Дмитрий Анатольевич, 55 лет - странный возраст. Одни говорят - время приостановиться, снизить скорость, другие - прибавить. Вы что думаете?
Дмитрий Певцов: Я его не чувствую. Мне не 55, это ошибка.
У вас сейчас больше нагрузки чем во времена "Бандитского Петербурга", или меньше?
Дмитрий Певцов: Гораздо больше. У меня сейчас помимо родного Ленкома есть еще два театра плюс наша с народной артисткой Ольгой Дроздовой студия, которая выросла из нашего курса. Собственно говоря, это сейчас главная головная боль, тридцать наших "детей", как мы их называем, которых мы стараемся обеспечить работой. Пять лет назад мы сделали первый набор в Институте современного искусства, в прошлом году их выпустили. Нас, как театра, нет на бумаге, но мы ставим спектакли, играем их на условиях антрепризы, ездим на гастроли и фестивали, продаем билеты, платим ребятам зарплату. Пока не чаще пяти-семи раз в месяц. Все остальное время они живут как европейские и американские безработные артисты, выживают кто как может.
Работают официантами?
Дмитрий Певцов: И официантами тоже, и бариста, аниматорами, снимаются в эпизодах. Хотя есть у нас уже девчонки, которые довольно прочно поселились в кинематографе, успешно снимаются в сериалах. Вот одна из наших актрис сейчас будет со мной сниматься.
Собственно говоря, в 2013 году наша жизнь с Ольгой поделилась надвое: на "детей" и на все остальное. А "все остальное" - в том числе и наша семья, наш сын, который нас видел реже, чем наши студенты.
Ваш сын тоже будет актером?
Дмитрий Певцов: Вряд ли он осознает какие-то свои желания, кроме получения удовольствия, как и все нормальные дети, а для меня не важно, кем он будет. Главное, чтобы человек вырос добродушным и с ощущением, что он не является центром земли.
Как вы решились открыть свой театр?
Дмитрий Певцов: Ну, это громко сказано - театр! Нам не раз предлагали возглавить актерский курс во ВГИКЕ, ГИТИСе, но вот предложение от ректора ИСИ Ирины Наумовны Сухолет пришло к нам в определенной жизненной ситуации, и я понял, что надо соглашаться. Ольгу я уговаривал три месяца, и хотя нам казалось, что найти время на это будет невозможно, мы работаем в театре, снимаемся, мы заняты там-сям, но время нашлось. И довольно много. А "свой театр" - это место, где "наши дети" смогут работать вместе на одной сцене, ибо вместе - это сила! Вот несколько дней назад вернулись с гастролей в Таганроге.
Для детей всегда хочется лучшего. Что будет лучшим для них?
Дмитрий Певцов: Мне просто хотелось бы, чтобы наши дети стабильно зарабатывали своей профессией, то есть играли в репертуарном театре, играли много и часто, имели возможность получить себе жилье в Москве, потому что две трети иногородние, а самое главное, чтобы они остались вместе. Так получилось, что за четыре года нашей совместной работы внутри коллектива родилось одно замечательное качество, которое сейчас усилилось, поскольку они пока мало играют. Когда они выходят на сцену, от них прямо прет энергия добра, любви и радости. Я такого в театре давно не видал. Они играют не роли, они играют спектакль. Вместе! И мне кажется, эта энергия передается зрителям. Нам часто говорят нам об этом.
Вы сказали - три театра. Это Ленком, "Современник", где вы играете в спектакле "Анархия" - а третий?
Дмитрий Певцов: Еще я играю в театре "Квартет "И", кроме того - с "детьми" сейчас играю три спектакля. "Лунин" - кстати, Эдвард Радзинский был у нас два раза и сказал, что это лучший спектакль (по этой его пьесе) из всех, которые он видел, - "Нечувствие" по "Трем сестрам" в постановке Ольги Борисовны Дроздовой, и "Концерт у моря" по пьесе Арбузова. Мы схулиганили немножко с режиссером Иваном Агаповым, он придумал флэшбеки героев пьесы, и я туда ввелся сразу на шесть ролей. Для продажи билетов нужно, чтобы в афише была известная фамилия.
