Дмитрий Витальевич, я видел работу тыловиков в боевых условиях - сначала на Кавказе, позже в Сирии. Там и там война, а условия жизни военных несопоставимые. На аэродроме в Хмеймиме сборные домики с кондиционерами на несколько человек. Стационарные прачечные, пекарни, водоочистная станция. Свой военторг, русские блюда из наших продуктов, даже бутилированная вода из России. Все это специально под сирийскую операцию сделано?
Дмитрий Булгаков: С чего вы это взяли? Структуры материально-технического обеспечения, как и все Вооруженные силы, переоснащаются и перевооружаются в соответствии с утвержденным министром обороны планом, расписанным до 2020 года. График выполняем с опережением. Сегодня у нас 60 процентов новой и современной техники, через два года выйдем на 70 процентов.
Сейчас на всех полигонах стоят автономные полевые лагеря на 500 человек каждый - на батальон. Войска уже не выходят туда со своими палатками, как это было раньше. В зависимости от нагрузки на каком-то полигоне таких лагерей пять, на другом - два или три. В лагере предусмотрено все для жизни и деятельности военнослужащих - от автономного освещения, кондиционирования, столовой с современным технологическим оборудованием, банно-прачечной системы до канализации включительно.
На эту структуру мы перешли еще до Сирии. А когда получили от министра обороны и начальника Генштаба распоряжение проработать все необходимые вопросы по переброске, размещению и обеспечению всем необходимым нашей авиагруппы, отправили в Хмеймим свою оперативную группу. Она разобралась, что есть и чего не хватает на сирийском аэродроме. После ее возвращения было решено строить там блочно-модульные домики, подобные тем, что уже имелись в некоторых наших военных городках в России.
А я, признаться, думал, что это ноу-хау в Сирии родилось.
Дмитрий Булгаков: Концепцию строительства таких городков министр обороны утвердил гораздо раньше. Сказать, что в Сирии стихийность какая-то возникла, - нет. Все шло в плановом режиме. Когда посмотрели, что на Хмеймиме придется сделать, то решили строить там городок из блочно-модульных контейнеров. Можно было домики в два этажа собирать, в три. Но остановились на одноэтажных - они удобнее для авиаторов, летающих днем и ночью. За месяц все это возвели.
Тут другая особенность была. Раньше действовали по принципу: сначала войска, потом обеспечение. В Сирии все было наоборот - сперва создали базу и только затем приняли там войска. А дальше шло наращивание по всем видам обеспечения.
Как-то у вас все буднично выглядит: пришли, построили, наладили… Но ведь так называемый "Сирийский экспресс" - уникальную систему переброски из России на Ближний Восток войск, техники и грузов при всем желании стандартной не назовешь.
Дмитрий Булгаков: У нас имеются все виды транспорта. Есть вспомогательный флот и автомобильные бригады. Когда необходимо что-то оперативно перебросить в Сирию, задействуем военно-транспортную авиацию. То есть используем комбинированный способ доставки. А путь действительно неблизкий - 10 тысяч километров.
Количество выполненных таким образом рейсов называть не буду. Тем более что "Сирийский экспресс" все еще действует. В том числе и на море. Там хорошо себя проявили большегрузные суда типа "Спарта".
Важно, что мы все делаем по современным меркам. Это не только Сирии касается. К примеру, на военных аэродромах введена централизованная заправка топливом, когда на каждую стоянку подведена линия ГСМ. Там же стоят энергоагрегаты для запуска самолетов, заправки их кислородом, азотом, другими компонентами. Такая система позволяет одновременно готовить к вылету десятки машин.
В наземных войсках - своя специальная техника и оборудование. Взять, к примеру, роту массовой заправки. У них на вооружении топливозаправщик емкостью 12 кубометров, который одновременно с десяти точек заправляет любую технику. Если, скажем, понадобится быстро обеспечить горючим танковую роту, с его помощью в считаные минуты заправят десять танков.
Эту технику использовали, когда строили железнодорожную ветку в обход Украины? Кстати, кто догадался привлечь к такой работе военных?
