Константин Лопушанский, петербургский кинорежиссер с уникальным авторским почерком, удостоен звания народного артиста России. Только что в издательстве "Алетейя" вышла его книга "Русская симфония", в которой собраны киноповести, сценарии, написанные Лопушанским самостоятельно и в соавторстве в период с 1987 по 2007 год, а также избранные интервью, отзывы прессы о творчестве режиссера, фотографии.
Российская газета: Константин Сергеевич, было, когда в Смольном присуждали высокое звание?
Константин Лопушанский: Когда мы были молодыми, то любили с коллегами иронизировать над поколением зрелых мастеров со званиями. Считали, что это, мол, не главное. Но проходит время, сам получаешь звание, и вдруг замечаешь, что тебя это тоже волнует. Подведена какая-то черта, понимаешь, что ты нужен своей стране, народу, что ты услышан. Художнику важна любая форма признания. Ему всегда не хватает понимания, глаз, направленных из зала, образно говоря. Надеюсь, мне хватит ума, чтобы не ощущать себя "пузом вперед" и "головой вверх".
РГ: Написание книги - тайм-аут в съемках кино?
Лопушанский: После фильма "Гадкие лебеди" у меня был свободный период, и я занялся книгой. Очень благодарен издатель ству за то, с какой серьезностью оно отнеслось к ней. Все сделано на высочайшем уровне. Для меня было важно качество печати, чтобы показать рабочие моменты, кадры съемок, точно передать цвета, что имеет большое значение в моих фильмах.
РГ: Вас называют одним из лучших арт-хаусных режиссеров Европы и Америки. Ваши фильмы "Соло", "Письма мертвого человека", "Посетитель музея", "Русская симфония", "Конец века", "Гадкие лебеди" получили множество наград на престижных международных фестивалях. Но знают ли эти фильмы миллионы? Или мнение зрителей для вас безразлично?
Лопушанский: Естественно, небезразлично. Если режиссер говорит, что ему неинтересно мнение зрителей, то он просто сумасшедший человек, по-моему. Другое дело, что у каждого художника есть своя аудитория. У одного она более широкая, демократичная, но зато в интеллектуальном плане пониже и возрастом помладше. У другого - не очень большая, но зато состоит из людей высокоинтеллигентных. У третьего - одни женщины, с разными уровнями интеллектуального восприятия, но объединенные общими проблемами. И так далее. Ничего плохого в этом нет. Как говорит китайская мудрость: "Пусть растут все цветы". У меня тоже есть свой зритель. Каким я его представляю? Конечно, он в большей степени интересуется арт-хаусом, философским кино, фантастикой. Практически все мои фильмы связаны с философской фантастикой в традициях братьев Стругацких. Есть еще международный зритель, которым я дорожу. "Письма мертвого человека" были показаны практически во всех странах, что само по себе уникально. С тех пор у меня появился свой зритель на Западе. Часто бывая в разных странах, я вижу лица этой моей публики, и они, поверьте, очень интересны.
РГ: Станислав Говорухин утверждает, что все его фильмы в новые времена с треском провалились в прокате.
Лопушанский: Говорухин - режиссер популярный, его фильмы рассчитаны на широкую аудиторию. Тем более обидно это слышать. Но он прав. Думаю, в этом виновата структура проката. Наши кинотеатры оккупированы коммерческой американской продукцией. С другой стороны, фильмы Говорухина часто и много показывают по ТВ, и количество посмотревших их зрителей огромно. Я тоже рассчитываю на телевизионный прокат. Недавно в "Закрытом показе" на Первом канале состоялась премьера "Гадких лебедей". Надеюсь, люди посмотрели мой фильм, хотя время было позднее. Правда, он шел больше полугода в московском кинотеатре "Пять звезд", что просто уникально, казалось бы. Но все равно это узкий, очень ограниченный прокат. Но что же теперь делать? Остановиться, перестать снимать кино?
РГ: Российский кинематограф сегодня в кризисе или на подъеме?
Лопушанский: По количеству производимой продукции он, безусловно, на подъеме. Фильмов снимается все больше и больше. Если говорить о качестве, то кризис всегда сопутствует любому новому процессу в искусстве, в том числе и в кинематографе. В чем-то - кризис, да. Выходит много фильмов низкого уровня, размыты художественные критерии, много пошлости, вульгарности. Сильно давление коммерческого начала. Но есть и достижения, снимают мастера, которые создают высокие ценности. То, что попадает на фестивали, обретает характер "фестивального кино". Это болезненные явления, связанные с политическими мотивами, закулисными играми, с модой. Абсолютного "гамбургского счета" в мире нет.
РГ: Что в последнее время восхитило Лопушанского-зрителя?
Лопушанский: Кое-что меня удивило, кое-что вызвало сильные чувства. Но не стану говорить об этом. С некоторого времени я понял, что надо соблюдать режиссерскую этику. Каждого из нас очень легко обидеть, знаю по себе. Я заметил, как задевает упущение имени в списке. Да и вправе ли я одному художнику выставлять "пятерку", другому - "тройку"?
РГ: Когда-то вы работали редактором в Ленинградском Малом оперном театре.
Лопушанский: Мне, студенту факультета музыкальной режиссуры консерватории, надо было где-то подрабатывать, и мой профессор Эмиль Евгеньевич Пасынков выручил меня в тяжелое время. Он был главным режиссером Малого оперного.
РГ: Вам не приходили в голову мысли поставить оперу, как это делает Сокуров?
Лопушанский: Приходили... Но я считаю, надо подождать, когда мне предложат. В отличие от Александра Николаевича, я оперу знаю близко, учился на оперного режиссера. На третьем курсе мне предложили поставить "Катерину Измайлову" в Малом оперном театре, что было немыслимым подарком для студента. А я вместо этого поехал в Москву и поступил на Высшие режиссерские курсы. Потом приехал к своему профессору и покаялся, что ушел в кино. Вот так я поступил с Катериной Измайловой, зато обрел профессию кинорежиссера. Если бы мне сегодня предложили поставить оперу, я, может быть, и взялся. Всегда интересно расширить круг своих возможностей.
РГ: К какой работе готовитесь сейчас?
Лопушанский: Пока не скажу, что собираюсь снимать, это тайна. Созревает идея. Сценарий я уже написал. Сейчас решается вопрос, как это реализовать, в какой структуре. Надеюсь, что новый фильм станет немного неожиданным для моих поклонников. Это будет ярко выраженная жанровая картина.