10.11.2019 00:05
Общество

Исполнилось 90 лет патриарху отечественной журналистики Михаилу Ненашеву

Текст:  Анна Малинина Владимир Мамонтов Петр Суздальцев
Российская газета - Федеральный выпуск: №253 (8011)
10 ноября исполнилось 90 лет патриарху отечественной журналистики, который сам журналистом никогда не был, а если уж писал, то книги - и одна называется очень точно и сильно: "Заложник времени". Речь о Михаиле Федоровиче Ненашеве, главном редакторе легендарной "Советской России" конца 70-х - середины 80-х. Он руководил после Госкомитетом по телевидению и радиовещанию СССР, был министром печати и членом ЦК КПСС, но для меня, так вышло, он остается главным главредом моей жизни: я и несколько верных друзей проходили школу той самой "Савраски". И видели технологию и душу газеты, которая на тот момент была действительно и самой смелой, и самой раскрепощенной - и самой сердечной газетой страны. Самой народной.
Читать на сайте RG.RU
Михаил Ненашев и его малая Родина

Этот фильм был снят видеогруппой "Российской газеты" к 90-летию Михаила Федоровича. Мы хотели показать его юбиляру 10 ноября. Но тяжелая болезнь помешала имениннику увидеть его...

Что же такого сделал Михаил Федорович? Он отменил рамки. В самом прямом смысле этого слова. Традиционная верстка тогдашних советских газет предполагала, что репортаж о миллионном тракторе от фельетона о браконьерах отделен тоненькой, но рамочкой. Фигуристая рамка могла отбить заметку "Шуберт в сельском клубе". А типографский элемент потолще - подвал "Трудная рыба Шикотана". Ненашев все это выбросил (честно сказать, вместе с фальшивым и нелепым Шубертом). А что же вместо рамок было в той газете? А воздух.

Генеральному директору ВГТРК Олегу Добродееву исполняется 60 лет

Это типографский, в сущности, термин, которым определялся тип верстки: зажатый, стиснутый, застегнутый на молнии и пуговицы, или свободный, где большая, реально большая фотография Павла Кривцова с реальными мужиками (прямо из деревенского детства Ненашева), неторопливо раскладывающими на среднерусской возвышенности хлеб да чарочку - встретить великий праздник - никакой рамкой не была отделена от рубрики "За чистоту и свет в партийном доме". Там сияла светлая полоса чистой газетной бумаги.

Воздух был впущен Ненашевым не потому, что он сам так хотел (а он хотел, это важно), а потому, что являл собой новые, живые силы "руководящей и направляющей". Молодому поколению непросто будет в это поверить, но среди тогдашних начальствующих и рядовых коммунистов было много нормальных зрячих людей, которые понимали, как и чем реальная жизнь народа отличается от партсобраний и газетных полос. И они задавали себе простой вопрос: а зачем? Кому нужна эта затхлая картинка, создаваемая совокупными усилиями дисциплинированных, привычных, даже мастеровых журналистов, если она только углубляет зазор между идеалом и реальностью?

Возможно, они радарами чуяли опасность - в том числе и для собственного будущего. Я помню, как в тогдашней "Советской России", меня, собкора, заставляли переписывать заметку о двух склочниках из локомотивного депо, которые по своим, честно скажем, корыстным, карьерным соображениям булгачили народ, требуя немедленного решения кучи проблем: достройки детсада, выплаты премии и горячих обедов для выездных бригад. Они слали письма во все инстанции - и в одном даже пригрозили забастовкой! Я описывал коллизию, как есть, но материал возвращали на доработку.

Михаил Федорович Ненашев отменил рамки. В самом прямом смысле этого слова. А что же вместо рамок было в той газете? А воздух

Наконец, кажется, понял, чего от меня хотели. Оставил экивоки и написал прямо: вот два малоприятных человека добиваются своих целей. Но! Во-первых, они ж совершенно правы! Без детсада депо теряет самые квалифицированные и активные кадры. А вагоны стоят неремонтированные. Премию болтливый начальник обещал, когда вызывал коллектив по выходным на сверхурочные? Обещал. Выдал? Нет. А плохо ли похлебать супчику, когда открутишь промёрзлую гайку? Очень даже неплохо. Тогда у меня вопрос: как получилось, что два неприятных типа выражают у нас народные чаяния, а остальная шатия (партком-профком) только отбиваются? Хорошо устроились: детишки у них пристроены, премия бесперебойно, обед по расписанию. Материал тут же со свистом напечатали, добавив в список заваливших дело ещё и крайком - а как иначе? Газета-то республиканского масштаба!