Дмитрий Булгаков: Идея возникла у министра обороны. На одном из совещаний он поинтересовался: что мы можем предложить со своей стороны. Предложить было что, поскольку в нашей системе имеются десять железнодорожных бригад, столько же понтонно-мостовых батальонов, которые наводят наплавные мосты. Таких формирований нет нигде, ни в одной структуре. И в мире нет такого.
Министром обороны была поставлена задача: все детально проработать - и вперед. Мы зашли на строительство "ветки" под эгидой минтранса и РЖД. С начальником Главного управления Железнодорожных войск каждый месяц летали по нашим участкам. Зато построили все за два года.
В прокладке железной дороги участвовали шесть механизированных батальонов, которые перепахали 9 миллионов кубометров земли. А когда полотно было готово, к работе приступили наши путевые батальоны - они укладывали шпалы и вместе с гражданскими железнодорожниками сваривали рельсы. На этой дороге, которую заранее спроектировали под движение поездов со скоростью до 150 километров час, проложены стыковочные рельсы. Они на сварных накладках.
В гражданском секторе свои подразделения задействуем только по решению министра обороны. Например, когда надо в каком-то регионе оказать срочную помощь местным властям. Так было в Абакане, где несколько лет назад мост смыло. Наши подразделения навели новый, он до сих пор стоит. В Сирии в течение суток мост через Евфрат перекинули, можно сказать, под огнем.
В Арктике мосты пока не нужны. А вот участие военных в очистке Заполярья трудно переоценить. Долго еще мусор и железный хлам оттуда вывозить будете?
Дмитрий Булгаков: 70 лет до нас бочки с топливом возили туда, а мы теперь эту "тару" вывозим. Кому-то ведь нужно выполнять программу по экологической очистке Арктики до 2020 года. Надеюсь, закончим работу на год раньше срока. Уже 16 тысяч тонн мусора вывезли. Причем всего за два года, точнее, за два сезона, в которые в Арктической зоне можно вести такие работы.
До 15 июня снова передислоцируем в Заполярье наши экологические подразделения со всем их современным оборудованием.
Не возникала мысль сделать эти взводы не временными, а постоянными?
Дмитрий Булгаков: На постоянной основе они в Арктике не нужны. Выполнят свою работу, и нужда в них отпадет. Если кто-то рассчитывает, что будет в Арктической зоне гадить, а потом за собой не убирать, то глубоко ошибается. Этого не допустим. Временное или не временное подразделение требуется - это определяет поставленная задача. Допустим, у нас в структуру МТО входит Управление по увековечиванию памяти погибших при защите Отечества. Грандиозную деятельность ведем по этому направлению. Но есть вопросы, которые данное управление решает именно сегодня. Решит и, быть может, к ним больше не вернется.
Это касается и других сфер. Помните, как в Крыму возникли сложности с обеспечением жителей водой. Мы тогда собрали необходимое количество специалистов и техники трубопроводных войск. Отправили их в Крым, обеспечили регион водой. Однако никто не говорил, что трубопроводные подразделения останутся на полуострове на постоянной основе.
В военной форме еще что-то менять планируете?
Дмитрий Булгаков: Форма одежды - очень тонкий вопрос. Она универсальной быть не может, требует постоянного совершенствования. На ее разработку, производство задействованы целые отрасли, в том числе медицина. Ведь войска выполняют задачи в разных климатических условиях, и это обстоятельство в выборе формы обязательно должно учитываться.
Возьмем всесезонный комплект базового обмундирования. Он насчитывает почти полтора десятка предметов одежды. Но не в каждом регионе они одинаково востребованы. Допустим, в Южном военном округе, кроме Волгоградской области, ни к чему особо утепленные предметы, которые рассчитаны на носку при температуре до минус 40 градусов. Не нужны они в Севастополе, где даже зимой столбик термометра ниже плюс пять, как правило, не опускается. Наряди солдата или матроса во все теплое - так он будет ходить мокрый.
