После четверти века вынужденной аскезы "Геликон-опера", три года назад получившая новый большой зал, все еще упивается открывшимися возможностями своей шикарно оснащенной сцены. Теперь ее премьеры, начиная с "Садко", "Золотого петушка" и "Турандот", еще и великолепные шоу, где таланты солистов и хора соревнуются с талантами сценографов, художников по костюмам и свету. Опера снова становится захватывающим зрелищем. Новейшая версия "Волшебной флейты" подобна "Диснейленду", где любые дети от восьми до восьмидесяти найдут повод для бурных восторгов.
"Флейта" - крепкий орешек для постановщиков. На слух легкая, ажурная музыка требует от исполнителей виртуозной техники, на взгляд сказочное либретто таит весьма мрачные религиозно-философские тайны. Масонские увлечения Моцарта дополняют цепь загадок популярнейшей из опер. Режиссер Илья Ильин вместе с художниками Сергеем Кузнецовым и Агнией Стерлиговой поместили ее сказочный мир в зону аттракционов тематического парка: змей, поражающий принца Тамино, - это поезд вагонеток на "американских горках"; Храм Света подобен детской карусели с лошадками и слонами; Царица ночи является с крыши чего-то подобного кассовой будке, зловеще свесив к земле черные щупальца спрута.
Художник по костюмам Саша Фролова верна своему любимому материалу - надувному латексу - и устраивает такое дефиле колышущихся форм, ярчайших красок и фантазии, что остроумно придуманные туалеты персонажей становятся спектаклем в спектакле, оставляя на долгую память одно из самых ярких впечатлений этой премьеры.
Мавр Моностатос (Андрей Апанасов) и его банда - вариант роботоподобных героев "Звездных войн", Папагено (Максим Перебейнос) - комбинация из надувных, павлиньей расцветки крыльев, шаров и выпуклостей. Этот птицелов колышется и вот-вот взлетит. Всему приданы самосветящиеся птицы, слоны и крокодилы, вокально безупречное трио шаловливых фей в садомазохистском облачении из секс-шопа и трио воздушных мальчиков-облачков. Вся эта компания злодеев и жертв, интриганов и простаков, поднебесных влюбленных и их заоблачных покровителей вкупе напоминает секцию самодвижущихся механических игрушек в "Детском мире".
В какой-то мере такое решение спектакля обусловлено задачей сделать оперу доступной для любой аудитории. Ее "детский" вариант, сокращенный, адаптированный и переведенный на русский язык, будет идти на утренниках, завораживая детвору миром волшебной сказки. Но и "взрослая" трехчасовая версия, на мой взгляд, тоже предстает в облегченном виде: сказка и здесь перетягивает на себя одеяло, изобретательное шоу довлеет над подводными смыслами оперы, уходит загадочная мистика финала. Никаких вам Изид и Озирисов, никакого Египта, к чертям все эти безумные масонские закидоны Моцарта - будем наслаждаться зрелищем и музыкой. Тем более, что заодно микшируются нелепости максимально зашифрованного либретто, постоянно приводившие к путанице и размытости сценических домысливаний оперы.
С музыкой в "Геликоне" все более чем неплохо: здесь собралась одна из лучших оперных трупп России. Впрочем, для "Волшебной флейты" понадобилось подкрепление в лице колоратуры из Карелии Эльвины Муллиной, чья Царица ночи сражала зал проникновенностью манеры, волшебным пьяниссимо и отточенной вокальной техникой. В сладчайшей партии Тамино интересно выступил участник Молодежной оперной программы Большого театра Давид Посулихин. Его герой - единственный "представитель народа" в этом спектакле и является прямо из зрительного зала при полном параде и галстуке, чтобы к финалу стать подобием влюбленного Робокопа. Очень сложная, с запредельно низкими нотами, партия Зарастро вполне по плечу Александру Киселеву. Обе сопрано - Елена Епихина (Памина) и Елена Семенова (Папагена) уверенно владеют секретами "моцартовского" вокала.
Моцарт в "Геликоне" является в третий раз, его "большая опера" - впервые. Дирижер Валерий Кирьянов ведет спектакль бережно, но так осторожно и трепетно, словно несет поднос с хрупким стеклом. Отсюда впечатление скованности - хронометрически выверенным звучаниям не хватает внутренней свободы и полетности. Прихотливая игра светом и мраком, обезоруживающим простодушием и музыкальными шифрами - все эти шалости гения, рождавшиеся как бы спонтанно, в таком исполнении пока слишком отлиты в хрустале - переливчатом, но застывшем. Думаю, что это неизбежное состояние неофита, с понятной робостью входящего в новый для себя мир - величественный и озорной одновременно. Чтобы в нем освоиться, понадобится время.
"Волшебная флейта" в "Геликоне" пока напоминает о знаменитом "Щелкунчике" в Мариинке, где солировало и осталось в памяти прежде всего изысканное оформление Михаила Шемякина. Она, как хорошее вино, отстоится и наберет полный букет потенциально задуманных смыслов и тончайших музыкальных оттенков. Спектакль веселит, радует и обнадеживает. Он - на вырост.