Поделиться
Мир уже 12 лет живет без Лучано Паваротти. Великий итальянец подарил оперу миллионам. Благодаря ему опера перестала считаться чем-то элитарным, а людей, не знающих, что это такое, почти не осталось. И вот без всяких юбилейных и прочих поводов оскароносный голливудский режиссер Рон Ховард снял двухчасовой байопик, посвященный Тенориссимо под незамысловатым названием "Паваротти". Фильм, конечно, не объял, да и вряд ли пытался, всю биографию настоящего гения. Но режиссеру удалось редкое - правдивое повествование о человеке, не разрушающее миф о феноменальном артисте.
Кинолента начинается с архивной частной съемки: по Амазонке плывет лодка с Большим Па, и вдруг, как мираж, оказавшийся реальностью, возникает сказочное здание крошечного оперного Teatro Amazonas, под шикарными сводами которого в растянутых трениках поет Лучано для себя, для друзей и для своего кумира Карузо, который выступал здесь сто лет назад. XX век начался с Карузо, а закончился Паваротти. Великий Тенориссимо умер от рака в 71 год ранним утром 6 сентября 2007 года.
Время идет, но на сцене нет, и в ближайшие годы не предвидится тождественный по таланту и харизме наследников, хотя сегодня есть очень хорошие тенора в опере. Но все оказываются мельче. И в прямом, и в переносном смысле. Паваротти единственный и неповторимый и как великая личность, он продолжает оказывать влияние на нашу жизнь и после ухода. В фильме до обидного мало музыки (меньше только в откровенно неудачной французской также документальной ленте Тома Вольфа "Мария до Каллас", что тоже недавно была в прокате, там великая гречанка представлялась особой исключительно истеричной, перманентно отменяющей выступления). Ховарду же удалось передать сокрушительное обаяние Паваротти. Очень трогательны кадры, когда Тенориссимо гонит на велосипеде по площади Тяньаньмэнь, радуясь, как ребенок, или намыленный поет в душе будто простой смертный. О масштабе планетарной любви к нему свидетельствует фраза, сказанная с юмором его первой женой Адуа Верони: "Если Лучано захочется молока курицы… для него подоят и курицу".
В фантастическом голосе Паваротти жило и ласковое море, и жаркое итальянское солнце, и ветер, гуляющий под этим солнцем, а главное - подлинная страсть. В фильме одним из самых запоминающихся моментов становится тот, когда певец рассказывает, что опера начинается как большая неправда (имея в виду вымышленный сюжет), а завершается взрывом подлинных больших человеческих чувств. Когда он пел, казалось, само Божественное Провидение спускалось на Землю. "Богема", "Тоска", "Любовный напиток", "Риголетто", "Трубадур" - десятки партий, исполнение которых кроме как эталонным не назовешь. Он был единственным тенором на земном шаре, способным взять все девять "до" в арии Тонио из оперы "Дочь полка" Доницетти - самой виртуозной во всем теноровом репертуаре. Каждый раз выходя на сцену, Паваротти и в шутку, и всерьез говорил: "Иду умирать…".
Долго в талант Лучано верил только один человек на свете - полуграмотный пекарь из Модены Фернандо Паваротти. А сын больше всего на свете обожал сладкие булочки, что выпекал отец. И профессионально заниматься пением начал по общепринятым меркам поздно - в 26 лет. Гораздо раньше оперы он полюбил футбол, спагетти и лошадей. Но почти сразу после артистического дебюта в родной Модене был замечен легендарной примадонной Джоан Сазерленд, искавшей высокорослого тенора для своего австралийского турне. Эти длинные гастроли во многом и стали главным "университетом" для Паваротти.
Впрочем, с грустью надо признать, что ни в СССР, ни в России оперного Паваротти в расцвете таланта не слышали живьем - только редкие записи. Первый раз он приезжал в Москву в 1964 году стажером миланского театра "Ла Скала" (в работе Ховарда это событие ошибочно атрибутировано годом позже). А потом, начиная с конца 80-х годов, стал к нам заглядывать лишь в амплуа стадионно-микрофонной звезды. Но все его вокальные вершины к тому моменту были позади. Остались только неизменный белый шелковый платок, широкая магнетическая улыбка и бездонные карие глаза, которые с каждым новым приездом становились все печальнее. Последние годы жизни Большого Па были похожи на Ад.
