Строго говоря, графиня Софья Владимировна Панина (1871-1956) была во Временном правительстве товарищем министра (то есть заместителем). Сначала - министра призрения, потом - просвещения. Именно она отказалась выдать большевикам деньги министерского бюджета, заявив, что отдаст их только представителям "законной власти".
Строптивицу, разумеется, арестовали, отдали под революционный трибунал, но все петроградское сообщество встало на защиту графини. В адрес трибунала писали рабочие Петроградских заводов и фабрик, беднейшие обитатели Лиговки...
В письмах они называли Софью Панину "другом народа".
Знатная Сонечка
В Санкт-Петербурге, на углу Тамбовской и Прилукской улиц, и сейчас радует глаз великолепное здание - Дом культуры железнодорожников. В начале ХХ века оно было выстроено одним из лучших архитекторов Северной столицы Юлием Бенуа по заказу графини Паниной (и на ее средства) как "Народный дом". Роскошные интерьеры, великолепная соразмерность внешних пропорций, выдержанный стиль...
Удивительно, но за сто с лишним лет зданию ни разу не понадобились ни капитальный ремонт, ни реконструкция. Революции, войны, блокада, реформы - все это словно прошелестело мимо. И даже суть заведения осталась прежней: здесь и сегодня работают народный театр, множество кружков, дешевая столовая. Идеи Паниной живут и побеждают...
А ведь Софья Владимировна принадлежала к самой верхушке российского общества. Отец Владимир Викторович - из Рюриковичей, дед Виктор Никитич Панин - министр юстиции при Александре II. "Хотелось, чтобы сам граф Панин обедал в этот день у вас" - писал Достоевский в одной из шутливых эпиграмм, подразумевая, что выше статуса уж и вымечтать невозможно. К богатейшей и могущественной торговой империи Мальцовых принадлежала мать нашей героини Анастасия Сергеевна; в Петербурге и сейчас есть "Мальцевский рынок" - отголосок былого величия.
Но отец Софьи Владимировны в 30 лет умер от скоротечной чахотки, мать вышла замуж за видного земского деятеля Ивана Ильича Петрункевича. И либеральные воззрения, которые тот исповедовал, вскоре стали господствующими в семье. А Сонечка была определена в Екатерининский институт благородных девиц.
- Воспитанницы института славились тем, что из них пестовали не светских кукол, а достойных матерей семейств, - рассказывает "Родине" научный сотрудник Музея политической истории Санкт-Петербурга Андрей Мисько. - Обстановка была пуританская: девочек коротко стригли, одевали в платье из темно-зеленой ткани и белый полотняный передник, после раннего подъема был обязателен прохладный душ или ванна. Питание, как тогда выражались, достаточное - скромное, без излишеств. И разумеется, безупречное религиозное воспитание.
Может быть, здесь ключ к разгадке характера графини, ставшей "другом народа"?
"Соломенная вдова"
В 19 лет Софью выдали замуж за Александра Половцова, сына не менее знатных родителей (отец - троюродный кузен Александра III, мать - внебрачная дочь великого князя Михаила Павловича). Свадьба была роскошнейшей - сам император Александр III в роли посаженого отца. В личном салон-вагоне молодожены отправились в свадебное путешествие - Вена, Париж, Лондон, Венеция...
Но брак распался, не продержавшись и года. У историков до сих пор нет точного ответа о причинах развода. Но абсолютно достоверно установлено: Софья Владимировна, решившись порвать с мужем, не просто добивается официального и церковного расторжения брака, но и возвращает себе родовое имя - из Половцовой становится вновь Паниной. А ведь на дворе - 1891 год!
- Этот поступок очень ярко характеризует Софью Владимировну, - говорит Андрей Мисько. - Ее решительность, стойкость, прочный нравственный стержень. Ведь брак с разведенными женщинами в те времена считался предосудительным.
Иными словами, Панина по сути обрекла себя на "соломенное вдовство".
В чем же молодая женщина видела смысл жизни? Его открыла для нее скромная учительница Александра Васильевна Пешехонова, которая пришла к молоденькой графине попросить денег на устройство благотворительной столовой для детей Лиговки. Подвижница по-матерински заботилась о своих учениках, не могла допустить, чтобы после уроков они голодными болтались по грязным улицам петербургских окраин.
- Мне было 19, а ей 39 лет, - вспоминала Софья Владимировна в своих мемуарах. - При взгляде на нее вспомнились стихи Боратынского: "Бог создал пару глаз, а к ним прибавил вас". Говоря без пафоса, указала фронт работ и направление деятельности.
Так будущий товарищ министра стала беззаветной благотворительницей.
