"Просто помиловать": как на американском юге приговаривали невиновных

Зацикленность на тематике провоцируется питательной политической конъюнктурой, в которой уже много лет барахтается творческая общественность США. Ежегодно на экраны выходит куча самых разных картин, непосредственно затрагивающих тему расизма, - от диковатых кинокомиксов до тягомотных исторических и псевдоисторических драм. Количество только всё никак не переходит в качество, и действительно стоящих работ, не оставляющих впечатления митинга, в этой категории фильмов не так уж много.

Тем более что к выходу за неписаные рамки отношение неоднозначное: та же "Зелёная книга", хоть и взяла главный "Оскар", была яростно охаяна ревнителями идеологической чистоты во главе со Спайком Ли. Уж наверняка автор такой манипулятивной поделки, как "Чёрный клановец", с куда большей симпатией отнесётся к сляпанной из штампов и поэтому отвечающей всем стандартам пресной халтуре типа "Лавинг" или "Гарриет".

Пусть ленту Just Mercy, получившую в нашем прокате название "Просто помиловать" (ни о каком помиловании речи в ней не идёт, но кого это волнует), снял и не афроамериканец, а режиссёр с японскими и европейскими корнями Дестин Креттон, она вполне должна соответствовать критериям кураторов "правильного" кино на заданную тему. Один из важнейших в этом контексте навыков - искусство манипулирования - Дестин вполне освоил. Да, он манипулирует не фактами, как мастер Ли в "Клановце", а эмоциями. Зато - тоже мастерски.

Фильм "Просто помиловать" основан на воспоминаниях Брайана Стивенсона, адвоката с блестящим образованием, решившего всю жизнь посвятить благородному делу помощи приговорённым к смертной казни, неспособным обеспечить себе достойную защиту. Понятно, что среди таковых большинство - чёрные. Точнее сказать - белые среди них тоже встречались (в кино мы видим одного - мимоходом, очевидно, для приличия).

В центре внимания - резонансное дело Уолтера Макмиллиана, темнокожего лесоруба, осуждённого в алабамской глуши на смертную казнь за убийство 18-летней белой девушки. Случилось это в конце восьмидесятых - за несколько лет до калифорнийского дела О. Джей Симпсона, перевернувшего всё с ног на голову (смотрели первый сезон "Американской истории преступлений"? Если нет, посмотрите). В Алабаме же было всё с точностью до наоборот. Даже поверхностный взгляд позволял убедиться: доказательная база обвинения не выдерживала никакой критики. Но засевшие сразу на всех доступных уровнях власти реднеки (ненавязчивое позирование на фоне флага Конфедерации прилагается) упёрлись и слушать ничего не хотели. Собственно, противостоянию Брайана реднекам и их произволу сюжет и посвящён.

Хронометраж экранизации мемуаров Стивенсона - более двух часов, но, помимо указанного конфликта, Креттон толком не успевает ничего зацепить. Хотя зачем-то пытается. Другие подопечные адвоката проносятся мимо, не успевая оставить о себе никакой памяти. Немногим больше в этом отношении преуспела его симпатичная и самоотверженная помощница в исполнении любимицы режиссёра Бри Ларсон.

Исключение из скоротечной череды мелькающих лиц - чернокожий ветеран, которому Брайан пытается смягчить наказание. Повинный в непредумышленном убийстве, заключённый готовится отправиться на электрический стул. Ну, как - непредумышленном. Бомбу смастерил и положил на крыльцо. Она взорвалась и убила девочку. Но он же герой войны, человек больной, не получивший должного внимания от государства, за которое кровь проливал. К тому же глубоко и искренне раскаивается. И вообще убивать никого не хотел. Просто психанул, с кем не бывает.

Всё это проговаривается и демонстрируется таким образом, что несправедливость приговора ни на секунду не вызывает сомнений. А для тех, кто всё же не до конца уверился, - самая душераздирающая сцена фильма, даром что не связанная с основной фабулой. После неё не то что скептик - озлобленный тюремный охранник-расист взгляды на жизнь пересмотрит.

Креттон вообще со зрителем не церемонится, заполняя многочисленные пустоты между сюжетно необходимыми сценами не раскрытием тех или иных героев или развитием второстепенных линий, а сеансами психологических атак, вовсю давя на эмоции. Плачут, страдают, задумчиво размышляют тут долго и со вкусом. Причём играют все отлично - от Майкла Б. Джордана (Стивенсон) и "Джанго освобождённого" Джейми Фокса (Макмиллиан) до исполнителей полуминутных ролей. Но бесконечные нравоучительные терзания от этого удобоваримее не становятся.

Всё очень просто: есть бесправные честные (в худшем случае - оступившиеся, да и то не по своей вине) негры с одной стороны и наделённые властью оборзевшие расисты, пользующиеся поддержкой белого населения, - с другой. Из тех, кто не относится к первой группе, на людей больше всех похожи трусливый неуравновешенный уголовник и трусливый карьерист-прокурор. Небольшая вероятность, что у них проснётся совесть, и делает миссию Стивенсона небезнадёжной. Даже несмотря на то, что методы воздействия у адвоката не самые изощрённые и в основном сводятся к воззваниям к совести в форме патетичных программных тирад о долге, справедливости, добре, зле и всяком таком.

Патетичные программные тирады Креттон вообще любит сверх всякой меры, хотя этот приём вышел из моды не одно десятилетие назад. Внимая преисполненному пафоса выступлению Стивенсона в суде, порядочно наслушавшись к этому моменту аналогичных проповедей, не рассчитывайте, что на этом всё закончится. Перед самыми титрами вас ждёт ещё одна - надо же закрепить материал.

Закрепление материала - штука для автора "Просто помиловать" исключительно важная. Например, тот - безусловно, ироничный - факт, что судилище над Макмиллианом творилось в городке, где Харпер Ли писала "Убить пересмешника", он подчеркнёт несколько раз и жирными линиями - а то ж вдруг до кого не дойдёт. Разве что сюжет романа никого из персонажей пересказывать не заставил. Зря, пожалуй: может, кто не читал и не понял, в чём тут всё-таки прикол.

Между тем самое важное во всей этой истории - природа чудовищного взаимного недоверия чёрных и белых (ведь против Макмиллиана были настроены отнюдь не одни полицейские и судебные чиновники) в южной глубинке - остаётся где-то на периферии и сколь-нибудь внятному анализу не подвергается. Вместо этого - безжалостный эмоциональный пресс и плакатные лозунги. С которыми вроде как давно никто, кроме конченых маргиналов, не спорит. А они этот фильм всё равно никогда не увидят.