Станислав Владиславович, почему назрела необходимость внесения существенных поправок в действующий документ?
Станислав Сидоркин: Он принят в 2002 году, и, несмотря на то что в закон внесли множество изменений, его каркас остался прежним, отражающим представления 20-летней давности. Это главным образом касается процедур банкротства - в первую очередь наблюдения. Есть обоснованная позиция, что особого смысла в этой процедуре нет. За шесть месяцев ничего существенного не сделать, у управляющего ограниченные полномочия. Например, оспаривание сделок в наблюдении невозможно, хотя сделки, уменьшающие конкурсную массу, а значит, идущие во вред кредиторам, могут совершаться и в этот период. Никто, кстати, не отменял и расходы на процедуру - на публикации в официальном издании, в Едином федеральном реестре сведений о банкротстве (ЕФРСБ), на вознаграждение временному управляющему и т. п., - которые также уменьшают конкурсную массу.
В подавляющем большинстве случаев после наблюдения вводится конкурсное производство. По данным ЕФРСБ, в 2020 году в России ввели всего 173 процедуры финансового оздоровления и внешнего управления, в то время как конкурсного производства - около 10 тысяч. И соотношение не меняется много лет. Это показывает: наблюдение носит формальный характер.
Почему кредиторы после окончания наблюдения в большинстве случаев голосуют именно за конкурсное производство, которое направлено не на восстановление платежеспособности должника, а на его ликвидацию?
Станислав Сидоркин: Тоже ведь лакмусовая бумажка: кредиторы не доверяют существующим реабилитационным процедурам, стремясь получить побыстрее хоть что-то через реализацию имущества должника. Да и для него самого добиться введения реабилитационной процедуры весьма непросто. Например, чтобы попросить у суда ввести финансовое оздоровление, а не конкурс, за который проголосовали кредиторы, нужно предоставить доказательства наличия независимой гарантии в размере 120 процентов от суммы требований кредиторов. Но ведь если бы должник мог рассчитывать на такой кредит, вопрос о несостоятельности, вероятно, вообще бы не стоял.
Вот и получается: из всех процедур работает только ликвидационная - конкурсное производство. Но даже она недостаточно эффективна. По информации ЕФРСБ, в 2020 году было удовлетворено лишь 2,3 процента требований кредиторов 3-й очереди, требования залоговых кредиторов удовлетворяются в размере 21,6 процента от первоначальной суммы, тогда как закон о банкротстве обещает залоговому кредитору от 70 до 80 процентов средств, вырученных от продажи залогового имущества. В цифрах это выглядит так: если у вас требование к должнику на миллион рублей и оно не обеспечено залогом, то как кредитор 3-й очереди вы получите 23 тысячи, если обеспечено - 216 тысяч рублей.
Что предлагается в новом законопроекте?
Станислав Сидоркин: Упразднить неработающие процедуры наблюдения, финансового оздоровления, внешнего управления, а вместо них ввести одну реабилитационную - реструктуризации долгов (с четырьмя вариациями в зависимости от каждого конкретного случая) и одну ликвидационную, если шансов восстановить платежеспособность должника все-таки нет.
Введение единой гибкой реабилитационной процедуры реструктуризации позволит более эффективно восстанавливать платежеспособность предприятий, если это возможно, не затягивая процедуру на основании формальных требований закона. Полагаю, это благоприятно скажется на экономике, ведь это позволит реально спасти немало субъектов предпринимательской деятельности, которые по каким-либо причинам испытывают финансовые трудности.
Законопроект закрепляет правила о включении в реестр контролирующих должника и аффилированных к нему лиц. Что это будет означать на практике?
Станислав Сидоркин: Эта тема активно обсуждается в юридическом сообществе. На мой взгляд, это удачное нововведение, поскольку субординация контролирующего должника лица относительно внешних кредиторов (понижение очередности удовлетворения его требований. - Прим. ред.) - это не наказание, а справедливое распределение рисков.
Поясню. Ранее арбитражная практика уже определила критерии, которыми суд должен руководствоваться при включении кредитора в реестр, но это не решило всех проблем, породило массу обособленных споров.