Хозяйка Народного дома
Начали с бесплатной столовой, которая вскоре превратилась в подобие современной школьной "продленки", а после - в клуб, куда приходили "на огонек" даже взрослые: побыть в опрятном, чистом месте, послушать хорошую книгу или посмотреть картинки "волшебного фонаря". Кстати, говорить, как вспоминала Софья Владимировна, в таких учреждениях не дозволялось, можно было только читать. Да, каталог высочайше утверждался, выбор книг был скуден. Но со временем из этой читальни вырос знаменитый "Народный дом графини Паниной".
"Теснота и перенаселенность человеческих помещений являются одним из самых тяжких испытаний и одной из самых страшных казней в жизни, - писала она. - Как уберечь человека, постоянно погруженного в тоску беспросветно-нудной жизни, от раздражения и склоки, от отчаяния и злобы, ведущих к пьянству, к преступлениям, к политическим эксцессам? Одного просвещения для этого мало, недостаточно также благоустройства труда, ибо думаю, решающим моментом и влиянием в жизни человека является не труд, а тот досуг, который остается у него после труда. Только в часы досуга есть место для любви и радости, для всего того, что превращает робота в человека и человека в личность. И часто в жизни лучше узнаешь человека не столько по "служебным" делам его, сколько по тому, чем он заполняет свои досуги. Думаю поэтому, что самое страшное в жизни человека - это отсутствие какой бы то ни было радости, отдушины..."
Сохранился любопытный документ, подытоживший в 1913 году десятилетнюю деятельность "Народного дома":
"Вечерние классы для учащихся" - начали с 57, доросли до 6572. "Воскресные посещения" (число за год) - было 370, стало 168 682.
Число театральных посещений за год - было 6240, стало 145 605.
Число посещений народной столовой - было 47 176, стало 309 868.
Детская столовая: было 16 171 посещение в год, стало 749 919.
Но разительнее всего возросло число посещений обсерватории: было 370, а стало 14 326.
Да-да, на городской окраине, среди воровских притонов, питейных заведений и борделей графиня Панина открыла обсерваторию, где можно в телескоп наблюдать звезды!
Все лучшее - детям!
Она вообще была поборником популярного нынче - а больше популистского - лозунга "Все лучшее - детям!" В Народном доме появляются "волшебный фонарь" и киноустановка, кабинет естествознания, прекрасная библиотека, многочисленные учебные пособия, которые отдают в аренду престижным школам. С лекциями на Лиговку приглашались лучшие умы Петербурга, а в театральных спектаклях участвовали Таиров, Гайдебуров, сестра знаменитой Комиссаржевской. Но и этого графине показалось мало. Вскоре она открыла нечто вроде ПТУ - учебные мастерские, где подростки, окончившие школу, могли получать первые профессиональные навыки...
Уже в зрелом возрасте Панина вспомнила забавную сцену на Лиговке. Пьяный мастеровой куражится, а его спутник, уговаривая приятеля "не выражаться", усовещивает: "Ну чего ты? Ты же не на Невском! Вот и народный дом здесь - стыдно же..."
Высшая оценка работы лиговской подвижницы!
Поэтому такой невероятной была развязка ее судьбы.
Лекция в тюрьме
Когда в январе 1918 года товарища министра Временного правительства Софью Панину арестовали, она, в ожидании трибунала, встретила в тюрьме немало своих знакомцев с Лиговки. Не удивительно, что все эти Дуси и Фроси, для которых она пыталась устроить совсем иную, не подзаборную жизнь, отнеслись к заключенной графине с большой теплотой. Не удивительно и то, что в канун Рождества графиня предложила тюремному начальству провести для заключенных вечер-лекцию. Совершенно удивительно другое: когда революционный трибунал все же освободил Панину из тюрьмы (деньги на освобождение по подписке собрали друзья) и тюремщики огорчились - а как же обещанный вечер? - Софья Владимировна сдержала слово.
Вернулась в тюрьму в назначенный день и час, принесла "волшебный фонарь", показала сидельцам виды Палестины и репродукции полотен на евангельские сюжеты, прочитала одну из легенд Сельмы Лагерлеф из ее "Легенд о Христе".
А на следующий день по просьбе тюремного начальства провела такой же вечер в соседнем, мужском корпусе.
Она и за границей, в Чехии, оставалась "министром призрения", помогая российским эмигрантам, включая Бердяева и Цветаеву. А когда спустя годы жизнь заставила перебраться в США, стала одним из основателей "Толстовского фонда". Шумная, говорливая, с заразительным смехом, она навсегда осталась "другом народа" - от мастеровых с Лиговки до бывших генералов.
Не терпела Панина только трех вещей: алкоголя, азартных игр и разговоров о политике. Все же она всегда оставалась "очень женщиной".
Автор благодарит Музей политической истории Санкт-Петербурга за помощь в подготовке этого материала.