А для Тикси или мыса Шмидта шорты даже летом не подходят. Но на нашей военной базе в Таджикистане они нужны. То есть к выбору формы надо подходить дифференцированно. Вот мы про Сирию говорили. Там форму тоже меняли, приспосабливали к местным условиям. В последний раз за два месяца ее переделали.
Еще раз хочу подчеркнуть: министр обороны предъявляет очень серьезные требования к обеспечению военнослужащих по всем направлениям. Несколько лет назад шведские столы и салат-бары в наших столовых диковинкой казались. А сейчас к ним все привыкли. И никто не задает вопроса, почему этот солдат капусту ест, а тот - огурцы или помидоры? Потому что им так хочется. Мы уже не "сажаем" военнослужащих на жесткое меню: вот тебе 320 граммов гречневой каши и кусок трески. Ешь и будь доволен. Выбор теперь всегда есть. Не нравится рыба, можешь мясо съесть.
Не думаю, что на такое питание кто-то жалуется.
Дмитрий Булгаков: У меня открыт сайт, на который ежедневно со всей России сбрасывают обращения - от солдата до родителей призывников. На все отвечаю. И не просто отвечаю, когда обстоятельства требуют срочной проверки "сигнала", отправляю в воинскую часть или учреждение специальную комиссию.
Вопросы бывают самые разные, в том числе по жилищно-коммунальному хозяйству. Мы сегодня ни одной ресурсно-снабжающей организации не должны ни копейки. Везде прямые контракты. Есть, к примеру, "Читаэнерго". Вот читинский гарнизон. Вот контракт. Вот счетчики, по которым все видно. Сколько электроэнергии подал? 300 тысяч киловатт. Цена вопроса? Оплатили.
По распоряжению министра во всех воинских частях стоят счетчики. На воду, на свет, на газ. Мы только за год таким образом 20 миллиардов рублей сэкономили. Понятно, что без технического сопровождения надежного и эффективного обеспечения Вооруженных сил не добьешься. Однако человек все равно в центре этого процесса.
Объясните, почему ваше хозяйство теперь не принято называть тыловым?
Дмитрий Булгаков: Потому что это слово уже не отвечает своему историческому смыслу. Когда Петр Первый начал создавать регулярную армию, появился термин - "обозы". Позже его вполне резонно, после того, как обозов в армии не стало, заменили словом "тыл". Сейчас и оно не в полной мере соответствует тем задачам, которые решают структуры материально-технического обеспечения Вооруженных сил.
Что такое тыл в общепринятом понимании? Нечто, расположенное вдалеке от линии фронта. А у нас сегодня каждый батальон имеет структуру материально-технического обеспечения. Разведчики, связисты, артиллерия - везде она наличествует. Тыловые и технические подразделения находятся на переднем крае, действуют в первом эшелоне - подвозят все необходимое, эвакуируют с "передка" подбитую технику и т.д. Идет ежедневный подвоз, ежедневная эвакуация, ежедневный ремонт. И уже нельзя говорить, что тыл расположен где-то там, что тыловики когда-нибудь подтянутся…
Казарменно-жилищный фонд, вся инженерная инфраструктура армии и флота туда входят. С этой системой, так или иначе, связано все в воинской части - от контрольно-пропускного пункта на входе до ангаров и техники в парке боевых машин. За содержание и ремонт казарм отвечают наши специалисты. За питание военнослужащих, обеспечение их вещевым имуществом, за обслуживание и ремонт техники и вооружения, за много чего еще - тоже.
Вещевики, продовольственники, ремонтники, трубопроводчики, гэсээмщики… - кого только у вас нет. Неужели всех этих специалистов готовят всего два вуза: Военная академия МТО имени Хрулева и ее филиал в Вольске?
Дмитрий Булгаков: С чего вы взяли, что в нашей системе всего два вуза? Да, есть головное учебное заведение - Академия материально-технического обеспечения. Она включает ряд профильных институтов. Например, Омский автобронетанковый инженерный институт готовит офицеров, отвечающих за эксплуатацию, применение бронетанковой и автомобильной техники - от "Арматы" до мотоциклов. Пензенский артиллерийский институт выпускает специалистов для службы на арсеналах и направленцев по ракетно-артиллерийскому вооружению. Вольский институт обучает будущих офицеров продовольственной, вещевой служб, службы ГСМ и тыловиков для Военно-морского флота. Есть училище службы военных сообщений, свой строительный вуз.
