Флегматик, собранный в кулак
У меня редкое имя - назвали в честь дедушки Аристарха Павловича Ливанова. Аристарх с греческого переводится как мудрейший и старейший. Так что ведите себя прилично (улыбается. - Прим. А.Я.).
Дедушка мой был священником, протоиереем, перед советской властью он был виноват только тем, что крестил, венчал и отпевал, но его объявили врагом народа. И 12 февраля 1938 года он был расстрелян в городе Камышин Волгоградской области.
В детстве я очень не любил свое имя, потом привык, да и деваться было некуда. Сейчас я не люблю, когда говорят Арик. Во-первых, когда мне говорят Арик, я понимаю, что это кто-то из моего прошлого, когда меня позволено было Ариком называть. Сегодня некоторые продолжают так меня звать. Те, кто имеет на это право. Но мне от этого не очень комфортно. Все-таки Аристарх значимей и точнее отображает мою сущность. Мама меня называла ласково Арюша.
До сих пор осталось такое впечатление, что в детстве были только солнечные дни. Солнце детства - это присутствие мамы. Она умела разговаривать с любыми животными и птицами. У нас была птичка, похожая на воробья, ее звали Зеленушка, и мама кормила ее манной кашей.
Я был очень послушный, застенчивый и скрытный. И страдал от своей застенчивости и стеснительности невероятно. А родители были чрезвычайно открыты и общительны. И мне это не доставляло удовольствия. Когда я видел на улице, что идет знакомый, я начинал вжиматься в каплю, потому что знал, что дальше произойдет. А дальше было так: "Ну как вы?.. Арик подрос... Как он у вас? Мальчик хороший..." Вот есть холерики, есть сангвиники, а есть флегматики. Я флегматик! Я ждал этого и, дождавшись, съеживался еще больше. Думаю, эта пружина потом и выбросила все мои эмоциональные возможности. Я понял, что флегматик, собранный в кулак, страшный человек. Он трагик.
В советское время часто приходилось слышать, что актер - не мужская профессия. Это очень обижало моего отца, который до войны успел поработать в Саратовском драматическом театре, сыграл там кучу ролей. Был первачом. И на фронт он ушел в том числе потому, что был сыном врага народа. Отца очень бесило, когда с пренебрежением говорили: "Ну вот, вышел покривляться, заплатили и пошел..."
Некоторые мужчины-актеры думают только о том, что они должны нравиться, и это плохо. Да, нравиться - часть профессии. Если артист не думает о том, нравится он или нет, то он не артист. Он должен производить впечатление, он должен оставить о себе след какой-то. Он должен быть притягательным, манящим. Если этой основы нет, то у него ничто другое не получится, он не сыграет человека, на которого приятно смотреть, за которым интересно следить. Человека, с которым должно что-то происходить очень важное - и оно должно остаться у зрителя в сердце. А если это будет в формате "да ладно" - толку не будет.
Кстати, все больше и больше становится таких артистов, которые не несут на себе печать профессии нашей.
Смотрел звериным взглядом
Я благодарен провинциальным театрам за предоставленную возможность сыграть огромное число разнообразных ролей. В театре Ростова-на-Дону я сыграл Гришку Мелехова в спектакле "Тихий Дон". Представляете: актеру с именем Аристарх сыграть лихого казака Гришку в Ростове! Там, где каждый второй считает себя Мелеховым. Меня пригласили на эту роль из ТЮЗа... Говорили: "Вот этот, который все ходит и под гитару что-то поет... Вот этот популярный мальчик - и что он будет делать здесь?" Никогда не забуду, какой мне там устроили прием. Народный артист всего Советского Союза на первой репетиции пытался напугать... Смотрел звериным взглядом. А когда мы уже осенью, после удачной премьеры, приехали в Вешки, в гости к Шолохову, он там сказал мне: "Я хотел тебя сожрать, но не успел..." У него была задача в жизни: сожрать молодого артиста. Он фронтовик... И он себя этому посвятил. Но ни времени, ни сил не хватило...
А правду для этой роли я взял в первоисточнике, у Шолохова. Когда мне показали мою Аксинью, я сразу понял, что тут мне каюк. Ее исполняла жена директора театра, у которой не было шеи, а плечи были шире, чем у борца. И она все время изображала искру во взгляде. И была лет на пятнадцать меня старше.
А ведь любовь изображать - это надо же иметь какую-то основу. После нескольких репетиций я поехал к молодой актрисе, с которой мы работали в Волгограде. Приехали вместе с ней в театр, и я сказал директору: "Вот эта девочка будет играть Аксинью..." Директор попросил ее остаться, они долго разговаривали, на следующий день она стала репетировать роль Аксиньи. И все у нас пошло как по маслу.
