"Собачья жизнь": Лассе Халльстрем продолжает снимать умирающих песиков

Шведский режиссер Лассе Халльстрем на голливудских мелодрамах собаку съел. Почти буквально. То есть в пищу он, конечно, никого не употреблял (чего, однако, нельзя утверждать наверняка), но без четвероногих жертв в его карьере не обошлось. И единожды познав вкус собачьей крови (фигурально, разумеется, выражаясь), он уже не мог остановиться. Поэтому если в "Хатико" зритель, прерывисто всхлипывая, наблюдал за смертью одного самого верного друга, то в новом фильме Халльстрема несчастные песики мрут крупным оптом.

Первое столкновение с собачьим Танатосом ожидает нас уже на первых минутах. Мы знакомимся с главным героем, собачьей душой мужского пола, и его первой инкарнацией - беспородным цуциком, вскоре после рождения бесчеловечно усыпленным. Далее, повинуясь загадочной силе, душа переносится в тело щенка золотистого ретривера, которого прибирает к рукам мальчонка по имени Итан. Итан дает питомцу кличку Бейли, и начинается основной сюжет.

Итан с Бейли играют и резвятся, вместе взрослеют, возмужавший мальчик заводит роман с хорошей девушкой, планирует с ней (и с Бейли) будущее, но все рушит один несчастный случай, который влечет за собой клише "я тебя люблю, ты меня тоже, но мы не можем быть вместе, потому что так надо". После чего Бейли трагически издыхает, колесо сансары совершает очередной оборот, а основной сюжет прерывается.

Бейли оказывается в теле героической суки, овчарки-ищейки, подопечной хмурого копа. Затем - в коротколапой тушке малыша-корги, иждивенца негритянской студентки округлых форм, любительницы навернуть фастфуда. Наконец, перевоплощается в громадного сенбернара и заканчивает историю Итана хэппи-эндом. Перечисленные куски связаны меж собой скорее метафизически: консервативными гуманистическими идеями о семейных ценностях, а также общей концепцией своеобразной оды кабыздохам - какие они милые, беззаветно преданные, как помогают людям. Что, безусловно, прекрасно и замечательно, но фильм от этого цельнее не становится. С тем же успехом можно было б "Хатико" в несколько раз сократить и сюда же вставить. Или выбросить вообще все, кроме второго и последнего сегментов.

К тому же Халльстрем, мало того что не пытается соединить части картины воедино, так даже ответов на экзистенциальные вопросы, задаваемые своим героем - почему я здесь, в чем вообще смысл всего этого? - толком не дает. Не говоря уже о вопросах, возникающих у стороннего наблюдателя, типа "что это за странная сансара такая?" и "по каким законам тут карма работает?".

Столь бездушным и пустым вещам, как логика, Халльстрем предпочитает игру на эмоциях. Раз за разом он выстраивает комическую свистопляску, используя закадровый голос, как бы смешно озвучивающий мысли собаки (на самом деле не очень смешно), с тем, чтобы в какой-то момент резко изменить настроение на минорное. В этом усматривается чисто рациональный расчет. Мол, чем больше смертей, тем сильнее слезоточивый эффект. Работает ли такая схема? Едва ли. Зато многое объясняет. В частности, помимо прочего, - зачем нужно было убивать ту бедную маленькую дворняжку в самом начале.

2.0