Александр Петрович, какие проблемы в сфере лекарственного обеспечения выявила пандемия?
Александр Петров: Пандемия ярко высветила те острые углы, которые были видны, но о них говорили: это не срочно, позже разберемся. У нас, например, не готов закон о биологической безопасности. Сейчас эта опасность пришла в реальности, фактически микромир ведет биологическую войну с человечеством - потери и экономические, и людские просто гигантские. Россия во многих вопросах оказалась более готовой, чем многие страны, но четко видно, что в здравоохранении необходимы изменения. Например, нужно создавать государственную систему лекарственной безопасности.
Что в ней должно быть в первую очередь?
Александр Петров: Нам нужен единый центр управления в этой сфере, потому что сейчас оно раздроблено на 5 центров, принимающих решения. Элементарный вопрос - потребовалось увеличение выпуска медицинских масок и наличие лекарств во время пандемии. За разные участки этой работы отвечают Минздрав, Минпромторг, Роспотребнадзор, Росздравнадзор, ФМБА. И каждое ведомство действует самостоятельно. С нами не хотят разговаривать по взаимной гармонизации законодательства в сфере лекарственного обеспечения многие страны, потому что у них есть такие единые центры. Они говорят: а с кем у вас разговаривать по этим вопросам? Это странная ситуация, о которой мы говорим уже года три. На последнем правительственном часе я опять поднимал этот вопрос, и, наконец, услышал: да, проблема существует, давайте формировать рабочую группу, рассмотрим все предложения по теме.
А какие еще нерешенные проблемы стали виднее в период пандемии?
Александр Петров: Когда речь зашла о том, что особые меры предосторожности должны быть приняты для лиц старше 65 лет - это было всем понятно. А когда то же самое потребовалось тем, у кого есть хронические заболевания, каждый регион начал придумывать что-то свое - составлять списки, кто на изоляции, кто не на изоляции. Мы давно говорим - должен быть создан федеральный регистр пациентов в статусе закона. Ведь на эти цели и федеральное финансирование принимается вслепую, у нас просто нет списков пациентов, с помощью которого можно управлять и финансами, и лечением, и лекарственными закупками. Чиновники говорят: давайте выделим 10 миллиардов рублей на профилактику повторных сердечно-сосудистых случаев - инфарктов и инсультов. Хорошее решение, но почему именно столько, много этих средств или мало - никто ответить не может. Бюджет - это математика, в нем все должно быть ясно и прозрачно. Вот недавно приняли закон о взаимозаменяемости лекарств. До этого все говорили: это лечит, а это не лечит, но никаких четких критериев не было. Сейчас - плохие или хорошие, это практика покажет - но они есть! Мы начали заполнять в единой матрице законодательства по здравоохранению некоторые дыры.
Ситуация показала, что система регистрации новых препаратов в нашей стране не соответствует реальным потребностям в чрезвычайных ситуациях. Какие изменения, по вашему мнению, необходимы в ней?
