Искусствовед Геннадий Попов: Кто-то спорит насчет "Троицы", но у серьезных исследователей сомнений нет, это точно Рублев
К его развитию причастны многие из тех, кого мы называем солью земли - Илья Эренбург, Петр Барановский, Дмитрий Лихачев. Один из тех, кто собирал коллекцию музея, а это более 20 тысяч экспонатов, - крупнейший исследователь древнерусского искусства Геннадий Попов.
Насколько высок сегодня интерес к древнерусскому искусству? В начале года, к примеру, в галерее Уффици открылась постоянная экспозиция "Музей русских икон".
Геннадий Попов: Мы бьем себя в грудь со словами "ах, древнерусское искусство - это наше все", на самом деле отношение к нему настороженное. В этом году прошло сразу несколько крупных выставок в музеях страны. "Святитель Николай Чудотворец. Иконы XIII - XX веков" в Третьяковке, там же сейчас выставка Игоря Грабаря, на которой есть работы, связанные с древнерусским искусством. Оживление в этой теме я бы еще связал с тем, что много раскопано за последние десять лет, сделаны реставрационные открытия. Все это дает возможность судить о высочайшем уровне древнерусского искусства. Это пласт, который не похож ни на что в мировом контексте, несмотря даже на преемственность от Византии. Это наше, уникальное.
В музее имени Рублева сейчас работает крупная выставка "Тверская Атлантида", почему вы выбрали эту тему?
Геннадий Попов: Мы все привыкли, что у нас есть Москва, Новгород, Псков, где уровень сохранности архитектурных и живописных памятников настолько высок, что эти города как бы задавили все остальное. А ведь существует еще целая вереница центров, о которых мы мало что знаем - та же Тверь. Наши экспедиции в тогда еще Калининскую область начались в 60-х годах, мы вытащили из небытия целый художественный центр. На самом деле, тверские экспедиции - для истории нашего музея очень важная страница. И кстати, "биографии" нашего музея посвящена большая фотовыставка, там уникальные фотодокументы, рассказывающие о жизни Андроникова монастыря в XX веке.
Фотографии эти впечатляют, особенно, когда понимаешь, какое запустенье было на месте музея…
Геннадий Попов: Когда-то здесь, где сейчас музей, был пересыльный лагерь, потом до 60-го года здесь еще оставались отдельные домики, где жили сотрудники завода "Серп и молот", только с 59-го года началась работа по реставрации, по приведению в порядок всего, что вы сегодня видите. Это была большая помойка. Я это видел, мне было 20 лет, когда я пришел работать в музей.
Не очень типичный выбор для молодого человека…
Геннадий Попов: Понимаете, таким уровнем искусства не увлечься просто невозможно. Когда ты видишь в течение нескольких хотя бы месяцев поверхность этой живописи, ты проникаешься, конечно, с одной стороны благоговением, а с другой - мечтой понять и объяснить, что это такое.
Говорят, что надо быть благодарными советской власти за то, что она позволила сохранить древнерусское искусство...
Геннадий Попов: Вскоре после того, как я стал работать в музее, мы открыли экспозицию, на которой показали часть копий монументальной живописи Рублева и Дионисия, то есть это 1408-й и 1502 годы, и довольно большое количество икон. И где-то через месяц у нас появляется некий сотрудник Министерства культуры, ходит, смотрит, и вдруг говорит мне - слушай, конечно, открыли зря. И вот это "зря" оно тянулось практически до недавнего времени.
Это страх, недоверие?
Геннадий Попов: И то, и другое. Но больше - недоверие, считалось, что мы несем собой религиозную пропаганду. Поэтому власть на местах, когда мы ездили в экспедиции, довольно настороженно относилась к нам, но нас спасали письма министерств, музея, и все удавалось преодолевать, тем более население, особенно его религиозная часть, воспринимала нашу работу положительно, они понимали, что спасать это надо.
С другой стороны, именно при большевиках древнерусское искусство получило мировую славу, с 1929 по 1932 годы наши иконы с успехом "гастролировали" по Европе и США.
Геннадий Попов: На самом деле, кто бы что ни писал сегодня, эту выставку собирались распродавать, следы этого прослеживаются в письмах некоторых современников. И только реакция Европы образумила - побоялись позора.
Сегодня есть смысл устраивать выставки древнерусского искусства в Европе?
Геннадий Попов: Конечно! Это же немного другая сторона духовности, другой язык, и это чрезвычайно привлекает, поверьте. Начиная с 95 года мы устраивали несколько выставок, и они пользовались успехом. Это нам кажется, что мы провинциальны, на самом деле все иначе. Нужно понять, что древнерусское искусство - достаточно четкое художественное наследие и очень структурированное с точки зрения духовного смысла, да, оно требует усилий постижения. Но точно так же вы берете четыре тома "Войны и мира" и продираетесь сквозь страницы, потому что уже иной быт, иная вкусовая основа, но там есть нутро, которое делает Толстого великим.
Ну, вы сравнили - Толстого и иконы!
Геннадий Попов: Я думаю, все шедевры близки друг к другу. И одухотворенность Толстого, мне кажется, не меньше, чем духовное наследие России.
Один из символов древнерусского искусства Андрей Рублев по-прежнему в гуще дискуссий и споров. В последние месяцы активно обсуждается Звенигородский чин - несколько икон, приписываемых кисти мастера. Что вы можете сказать об этом?
Геннадий Попов: Немножко преждевременно было выдано на-гора, что это, якобы, не Рублев, я бы еще подумал, пообсуждал, потому что тут с одной стороны есть личности, а с другой есть мастерские, в которых эти личности работают совместно. Поэтому здесь вопрос четкого выделения авторства персонифицированного довольно сложный. Кто-то там спорит и насчет "Троицы", но у серьезных исследователей сомнений нет, это точно Рублев. Но, конечно, главное событие последних нескольких лет - раскрытие рублевских фресок в Успенском соборе Владимира, там максимально "сняли" все дополнения, все тонировки. И это тоже событие, которое подняло волну интереса к древнерусскому искусству.
Петра I обвиняют в том, что он похоронил самые русские традиции в искусстве. Насколько это справедливо?
Геннадий Попов: Традиции к эпохе Петра уже были готовы к тому, чтобы быть похороненными. Переход к западным формам начался еще до него. Все меняется, но это не значит, что религиозность уходит. Или что уходит проникновенность в жизнь страны. Опять же сравним с писателями. С моей точки зрения, проникновенность нашей большой литературы обусловлена крепостным правом, с раннего детства дворянские дети видели страдания, от этого и такая литература. Древнерусское искусство тоже ведь отразило внутренне все сложности и переживания эпохи. Скажем, рублевская "Троица" - это, прежде всего, конечно, икона, но это и символ объединения Руси.
Геннадий Попов - заместитель директора Центрального музея древнерусской культуры и искусства, доктор наук, профессор. В 1960 году, будучи студентом, Геннадий Попов впервые поступил на работу в Музей имени Андрея Рублева. При его активном участии в многочисленных экспедициях формировалась коллекция музея, начиналось ее научное изучение. Более 20 лет, с 1994 по 2016 год, Геннадий Попов был директором Музея.