Многие любят вас именно в комических ролях, хотя их не так много, к сожалению. Есть ощущение нерастраченного потенциала.
Дмитрий Певцов: Я люблю, когда люди смеются. Собственно говоря, меня за эксцентрику, наверное, Марк Анатольевич брал в Ленком, и Глеб Анатольевич Панфилов за это меня приметил. Я люблю острый рисунок, хулиганство, мне все это нравится. Что касаемо профессии актера вообще, я понимаю, что я к этому призван, и если от Бога и родителей в виде "аванса" дан талант, я должен его возвращать через зрителей, спектакли, концерты, через своих учеников. Но если в материале - может быть даже не в роли, а вообще в проекте, в спектакле - нет того, о чем бы я лично хотел поговорить со зрителями, я за это не берусь.
В Ленкоме вам последнее время достаются представители высшей власти. В "Фальстафе" ваш принц Уэльский становится королем, и это замечательный момент, потому что в нем вдруг начинает прорастать совсем другой персонаж. А что вы хотите донести до зрителя в этой сцене?
Дмитрий Певцов: Понимаете, бывает, так что сатана в нас дремлет и ждет своего момента. Властолюбие, которое жило в принце Уэльском, сублимировалось через женщин, пьянство, разбой. Но стоило ему сесть на трон, как оно вышло на волю, и дальше для него уже не имеют значения ни человеческие связи, ни любовь, ничто. Ибо власть - это самое большое испытание. И вот об этом мне интересно поговорить со зрителем. Показать, как вроде нормальный парень - и вдруг стал демоном, страшным, бездушным существом.
Вы в себе это нашли или наблюдали за другими?
Дмитрий Певцов: Знаете, актерская кухня - странное дело, наша фантазия гораздо глубже и шире нашего опыта или наших наблюдений за другими. Каждый работает по-своему, мне интересней работать со своей фантазией и брать оттуда. В "Фальстафе", как и всегда, Марк Анатольевич, мой учитель, нашел для моей роли точный камертон существования, нужную форму, которую я стараюсь наполнить.
Вы играли Гамлета после Олега Янковского и графа Резанова в "Юноне и Авось" после Караченцева. Что вы чувствуете, когда жизнь ставит перед вами очередное испытание?
Дмитрий Певцов: Знаете, однажды архимандрит Мелхиседек прочел на дверях кельи одного монаха следующее: "Господи, дай мне силы и мужества изменить в моей жизни то, что я должен изменить. Господи, дай мне силы и терпения перенести то, что я не могу изменить. Господи, дай мне мудрость уметь отличить первое от второго". Я понимаю, что не нужно стесняться просить помощи у Господа. Мы все такие гордые: "Я сам, все сам, я все преодолею…" Это хрень собачья, извините. Если трудно, конечно, нужно самому бороться, но и не стесняться просить помощи. И стараться понять, что все то, что Господь тебе посылает, это твое, твой путь, и пойдет тебе во благо в любом случае.
А что для вас было трудным в профессии?
Дмитрий Певцов: Не знаю. Мне везло с самого начала, с моего выхода из института, и трудностей особых я не помню. Ну, физически было тяжело, когда я однажды выпускал параллельно два спектакля, в течение 10 дней у меня было тридцать репетиций. Но в этом была радость, потому что когда трудно работаешь, чаще всего - хороший результат. Для меня очень важна была "Чайка" которую поставил Марк Анатольевич. Труднейшая была для меня роль в принципе, но очень дорогая. Спектакль вышел в 1995 году, и уж кого-кого, а Треплева я к себе не мог примерить, но оказалось, что Марк Анатольевич во мне Треплева видел и сделал свой спектакль - про гения, который родился не там и не тогда.
Когда вы начали петь? Мне кажется, это случилось в конце девяностых, до этого вы не были поющим актером.
