Сначала немного истории. Великая хартия вольностей была принята в июне 1215 г. после восстания баронов против английского короля Иоанна Безземельного. Виднейший политик Великобритании Уильям Питт-старший называл этот документ "библией английской конституции", а самый известный судья в истории Англии лорд Деннинг считал ее "величайшим конституционным документом всех времен - основой противостояния свободной личности авторитарному правлению деспота".
Хартия оказала огромное влияние на законодательные акты многих государств, в том числе и на конституцию США. В Декларации независимости Соединенных Штатов непосредственно закреплен важнейший принцип Великой хартии: "Всякое лицо, управляющее государством, должно опираться на согласие управляемых". Жаль, что ныне в США об этом забывают.
В частности, в том числе и этот принцип оказался в центре острейших политических и правовых дискуссий, вызванных беспрецедентным нарушением прав граждан, оказавшихся "под колпаком" американских спецслужб. Бросивший им смелый вызов Эдвард Сноуден, говоря о программах слежения, которые разрабатываются и осуществляются АНБ без ведома граждан, замечает: "Согласие граждан с действиями властей не может считаться таковым, если граждане должным образом не информированы об этих действиях".
Бывший директор ЦРУ и АНБ Майкл Хайден возражает на это: "Мы живем не в древних Афинах. У нас не прямая демократия, где все население коллективно принимает решения по всем вопросам. У нас представительная демократия. Народные представители были проинформированы относительно этих программ, и они голосовали за них. Они были одобрены двумя президентами, они были одобрены американской судебной системой". Как говорится, комментарии излишни.
Великая хартия вольностей содержит немало положений, связанных с функционированием судебно-правовой системы, которые звучат удивительно современно: "Ни один свободный человек не будет арестован или заключен в тюрьму, или лишен владения, или объявлен стоящим вне закона, или изгнан, или каким-либо иным способом обездолен... иначе как по законному приговору равных его и по закону страны".
"Впредь никакой чиновник не должен привлекать кого-либо к ответу лишь на основании своего собственного устного заявления, не привлекая для этого заслуживающих доверия свидетелей".
Хартия гарантировала тогдашнему "бизнесу" твердо закрепленные экономические права и свободы: "Все купцы должны иметь право свободно и безопасно выезжать из Англии и въезжать в Англию, и пребывать, и ездить по Англии, как на суше, так и по воде, для того, чтобы покупать и продавать без всяких незаконных пошлин, уплачивая лишь старинные и справедливые, обычаем установленные пошлины, за исключением военного времени и если они будут из земли, воюющей против нас... Ни констебль, ни другой какой-либо наш чиновник не должен брать ни у кого хлеб или другое имущество иначе, как немедленно же уплатив за него деньги или же получив от продавца добровольное согласие на отсрочку уплаты".
По мнению российского историка Д.М. Петрушевского, Великая хартия стала знаменем, объединявшим англичан в критические моменты их истории, когда им приходилось разрешать коренные вопросы, которые выдвигала политическая жизнь. Действительно, проблемы, затронутые в Хартии - это вечные проблемы отношений власти и общества, которые в той или иной форме будут существовать всегда.
Тем удивительнее представляется упомянутая статья в The New York Times. Какие новые исторические факты, которые не были известны исследователям, политикам и даже деятелям искусства, восхищавшимся Великой хартией, нашла газета? Ведь и сама она не могла не отметить, что юбилей Великой хартии отмечался и превозносился буквально всеми американцами, от "Партии чаепития" до рэпера Джей-Зи, который назвал свой последний альбом "Святой Грааль Великой хартии".
Оказывается, слава Великой хартии основывается на мифах. Автор полагает, что Хартия не была эффективной, более того, "она оказалась провальной". Мол, Иоанн Безземельный был слабым королем, который растратил казну в бесплодной войне с Францией. Постоянно повышая налоги, он вызвал возмущение баронов, и те вынудили его подписать Хартию, но он тут же аннулировал ее. Тогда бароны решили свергнуть его, и Иоанн избежал этой участи лишь потому, что умер. Уинстон Черчилль, однако, оценивал этого монарха более многомерно: "Иоанн был одарен глубокой сообразительностью, терпением и изобретательностью, а также непоколебимым упорством, которое он проявил, стремясь до самого последнего дыхания удержаться на троне... Именно союз многих сил, созданный против него, фактически привел к появлению самого знаменитого документа, фиксирующего наши права и свободы и ставшего важной вехой английской конституции".
Великая хартия вольностей стала своего рода источником, из которого черпали свое вдохновение борцы с абсолютизмом. Они полагали, что английский народ еще с давних времен наделен неотчуждаемыми правами, которые со временем были узурпированы королями, стремящимися к тираническому правлению.
Между тем, как полагает The New York Times, Великая хартия вовсе не была "звенящим призывом к свободе". В обоснование этого тезиса газета ссылается на архаично звучащие для современного читателя статьи Хартии вроде предписания убрать рыбные верши из Темзы, ограничения прав женщин свидетельствовать по делам об убийстве или запрещения евреям взимать проценты по долгам умершего должника до достижения совершеннолетия его наследников. Подобные аргументы, подаваемые в качестве "новаций", давно известны историкам, но они нисколько не умаляют значения Хартии.
Значительно хуже другое. В современных западных обществах, прежде всего в США, важнейшие принципы Великой хартии вольностей все больше подвергаются эрозии. Парадоксально, но в наше время, например, президент США обладает значительно более бесконтрольной властью, чем средневековые английские короли. Он может, подобно Джорджу Бушу-младшему, своим единоличным решением втянуть страну в две войны, санкционировать убийства граждан, не осужденных никаким судом, с помощью беспилотников, разрешить применение жесточайших пыток к заключенным, содержащимся в секретных тюрьмах неопределенно долгое время, разрешить спецслужбам осуществлять массированную слежку за гражданами собственной страны и лидерами зарубежных государств. Но если в Англии злоупотребление королевскими прерогативами привело Карла I на эшафот, а Якова II - в изгнание, современным приверженцам президентского "абсолютизма" все сходит с рук. Этому произволу не способны эффективно противостоять ни Конгресс, ни судебная система, ни какие-либо политические институты, ни структуры гражданского общества.
При такой удручающей практике систематического подавления свободы личности и глумления над основными конституционными принципами Великая хартия вольностей действительно все более становится мифом. По крайней мере, в стране, считающей себя вправе диктовать миру свое, "современное" понимание демократии.