Предлагаемая статья 137.1 говорит о том, что субординация для лица, контролирующего должника, наступает в двух случаях. Первый - если требования к должнику предъявлены после возникновения у него обязанности подать заявление о банкротстве. В этой ситуации есть поле для злоупотреблений - создания искусственной задолженности для контроля процедуры банкротства, размытия конкурсной массы для получения части имущества банкрота дружественными кредиторами.
Вторая ситуация, когда сформированный уставный капитал заведомо недостаточен для осуществления деятельности, то есть учредители явно пытаются перенести риски несостоятельности на внешних кредиторов. В таком случае учредитель и не получит указанные суммы, потому что просто не является конкурсным кредитором. Чтобы обойти эту ситуацию, некоторые осуществляют капитализацию компании не через внесение денег в уставный капитал, а через предоставление заемного финансирования. И в случае банкротства приходят с требованием о включении их в реестр именно как внешних кредиторов - и получают конкурсную квоту в составе 3-й очереди вместе с другими.
Эту модель можно назвать промежуточной из существующих: в некоторых юрисдикциях включение в реестр контролирующих должника лиц не допускается вовсе, в то же время существуют страны, где бенефициары бизнеса имеют правовое положение внешних кредиторов. В рассматриваемом законопроекте по общему правилу предусмотрена субординация, за некоторыми исключениями: одно связано с досудебной санацией, другое - с получением контроля над должником кредитной организацией, но не для распределения прибыли, а с целью возврата кредитных средств.
Думаю, изменения позволят более справедливо рассматривать споры о включении в реестр. Когда под контролем этого человека бизнес дошел до банкротства, то кажется несправедливым предоставлять ему место в реестре вместе с внешними кредиторами. Ведь если бы предприятие успешно работало, он бы не стал делить с ними полученную сверхприбыль - они получили бы строго то, что причитается по договору. Следуя такой логике, должник не должен разделять с кредиторами и убытки.
Таким образом, генеральная идея законопроекта, состоящая в том, чтобы не допустить заведомое перенесение рисков банкротства с учредителей на кредиторов, видится правильной. Справедливое включение требований в реестр является одним из ключевых в праве несостоятельности, поскольку от этого зависит, кто будет контролировать процедуру, а также процент удовлетворения требований внешних кредиторов, который напрямую связан с объемом включенных в реестр требований лиц, контролирующих должника.
Вводимые положения в том числе направлены на решение проблемы преднамеренного банкротства, поскольку отсутствие контроля процедуры со стороны ангажированных к должнику кредиторов, бенефициаров, учредителей и т.д. позволит более эффективно использовать механизмы возврата имущества в конкурсную массу.
Что изменится в работе арбитражных управляющих? Не секрет, что зачастую они просто занимаются ликвидацией предприятия-банкрота.
Станислав Сидоркин: На эффективность их работы влияют следующие факторы: опыт, независимость от той или иной группы кредиторов, наличие активов у должника на момент введения процедуры или в преддверии банкротства, которые можно вернуть в конкурсную массу. По сути, управляющий - это антикризисный менеджер, но вы правы: это не всегда так.
В данном случае законодатель предусмотрел ряд шагов, которые позволят улучшить работу арбитражных управляющих: введение балльной системы оценки их работы, зависящей от успешности ведения дел; недопустимость назначения своего арбитражного управляющего контролирующим должника лицом - он будет назначаться путем случайного выбора на основе балльной оценки. На собрании кредиторов контролирующие и заинтересованные лица лишаются права голоса. Исключение делается для банка, если он использовал залог акций только для обеспечения кредита.
Пока законопроект рассматривается в Госдуме. В каком виде он будет принят, покажет время. Как полагают разработчики, реформа даст шанс добросовестным должникам восстановить бизнес, договорившись о реструктуризации и скидке с долга, стимулирует создание множества небольших СРО арбитражных управляющих, что повысит конкуренцию между ними и, как следствие, позволит более эффективно проводить процедуру банкротства.