Александр Петров: Когда встал вопрос, чем бороться с новым вирусом, выяснилось, что многие препараты, применяемые в мире, у нас просто не зарегистрированы. Недавно одна серьезная, с хорошей репутацией компания предложила свой препарат, который хорошо показал себя во время пандемии в Италии. Они готовы были бесплатно привезти его во все регионы на сотни миллионов рублей. Но мы не могли принять, потому что у препарата закончилось регистрационное удостоверение! А правила регистрации таковы, что процесс требует полгода-год. Нам нужно доводить до конца раздел законодательства о применении незарегистрированных препаратов и упрощать систему регистрации в принципе. Недавно проблему с отсутствием противосудорожных препаратов для детей мы решали в ручном режиме, потом с онкологическими препаратами - в ручном режиме. Мы оставили тысячу детей без лекарства, жалобы от родителей шли десятками. Мы регистрируем хоть очередную соль натрия, хоть сложнейший инновационный препарат - правила одинаковые. Так быть не должно. Вот сейчас надо будет регистрировать вакцины от коронавируса, они нужны сейчас, а через полтора года они уже никому, возможно, не будут нужны. Надо определять безопасность и клиническую эффективность препарата - и регистрировать его. А последующие фазы клинических исследований проводить в пострегистрационном периоде, конечно, с ведением всей документации, с фиксацией каждого побочного эффекта, с оплатой этой работы врачам и т.д. Мы это вполне умеем делать. Вот когда на практике во время пандемии потребовалось быстро зарегистрировать применение уже известных препаратов off label - то есть не по назначению, не по инструкции, это моментально сделали. И такой опыт надо тоже включать в законодательную базу, чтобы врачи не боялись, если применили препарат в интересах пациента, но не по инструкции. А сейчас им за это грозит уголовная ответственность. Мы должны врачу дать больше полномочий для принятия решений. Почему-то судье мы даем полномочия подписывать приговор, а врачу приказываем лечить по прописям, ни шага влево-вправо. А он, между прочим, 8 лет учился, готовился, специализировался, денег на него потрачено огромное количество - но самостоятельно он ничего решить не может! Это нужно изменять и не бояться изменений. А иначе закончится пандемия - и снова все начнут дуть на воду, вернут самый консервативный режим работы, вместо того, чтобы двигаться вперед, и двигаться быстро.
Один из самых острых вопросов на фармрынке - ценообразование. Лекарства становятся все дороже, а дешевых препаратов на рынке все меньше. Как можно решить эту проблему?
Александр Петров: У нас правила ценообразования таковы, что дешевые лекарства с рынка уходят. Мы об этом предупреждали, но никто не верил. В результате их перестают производить. Нужно перестать пытаться все контролировать. Нужно контролировать дорогостоящие, сложные лекарства с токсическими эффектами, требующие особого контроля, и когда цены могут подпрыгнуть на десятки тысяч рублей. А сейчас цена копеечного лекарства повысилась на полтинник - и все, его уже нельзя поставлять на рынок. Мы тратим на регистрацию цен препаратов гигантские силы, из-за повышения цены на рубль останавливаем целые производства, страдают трудовые коллективы, пациенты остаются без этих дешевых лекарств. А потом констатируем: жалоб много, давайте переделаем - и каждый раз опять в ручном режиме. Лекарства - это не ботинки. Если в продаже нет зеленых ботинок, можно купить красные. С лекарствами так шутить нельзя, они должны быть на рынке все. И это еще один вопрос, который должен регулировать закон.
Сейчас продолжается дискуссия о том, нужно ли начинать маркировку всех препаратов, как было решено, с 1 июля, или не начинать - из-за пандемии многие участники рынка не успели подготовиться. Ваше мнение?
Александр Петров: Маркировка - это стратегия борьбы с фальсификатом, и, безусловно, важный вопрос. Есть многое и за, и против старта с 1 июля. Но опять же, надо понять: если хотя бы одного препарата не будет на рынке - пострадают тысячи людей. Да, многие фармпредприятия готовы начать с этой даты. Но чем виноваты те, кто закупил оборудование, а иностранцы не приехали и не обучили работать на нем, не закончили шеф-монтаж - и не приедут, как минимум, до осени? Таких заводов у нас 40. А многие аптеки еще не получили приборов регистрации выбытия, которые должны завершать мониторинг движения лекарств. Мы должны смотреть реальности в глаза. Оператор системы говорит, что потери будут в миллиард 800 миллионов. Подождите, а сколько жизней мы потеряем? Я считаю, что тем, кто готов, нужно разрешить маркировку и продумать для них преференции, а кто не готов - не штрафовать и не наказывать, а доводить систему в точечном режиме до полной готовности. Конечно, всем хочется отрапортовать, что все сделано, но, извините, Германия 10 лет запускала эту систему. Кроме того, маркировка поднимет цены на лекарства. Нужно нам сейчас еще и это? Все должны понимать, что после периода пандемии инфляция будет разгоняться.