Он принадлежал к касте мегазвезд-небожителей. Поэтому наряду с божественными мифами вокруг его имени роились отнюдь не комплиментарные легенды. И если им верить, то получится жуткое скопище человеческих пороков: толстяк, обжора, бабник, фанфарон, злостный неплательщик налогов, привереда, потакающий лишь собственным желаниям и амбициям. И все это общим весом около 150 килограммов. Доходило до комичного. Когда тема еды иссякала, а тема налогов еще не возникла, на свет появилась история о том, что певец не знает нотной грамоты и новые партии разучивает по слуху. Это, естественно, оказалось сильным преувеличением - читать с листа Паваротти умел, но просто не любил.
Теперь многие из тех, кто был рядом с великим Лучано и казались его верными соратниками, с какой-то подлой настойчивостью на перебой торопятся поведать о сомнительных, но малозначительных эпизодах его жизни. Более всех отличился пианист и дирижер Леон Маджиера, кому Паваротти в последние годы жизни доверял как самому близкому другу и дал с ним более тысячи концертов. В написанных им на скорую руку мемуарах "Паваротти: взгляд с близкого расстояния" Маджиера, не выбирая выражений, говорит о патологическом пристрастии Паваротти к еде и женщинам и о том, что в последнее время он пел под "фанеру". "Великолепная карьера закончилась "виртуальным выступлением", - заключает дирижер, вспоминая одну-единственную и, правда, провалившуюся попытку Паваротти дать концерт в парке, не за действуя свои божественные голосовые связки...
Конец жизни Паваротти провел в отчаянных попытках похудеть и привить человечеству вкус к благотворительности. Благодаря проекту "Паваротти и друзья" не только его популярность стала безграничной, но чуть лучше стали жить гватемальские школьники, обитатели одной из либерийских деревень, дети из Армении, Боснии и других стран, где Паваротти никогда не бывал, но которым искренне сочувствовал. А его продолжали преследовать непрекращающиеся разговоры о том, когда же он, наконец, завершит вокальную карьеру. Хотя Тенориссимо, понимая, что время, увы, сильнее любого таланта, уже принадлежал миру оперы как исторический герой, а не как участник реальных вокальных баталий… Кстати, очень бросается в глаза, как без эмоционально и скупо в фильме Ховарда правильные слова о Большом Па говорят совсем не обделенные славой его коллеги по оперному цеху, явно пропитывая каждую фразу эликсиром ревности. И как горячо и трогательно лидер U2 Боно…
Еще за три часа до начала церемонии прощания с великим певцом не было известно, разрешит ли Ватикан проводить службу в стенах собора. Церковным сановникам не давало покоя бурное прошлое Паваротти. У него было две жены, и в разное время как минимум еще с тремя женщинами - американской певицей Мэдлин Рене Монти (единственная, кто была представлена Ховардом), венгеркой Юдит Ковач и фотомоделью Лючией Деррилли - его связывали долгие романтические отношения.
"Я люблю делать приятное людям, которые мне дороги. И, к сожалению, не могу терпеть рядом людей, к которым мои чувства давно остыли", - признавался Большой Па. Это объясняет его расставание с женщиной, с которой он прожил почти сорок лет и воспитал трех дочерей. Шесть лет Лучано добивался ее расположения, а потом столько же - развода. Но Паваротти всегда подчеркивал, что в его поступке не было предательства. 100 миллионов долларов - такой долг чести выплатил Лучано своей первой супруге. Тогда это была почти половина его состояния.
Еще один сюжет, которым безумно заинтересовалось человечество, это вовсе не находка ранее неизвестных записей певца, а вопрос: какое из шести его завещаний правомочнее. Взволновал общественность и дележ наследства между первой семьей Паваротти и Николеттой Мантовани, несколько лет считающейся его ассистенткой и ставшей его второй законной супругой. Вместе с ней Лучано пережил смерть новорожденного сына, о котором мечтал всю жизнь. Но Николетта подарила ему дочь Аличе. Эта малышка стала отрадой последних лет Большого, но по сути такого беззащитного Па. И фильм Ховарда не без успеха пытается еще и закопать топор войны между двумя семьями.
За два года до смерти Паваротти твердо решил покинуть сцену, но прежде совершить один прощальный виток вокруг Земли. Болезнь прервала этот полет в Нью-Йорке. Год тяжелейшей борьбы с неизлечимым недугом и - fInita la vita. И мир в шоке, от которого не знает, как оправиться до сих пор.
"Никому не суждено жить вечно. Только музыка никогда не умрет. Моя музыка. Я очень на это надеюсь", - заметил однажды Лучано Паваротти. Великий тенор был похоронен 8 сентября 2007 года на кладбище Montale Rangone, в семейном склепе рядом с родителями. Но фильм заканчивается триумфально - арией Калафа, последние слова которой: "Секрет мой скрыт во мне… Я одержу победу!". Голос Паваротти сильнее смерти.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"