет в голову при живом Бертмане переделывать его театр, переставлять на интендантские рельсы? Бред же! Почему же тут нет такого же естественного понимания, что это бред?
Так странно, порывшись в интернете, но не зарываясь слишком далеко и глубоко, наткнуться на интервью Антона Гетьмана, который при назначении, давая интервью "Российской газете", говорил: "Руководитель - это не командир, а помощник тому процессу, который налажен". Процесс не разладился за три года. Ну что говорить? Какой другой театр способен петь несколько вечеров подряд "Войну и мир" Прокофьева без приглашенных звезд, поражая, вызывая искренний восторг и тех, кто пришел посмотреть и послушать. В этом сезоне - "Отелло" в постановке Кончаловского и Коробова и "Влюбленный дьявол" Тителя и Владимира Юровского… И там и там поют свои.
Я все это к чему? Невозможно вернуть театр-дом туда, где его нет. Но зачем разрушать его там, где есть?
Что не завещал Станиславский
Юрий Пузаков, хореограф, лауреат Международного и Всесоюзного конкурсов:
- МАМТ исторически входит в шеренгу великих творческих коллективов Москвы. Он был, в частности, известен оригинальными балетами, где главенствовал принцип танцующего актера. Для меня это родной театр, здесь я танцевал и начинал карьеру хореографа. Мне и моим коллегам обидно видеть, как на наших глазах балет утрачивает свою уникальную репертуарную самобытность, а театр превращается в прокатную площадку старых зарубежных, в основном одноактных балетов. После ухода из жизни хореографов, хранивших традиции театра, вакуум заполнили люди, пришедшие со стороны и не имеющие генетической связи с театром, его традициями, исторической памятью коллектива. Балетная труппа стала профессиональнее, но все реже и реже можно увидеть на сцене блистательные актерские работы, а сам МАМТ понемногу превращается в "театр повторного балета". Подсаживая публику на заманчивые названия заморских постановок, руководство обрекает знаменитую театральную школу на забвение, превращает театр в прокатную площадку для залежавшихся работ западных хореографов.
Бесспорно, показ балетов зарубежных мастеров необходим. Встреча с талантливой хореографией, пришедшей из-за рубежа, очень полезна, но нельзя формальный перенос чужих спектаклей превращать в практику. Балетная труппа театра стала напоминать ксерокс, копирующий поставленные ранее спектакли. Все это ведет к деградации труппы, отучает артистов творчески мыслить. Вдумайтесь: вот уже 19 лет на сцене МАМТа не рождался ни один оригинальный многоактный балет , поставленный специально на эту труппу (последний, "Дама с камелиями", был создан Дмитрием Брянцевым в 2000 году! Театру давно пора обратиться к творчеству отечественных хореографов, организовать открытый конкурс на создание новых либретто, музыки и балетов.
Европа и Америка стоят на страже своего культурного суверенитета, думают о приоритетном развитии своих национальных деятелей искусств. Что же у нас? Отвергая отечественных хореографов, мы не даем родиться новым голейзовским, григоровичам, якобсонам. Не забудем: это не частная антреприза, а Государственный академический театр, задача которого - демонстрация достижений национального балета. Его основатели задумывали театр как лабораторию отечественной музыкальной сцены. Увы, нынешнее состояние театрального дела в балете не соответствует их завещанию.