В академию набираем не только офицеров-слушателей, но и курсантов. Это будущие командиры транспортных подразделений. Готовим мостовиков, дорожников, других спецов. Обучение во всех вузах трехуровневое: выпускаем не только офицеров, но и младших специалистов. Скажем, в Омске это механики-водители, в Вольске - повара.
Есть также трехгодичная программа обучения будущих прапорщиков, командиров хозяйственных взводов и подобных им структур. По такому же алгоритму в Пензе готовим младших специалистов по ремонту вооружения и военной техники.
В общем, целая образовательная система, услугами которой пользуются не только Вооруженные силы, но и другие силовые ведомства страны. Ведь некоторые наши вузы - единственные в своем роде. Тот же Пензенский артиллерийский институт - один на всю Россию. Училище военных сообщений - тоже.
Уникальность наших учебных заведений еще и в том, что образовательные программы там не хуже, чем в ведущих гражданских институтах, университетах и академиях страны. В Вольске курсантов-вещевиков обучают так, как студентов текстильной академии в Москве. Курс, который проходят будущие офицеры службы горючего, во многом аналогичен тому, что изучают в Университете нефти и газа имени Губкина.
Однажды 40 лет спустя
Дмитрий Витальевич, вы недавно летали в Вольск на юбилей родного училища, которому исполнилось 90 лет. Многое там изменилось?
Дмитрий Булгаков: Я поступил в училище в 1972 году, окончил в 1976-м. Сравнивать тот вуз и нынешний просто нельзя.
Ни по материально-технической базе, ни по учебному процессу. Сегодня Вольский военный институт по всем параметрам соответствует XXI веку. Там только электронные учебники. Курсанты получают ноутбуки на весь период обучения. Уровень подготовки будущих офицеров очень высокий. Гражданские структуры очень активно, будем говорить так, гоняются за нашими выпускниками.
С однокурсниками удалось встретиться?
Дмитрий Булгаков: Наш выпуск - это 1300 человек. В нынешнем году институт окончат 560 лейтенантов. Из выпускников образца 1976 года в армии остался только я один. С некоторыми однокурсниками служил вместе в войсках. С другими - в органах управления и штабе Тыла, которым в свое время командовал.
На юбилей училища, к сожалению, приехали далеко не все. Тем радостнее была встреча. Особенно с теми, кого не видел с момента выпуска.
Дмитрий Витальевич Булгаков родился 20 октября 1954 года в селе Верхнее Гурово Курской области. В 1976 году окончил Вольское высшее военное училище тыла. Также имеет диплом Военной академии тыла и транспорта.
Служил на различных тыловых постах, в том числе заместителем командира отдельного полка связи по тылу, заместителем командира бригады и дивизии, замначальника тыла Забайкальского военного округа.
В 1996 году после учебы в Академии Генштаба получил должность начальника штаба тыла Московского военного округа. С 1997 года - начальник штаба Тыла - первый заместитель начальника Тыла Вооруженных сил РФ. В 2008 - 2010 годах являлся начальником Тыла Вооруженных сил - заместителем министра обороны. Указом президента РФ от 27 июля 2010 года назначен заместителем министра обороны России.
Герой Российской Федерации. Заслуженный военный специалист. Награжден орденами "За заслуги перед Отечеством" IV степени, Александра Невского, "За военные заслуги", Почета, "За службу Родине в Вооруженных Силах СССР" III степени и многими медалями.
Доктор экономических наук, профессор. Автор более 70 научных трудов и публикаций. Лауреат государственной премии имени Г.К. Жукова. Действительный член Академии военных наук, член-корреспондент Академии гуманитарных наук, профессор Академии проблем безопасности, обороны и правопорядка.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"