Сейчас та девочка живет в Киеве, стала профессором, руководит молодежным театром. Мы продолжаем внимательно следить друг за другом и любить друг друга. За тот спектакль мы получили Государственную премию Советского Союза.
Вернувшись из Москвы с медалью лауреата Госпремии на груди, я на доске приказов увидел, что в спектакле "Айболит" мне дали роль передней головы Тяни-Толкая. После того, как я стал самым главным артистом в театре и лауреатом Госпремии.
Это даже не зависть, это мерзость, это глупость. Люди не спали, придумали и утвердили. Потом следили и потирали руки. Один из них был тот самый фронтовик, народный артист СССР...
К слову, я эту роль сыграл блестяще! Про зависть еще скажу. Я очень часто слышу скрип зубов. Было дело, когда люди тратили годы жизни только на то, чтобы артиста Ливанова не было на сцене и съемочной площадке.
И сегодня продолжают меня ненавидеть, хотя я не нанес никакого ущерба ни их дарованию, ни их детям, ни их продвижению в профессии. Это просто патологическое чувство - не любить ближнего. Я очень радуюсь, когда нас профессия сводит на сцене или съемочной площадке. Когда я побеждаю их, я смотрю в глаза - и человек отводит взгляд. Потому что он противопоставить может только злость и глупость. А когда ты защищаешься результатом и этот результат очевиден, тогда - ну что? Ну терпи.
Москва слезам не верит
После выхода картины "Государственная граница" на меня свалилась сумасшедшая узнаваемость, по улице спокойно невозможно было пройти ста метров.
Случалась масса смешных моментов. Начальник поезда узнал, что едет Ливанов, пришел знакомиться, но опоздал. Я уже спал... И он у мой жены спрашивает: "А можно я рядышком посижу?"
Но мне это голову не сносило. Она всегда на плечах сидит крепко, с юности. Артистом лучше родиться. Тогда все придет быстрее, займет свое правильное место.
Очень хорошая формула есть: я и садовник, я и цветок. Артист как никто другой должен понимать, когда себя поливать, как поливать и сколько. Никто другой за тебя это делать не будет.
Верит ли Москва слезам? Нет, не верит. Более того, она получает от них большое удовольствие. Я, приехав в Москву, прошел через многое. Будучи женатым, жил в мужском общежитии, жена снимала угол отдельно, без прописки. Она была на сносях, а ее не принимали врачи в женской консультации, прописки же не было.
Руководство театра это все незримо поощряло, для них это было веревочкой, за которую меня всегда можно было дернуть. За эту веревочку дергали долго, даже когда я стал популярным и узнаваемым.
Мудрость пришла, ушла легкость
Да, я играл с Фаиной Раневской в одних спектаклях.
Раньше популярным артистам люди писали много писем. Их часто было трудно читать, в них было много пустого и глупого. Однажды Фаина Георгиевна получает письмо от женщины, которая ей жалуется на меня. "Я три письма написала Аристарху Ливанову, который работает в вашем же театре. И он мне ни на одно не ответил. Что вы скажете?..." Раневская прямо на конверте написала: "Аристарх, надо ответить…" Вот такая она была. Глубокая и очень мудрая.
Мне идет семьдесят шестой год и я со всей ответственностью заявляю, у возраста ничего нет хорошего. Мудрость пришла, но ушла легкость. Я бы так хотел вернуть ушедшую легкость. Уже часто задумываюсь: а мне это надо или не надо? Думал, давать вам интервью или не надо?.. Становишься осторожным и осмотрительным. Раньше педали жизни крутил намного легче. Возраст подходит, вернее подкрадывается очень незаметно. Иной раз что-то перестает сгибаться, думаешь: ну да, конечно… Тебе давно не сорок лет.
От сорока пяти до семидесяти пяти лет все пролетело очень быстро. Мгновенно! Иногда кажется, что кто-то сбоку мне нарисовал эти 75 лет. Но понимаю, что что все не нарисовано, а прожито. Честно скажу, уже о смерти думаю каждый день. Она не пугает, просто я пытаюсь к этому привыкнуть. Во-первых, я хотел бы, чтобы это не ранило никого из близких. Не знаю, как будет лучше, если я сначала, а потом жена или жена, а потом я. Потому что хочется принять участие. Не знаю... Это грустно, конечно. Но и в то же время, а чего этого бояться? Этого еще никто не миновал. Это должно быть достойным, без всяких таких ... Но как это будет, мы же не знаем. И будем готовиться. По моим ощущениям, там, за чертой ничего нет. Вся жизнь - здесь, на Земле. Ее надо стараться прожить с максимальным удовольствием и пользой.
