Обратился с просьбой помочь-посодействовать во французский МИД. Но Кэ д' Орсэ меня быстренько отфутболили с присущей жителям этой страны элегантностью: обращайтесь к американцам, это турне организовывают они, а не мы.

Напрягся и вспомнил, что имел дело с американской то ли журналисткой, то ли помощницей пресс-атташе посольства США, то ли уж не знаю, кем была та птичка, но на встречах в посольстве США именно она верховодила рассадкой журналистов. В том числе и наших. Да, трудно представить, но были и такие времена. Мы условно сдружились с дамой на модных дефиле, и она вдруг согласилась помочь с условием, что я заранее пришлю вопросы. Прислал, и сотрудница вычеркнула лишь два - о предках Киссинджера и его национальности, сказав, что все остальное корректно.

Мастодонт большой политики прибыл в столицу Французской Республики, и мне было предложено в условный день и час явиться на встречу в его резиденцию. Явился, был весьма поверхностно обыскан охранником и допущен под светлые очи. Киссинджер вертел в руках листок с моими вопросами. И сам галопом начал с того, что сейчас лидеры наших стран много встречаются, бесконечно говорят, а они с президентами Никсоном и Фордом не просто болтали, но и многое делали. Вспомнил о советско-американском Договоре об ограничении стратегических вооружений 1972 года и Договоре об ограничении систем противоракетной обороны, о соглашении по Западному Берлину.

Все шло хорошо, как вдруг в гостиную вошел охранник в сопровождении красавицы. Мулатка или арабка, одетая по французской моде, была по-настоящему хороша. Бодигард прошептал что-то в ухо мистеру Генри. И сразу вступила красотка. Работает в какой-то крупной газете, послана специально, чтобы взять интервью у господина Киссинджера, а ее к нему не пускают. Ну, пожалуйста, сжальтесь. И до чего же изворотлив был экс-госсекретарь, сказал, что он и, надеюсь, русский коллега не против. Что оставалось делать. Красотка уселась рядышком со мной, положив коленку на коленку. Да, отказать тут было никак нельзя.

Мы перешли ко второму вопросу. И вдруг мулатка-арабка заревела. Ей приказали, чтобы разговор был один на один, а тут… Иначе ее уволят. Клянусь, все было именно так. Пришлось промямлить, что вряд ли моя газета пересечется с ее, и я, в принципе, не против. Киссинджер кивнул головой. А соперница продолжала настаивать: только она и госсекретарь. Тут Генри Киссинджер и продемонстрировал высшее искусство переговорщика. Предложил нам решить вопрос между собой, а он примет любое решение, хотя уверен, что русский коллега проявит джентльменство.

Что оставалось делать? Я ушел. За пятьдесят лет работы в журналистике были неудачи. Но вот так - ни до ни после - столько лапши на уши мне не навешивали.

Совсем недавно на телевизионной передаче пранкеров Лексуса и Вована, в которой участвовал, они проделали еще более хитрый трюк с Киссинджером, счастливо отметившим 100-летие. Выдали себя не за тех, и Генри Киссинджер наговорил им немало лишнего. Смотрелось очень забавно.

Да, и на старуху бывает проруха.