Как потом от таких правильных заметок мы все хором докатились до развала страны - вопрос шекспировской силы, но пока позвольте все-таки не об этом, а о том, как Ненашев заставлял своих подчиненных думать.

У меня хранится пример удивительной правки Михаила Федоровича. На стажировке в Москве я написал некий текст - о непритязательном, но "нужном" событии, наскоро. Его тут же поставили в номер. Для ускорения процесса главреду отнесли гранку. Не дожидаясь, пока будет сверстана вся полоса. Вскоре гранка вернулась. И там черными густыми чернилами был обведен один абзац, самый стандартный, а на вожже на поля был вынесен комментарий, который стал для меня судьбоносным: "Володя! Зная тебя, уверен, эту же мысль ты можешь выразить гораздо живее и ярче!" Не сердитый крест, не скорая замена двух-трех слов. А мини-учебник журналистики. А, может, и жизни.

Интересная коллизия случилась, когда Михаила Федоровича назначили председателем Гостелерадио. Его отправили туда вместо Александра Никифоровича Аксёнова, опытного партработника родом из Белоруссии, который проявил мягкотелость: допустил появление на экране весьма буйного тогда перестройщика Марка Захарова, который заявил, что Ленина надо вынести из мавзолея и похоронить по-христиански. Это спустя много лет Захаров признал, что его тогдашние яркие заявления да костер из партбилета в прямом эфире были малопристойными шутихами, а "с коммунизмом надо расставаться достойно". Тогда же… Страна шла в разнос, и увидевший это Горбачёв (даже он это видел, только признаться не хотел) назначением Ненашева пытался "поправить картинку".

Президенту журфака МГУ Ясену Засурскому исполняется 90 лет

Мне кажется, что член ЦК, опытный, обдающий ясным умном и волей Михаил Федорович действительно видел четкую границу между перестройкой, которую готовил глубинно, народно, несуетно - и развалом. Воздухом и вакуумом. Свежим ветром и бесчинным ураганом. Но, не будучи журналистом по образованию, он был им по сути. Да и беда зашла слишком далеко. Когда его в свою очередь на Пленуме ЦК снимали с должности руководителя Гостелерадио, стыдя за "беспросветность" и "очернение", а заодно и за Чумака с Кашпировским, он сказал, возможно, ключевую фразу, характеризующую ситуацию той поры: "А вам не стыдно так плохо править страной? Телевидение виновно только в том, что полнее, чем что бы то ни было, отражает происходящее в реальной жизни. Телевидение не может быть лучше, чем жизнь".

Возвращаясь к теме оценки деятельности Михаила Федоровича и тех государственных деятелях, кто в перестроечную пору стоял над, рядом, бок о бок… Лучше и жестче, чем он сам, никто не оценит. "Не стану… кривить душой - скажу, что те, кто начинал перестройку, кто поверил в нее и убежден был, что удастся вернуть людям утраченную надежду, сегодня чувствуют свою огромную вину и ответственность за то, что не хватило сил, мудрости привести задуманное к успеху. И главное, конечно, не в сострадании и переживаниях моего поколения по поводу того, что оно оказалось не у дел, ибо они ничто в сравнении с теми испытаниями и несчастьями, лишениями и трагедиями, в которые оказался ввергнут народ по воле инициаторов перестройки. Здесь источник горечи и страдания каждого из нас, кто не утратил боли за свое Отечество".

Жизнь отмерила деревенскому парню, выпускнику Магнитогорского пединститута, государственному деятелю, профессору и профессионалу газетного дела отрезок, который вместил вход страны в глобальные перемены, всю мельницу судеб ее граждан - и выход, залечивание ран. Обретение новой силы. Чистоты и света, что снова оказываются и труднодостижимыми, и не близкими. Ему досталось много счастливых и горьких дней.

А я буду всегда вспоминать тот, когда мы с Игорем Коцем, нынешним шеф-редактором журнала "Родина", вышли из кабинета Ненашева, утвержденные собкорами лучшей газеты страны. Шли мы с ним по улице Правды по направлению к гастроному. К новой жизни шли, что там говорить. И тут гроза, что била по серому асфальту, вдруг кончилась - и засияло солнце. Прямо кино. Кому сказать - не поверят, а было.

Спасибо, Михаил Федорович!

СМИ и соцсети