Каждый год на мировом фармрынке появляется все больше инновационных препаратов, но все они очень дороги. Что можно сделать, чтобы они были доступнее россиянам?
Александр Петров: Нам нужно создавать свои инновационные лекарства. Нужно давать государственное задание ученым, какие именно лекарства необходимо разрабатывать. Сейчас в государственных институтах на государственные деньги их придумывают, но почему-то не те, что требуются здравоохранению и людям. Где лекарства, которые гарантированно разрушают РНК-структуру вируса? Они у нас есть - зарегистрировано целых три, но их даже нет в списке рекомендованных Минздравом для лечения коронавирусной инфекции. Какие подходы к формированию временных рекомендаций использовались, никто не понял.
За последние 20 лет у нас создано всего 10 инновационных лекарств, а сколько денег вложено! Где госзаказ на разработки новых генно-терапевтических препаратов, одна инъекция которых в США стоит 170 миллионов рублей? Наши генетики говорят: мы это тоже можем. Но тогда почему государство не вкладывает деньги в это направление? Лекарства по таким ценам нам недоступны? А сколько мы уже потеряли на пандемии - триллионы рублей. Но лекарства в любом случае дешевле, чем жизни людей, которых мы потеряли, мы медиков потеряли сотни. Были бы у нас инновационные препараты, мы бы с этим вирусом разделались за 2 дня. В чрезвычайных ситуациях мы должны мобилизовать все, как на войне, собрать страну в кулак и воевать. Но на войне с вирусом надо быть не храбрым, а умным. Нужна система единой мобилизации всех производителей лекарств и медизделий, чтобы они могли быстро перестроиться. Куда это годится - два месяца не было медицинских масок в стране! Мы что, не могли с этим справиться? Почему у нас всего один производитель элементарной резинки для масок? Китай запретил ее экспорт в Россию - и все. А наш завод монопольно диктует такие цены - уши заворачиваются. Где тут ФАС?
Сейчас ученые экстренно создают вакцины от коронавируса. А будут ли они доступны населению?
Александр Петров: Безусловно, и тесты, и вакцины должны быть доступными и частично или полностью компенсироваться через страховые организации. Страховой полис должен покрывать медицинские расходы в большинстве случаев. Сейчас нужно пробовать разные подходы и готовить систему лекарственного возмещения рецептурных препаратов. Частично возмещение уже с 1 января доступно через налоговый вычет - до 15600 рублей из НДФЛ может получить каждый работающий на себя или неработающих членов своей семьи. Да, это лишь первый шаг для отработки системы возмещения, но он уже может коснуться 65-70 миллионов работающих. А теперь надо думать, как систему развивать дальше.
Пандемия показала, что в организации медпомощи в нашей стране есть и плюсы, и очевидные пробелы. Какие изменения, на ваш взгляд, необходимо внести в структуру медпомощи и в управление ею?
Александр Петров: Наша система здравоохранения проявила себя в этом испытании как одна из лучших в мире. Мы не допустили резких пиков развития пандемии. Второе - пандемия показала, какой должны быть новая система строительства медучреждений. Это должны быть быстровозводимые здания сроком на 20 лет, не больше. Быстро построили - технологии строительства поменялись - через 20 лет разобрали. Не нужно эти здания строить на века. Третий урок: пандемия показала, что у нас правильно воспитанные медицинские кадры. Они работали, не щадя себя, многие совершили просто подвиг, сотни пожертвовали здоровьем и даже жизнью, чтобы выполнить свой долг. Да, были и те, кто уволился - но их гораздо меньше. И мы должны увековечить память погибших на посту и представить наших героев к высшим государственным наградам. Наконец, мы увидели, что наши медицинские учреждения по оснащенности и управляемости сработали из 5 баллов на твердую четверку, даже с плюсом. Да, есть жалобы, есть сбои, что-то надо дорабатывать, совершенствовать, но в целом система отработала эффективно. Но уроки пандемии надо выучить нам всем - и медицине, и обществу, и власти.