Сергей Михайлович, почему мы так плохо знаем сегодняшних авторов, пишущих академическую музыку? Если спросить на улице имя известного современного композитора, в большинстве ответов прозвучат фамилии песенников, работающих в легком жанре...
Сергей Слонимский: Это - от шоуменов, рекламирующих свой товар. Дескать, серьезная музыка народу не нужна. Мысль не новая. Она была высказана еще в 1948 году, когда в постановлении ЦК о формализме громили лучших композиторов - Шостаковича, Прокофьева. И противопоставляли им как раз авторов-песенников. На самом деле это не так. Если вы придете в Большой зал филармонии - вы увидите полный аншлаг. Так что мысль о том, что народ у нас не понимает Брамса и Стравинского, придумывают администраторы.
Еще во времена Чайковского был некто Славянский - знаменитейший певец-композитор, с которым Петр Ильич безрезультатно боролся. Он был неимоверно популярен, как сегодня Басков или Шнуров. И Чайковский в борьбе потерпел поражение. Он получал хамские письма о том, что завидует Славянскому. Так что во все времена массовая поп-музыка давила серьезную. И во все времена такие композиторы, как Бетховен, Мусоргский, Стравинский, Бородин, Берлиоз, считались какими-то непонятными широкой публике авангардистами.
Консерватория выпускает в год пять-шесть композиторов. Куда они потом деваются?
Сергей Слонимский: По-разному. Каждый композитор может вести теоретические предметы в училище или школе. Я сам начинал как преподаватель гармонии и музыкальных форм. А сейчас написал книгу под названием "Мелодика" и ввожу этот курс в программу обучения. Смешно сказать, но курса мелодии никогда в консерватории не было. У меня 300 нотных примеров в этой книге, начиная от самой древней вавилонской, античной музыки и, конечно, древнерусской. И до наших дней.
А как рождается музыка?
Сергей Слонимский: По-разному. Для меня лично сначала приходит мелодическая фраза, иногда во сне. И если ты профессионал, она вызывает другие музыкальные мысли, включая оркестровые, тембровые, гармонические...
А у вас всегда в голове звучит музыка?
Сергей Слонимский: Сейчас уже нет. Если зазвучит, я с вами не буду разговаривать, а круглые сутки буду сидеть за роялем.
Может, это просто разные дарования - писать песни и писать симфонии?
Сергей Слонимский: Знаете, некоторые люди всерьез уверены, что человек, написавший 33 симфонии и восемь опер, как я, не способен написать простейшую песенку. У меня такой случай был с юристами, которые обслуживали наследников Владимира Высоцкого. Мои песни на его стихи, написанные для фильма "Интервенция", Высоцкий записал с филармоническим ансамблем - "До нашей эры соблюдалось чувство меры" и "Деревянные костюмы". Я подарил копию записи музею Высоцкого. Они расценили запись так, что он поет свои песни. Но Владимир Высоцкий не нуждается в чужой славе! Стихи - да, его, а музыка моя. Кстати, Леонид Пантелеев, автор повести "Республика ШКИД", тоже не верил, что серьезный композитор может написать популярную песенку.
Я помню, как вы смеялись, что вошли в историю автором песенки "У кошки четыре ноги".
Сергей Слонимский: У композитора должно быть умение проникать в суть чужого "я". А симфоническая музыка хороша тем, что в ней можно без цензуры сказать все, что думаешь, и разобраться в этом цензору бывает не всегда просто.
Как вы относитесь к тому, что конкурс носит ваше имя?
Сергей Слонимский: Я не придаю этому особого значения. Мне важно, что это, во-первых, конкурс авангардной музыки и, во-вторых - международной: в нем участвуют иностранцы. У меня есть воспитанники в США, в Мексике. Есть ученик-исландец... Да и Хоссейни Мехди, который является художественным руководителем фестиваля, перс по национальности, мой воспитанник. Очень талантлив. Он авангардист, что в Иране во время его учебы совсем не поощрялось. Я сам не вхожу в жюри: мне кажется, судить авторов в данном случае мне неловко.