Дмитрий Певцов: Я пел всегда, начиная с пионерского лагеря, под гитару, сначала выучил три аккорда, потом пять, семь,.. и был убежден, что умею петь. Так же как был уверен, что я крутой водитель, пока не начал заниматься автоспортом. А когда в 1999-м году записал в студии Николая Парфенюка его песню, мне подаренную, понял, что петь-то не умею. Дальше я начал учиться, пел где можно и где нельзя, во все музыкальные проекты влезал, чтобы петь, петь и петь. В итоге я получил новый язык общения со зрителями, и не завишу ни от кого, только от моего желания поговорить с ними через то или иное музыкальное произведение. Я встречаюсь со зрителями вместе с группой замечательных музыкантов под названием "Певцовъ-Оркестр", это общение со временем превратилось в музыкальный моноспектакль "Откровения". Странно, но после этого спектакля ко мне подходят здоровенные мужики и со слезами на глазах спрашивают: "Что ты сейчас с нами сделал?" Я говорю: "Да ничего, я просто рассказал вам о себе... И о вас, наверное". Но когда я говорю со сцены со зрителями, я говорю, прежде всего, с самим собой. Придя к православию, я понял, что моя главная проблема в жизни - это я сам.
У всех у нас так.
Дмитрий Певцов: Точно. И вот я нашел такой способ - говорить о себе с людьми, которые меня слушают и много любви мне отдают. Я же ничего не играю, просто выхожу к ним, как человек. И по-человечески общаюсь, что в принципе на сцене редко бывает. Есть стендаперы, но они состязаются в юморе. У меня он тоже есть - у меня много смешного в жизни было - но именно откровенность рождает у людей удивительную благодарность.
Вы стали меньше сниматься.
Дмитрий Певцов: Гораздо меньше. Мне стало жалко тратить время на кино. Мне и предложения стали поступать не так часто, слава Богу, и я не должен тратить время на чтение сценариев. У кино плохой КПД, больше того, может так случиться, что ты потратишь время, а фильм пропадет, не выйдет никуда. Сейчас это никому не нужно. Кино не дает мне самого главного - энергии. Хотя есть исключения. Я в прошлом году снимался в фильме "На Париж!", в главной роли, и был восторге и от проекта, и от компании, и от роли, и от процесса. Не жалею, что это было в моей жизни. Сценарий написан по реальной истории, о наших танкистах, которые в мае 1945-го сели на трофейный "хорьх" и поехали "на Париж".
Смешно.
Дмитрий Певцов: Ну, выпили, естественно, после победы две недели вся Красная Армия выпивала. Там очень хорошая компания артистов - Сергей Маковецкий, Рената Литвинова, Федор Добронравов, Евгений Стычкин, Торнике Квитатиани. Режиссер и продюсер Сергей Саркисов, серьезная кинотехника, которую голливудские ребята берут в аренду у наших, потому что это наши придумали -- Russian Arm, джип, к которому приделана стрела с камерой, и это все может снимать на ходу. Наши кинематографисты получили технического Оскара за это изобретение. Отличные съемки были. Много очень песен, много юмора. Я "рассекал" на Мерседесе 1938 года выпуска. Меня просто "убила" эта машина восьмидесятилетняя. Как она ездит!
Хоть одна слабость у вас обнаружилась - к хорошим машинам.
Дмитрий Певцов: Я стал к ним немного остывать. Все равно они железные, какие бы прекрасные ни были. Я сейчас перехожу на ретро-автомобили - покупаю старые.
Сейчас же по Москве не покатаешься в свое удовольствие, всюду камеры. Где вы выгуливаете любимые машины?
Дмитрий Певцов: А у меня давно ушло желание гонять. Может быть, это возрастное, а может быть, я понял, что такое настоящее вождение в принципе. Есть такое выражение - кто-то из тренеров мне его процитировал - "чем плавнее действия пилота, тем быстрее движется автомобиль". Гонщик не должен делать ни одного лишнего движения, автомобиль должен как можно реже тормозить и разгоняться.
Куда бы вы хотели добраться за десять лет, двигаясь плавно, но быстро? Где хотите обнаружить себя, когда вам неожиданно стукнет 65?
Дмитрий Певцов: Есть надежда, что к этому времени у нас с Ольгой и нашими "детьми" все-таки будет театр.
*Это расширенная версия текста, опубликованного в номере "РГ"