Интересно - вдохновение от возраста не зависит. Чем больше болит, тем больше шансов, что придет это вдохновение, и вы о болях забудете. Очень важный момент, когда мне хреново, начинаю вспоминать Пушкина. Читаю и понимаю, что моя голова начинает яснеть. Я пятнадцать лет по дороге в гараж читал два монолога Сальери. Два монолога прочитывал, когда шел в гараж и два, когда возвращался домой. Все закончилось ,когда переехали в другой дом. Путь изменился…
Интернет о женах не врет
Интернет, конечно, не врет, что у меня третья жена. Но кто ему позволил об этом докладывать общественности? (Улыбается. - Прим. А.Я.)
Это все молодость... Не так давно умерла моя вторая жена, я с ней не жил целых сорок девять лет. Нашему сыну пятьдесят лет, и мы редко общаемся. Все вроде давно утихло и отболело. Но ее уход меня крепко ударил. Вероятно, было столько там всего, что я не готов был принять эту утрату.
Друзья? Так случилось, что два моих самых близких друга, с которыми я дружу всю жизнь, - армяне. Два Володи. Один Товмасян, другой Восковян. Ближе и роднее у меня нет никого. Просто родная кровь.
...Беларусь для меня - родная, очень понятная и дорогая сердцу. Киностудия "Беларусьфильм" - мой профессиональный плацдарм. Артист Ливанов там очень многому научился. Самое потрясающее - это отношение людей ко мне. До знакомства с Минском я даже не догадывался, что могут быть такие теплые, родные отношения между киностудией и артистом.
Мне даже неловко говорить об этом, но представьте, входишь в центральную дверь, здороваешься. Поднимаешься на второй этаж и видишь, как вереница дверей открывается и из каждой выходят люди и все с тобой здороваются. И все тебе рады. Такого не встречал нигде, только в Беларуси.
Там у меня часто случалось творческое чудо на съемочной площадке. Оно случалось только потому, что вокруг было столько тепла и любви, что словами не передать.
Рассказал больше, чем должен
Мама, мама... У меня к ней сегодня столько претензий... Нет, она замечательная, мама - удивительно талантливый человек была. Но слишком много фантазий. И эти фантазии были не всегда положительного порядка. Она запускала эти фантазии неизвестно в каком направлении. И от этого очень многие люди страдали.
Господи, однажды раздался звонок. Я говорю: "Мам, я тебя слушаю..." А она: сынок, как мы тебе портим жизнь... И она заговорила о том, о чем я не имел права догадываться, что такое возможно. Боже мой, мы же тебя ... И вот такая исповедальная интонация... Столько было выдумано, придумано, вывернуто и в это поверили и поверили не только она, но и все окружающие. Потому что если ей не верить, то кому верить? Только ей. Я в машину и быстро к ней... А у нее была минутная слабость какая-то вдруг. А я клюнул... Она от всего сказанного отказалась…
Это больше, чем я должен был вам рассказать.
Отец был удивительно талантливый человек. Если бы он в театре долго работал, то это был бы артист номер один. Но однажды я его переиграл. Он много лет был Дедом Морозом на елках, я говорил ему: "Ты Дед Мороз во втором поколении. Первый Дед Мороз - это твой папа, православный священник. А ты второй".
Он обслуживал детсады, школы, все в очередь к нему становились, потому что он это делал блистательно. Он входил в образ, с детьми общался сказочно. Доставал из мешка зайца, и зайцы у него плясали под гармошку... Это был фейерверк. И вдруг однажды у него перед самой елкой пропал голос...
Детей полон зал. Что делать? Голоса у него нет, пропал и все. А мне шестнадцать лет, и я спасаю ситуацию. Я его переиграл тогда, и это всех удивило. Переиграл только потому, что видел его в образе Деда Мороза с четырех лет. Впитал все.
Отец к моему успеху отнесся как подобает отцу. Он сказал: "Сынок, так и должно быть. А как же иначе..."
Любимое время года?
- Лето.
Любимый цвет?
- Голубой.
Мясо или рыба?
- Мясо.
Жаркая баня или теплое море?
- Теплое море.
Во сколько лет вы первый раз поцеловались?
- Наверное, лет в 16, не раньше.
Любимая птица?
- Утка.
Милосердие или справедливость?
- Справедливость.
А чего вам хочется от этой единственной жизни?
- Чтобы люди научились тормозить приход старости.
Досье "СОЮЗа"
Аристарх Ливанов родился в 1947 году в Киеве. Выпускник Ленинградского госинститута театра, музыки и кинематографии. В кино за ним закрепилось амплуа аристократа. Снялся более чем в ста фильмах. Среди которых "ТАСС уполномочен заявить...", "Личное дело судьи Ивановой", "На Муромской дорожке", "Любить по-русски". Он старший брат актера Игоря Ливанова. Считает, что знаменитый Шерлок Холмс, актер Василий Ливанов, тоже его родственник. Народный артист РФ, лауреат Госпремии СССР.