Сергей Гармаш - о том, как он стал продюсером и что из этого вышло

При этом режиссер Месхиев сказал на "Кинотавре" во всеуслышание, что Гармаш выступает как продюсер давно, помогает разным проектам, но официально в первый раз.

Сергей Леонидович, открыла для себя, что продюсерская работа вам не внове. А что еще продюсировали, кроме фильма "Два билета домой"?

Сергей Гармаш: Это слишком громко для меня сказано - продюсерская работа. Все это - мои личные внутренние экзерсисы на эту тему. Скажем, Сергей Бондарчук не был выдающимся живописцем и никогда не претендовал на это звание. Так же, как и Станислав Говорухин. Но в свободное от работы время они с удовольствием брали холсты, масло и писали картины. Также, скажем, это делал писатель Владимир Войнович. Поэтому, когда ты занимаешься своей основной работой, которая отнимает у тебя много времени в жизни, и вдруг делаешь шаг в сторону... Для кого-то это "спорт", для кого-то - культурный отдых, как рыбалка или охота.

И как вы занимаетесь этим "видом спорта"?

Сергей Гармаш: Я целый год не снимался в кино. Это было, скажем так, не то чтобы умышленно, но материальной нужды не было. При этом желания годовой паузы - тоже. Я читал очень много сценариев, но сказал себе: все-таки дождусь того, что заставит меня вздрогнуть. И вот только в декабре (я отсчитываю год с конца июня прошлого года), вдруг я прочитал сценарий молодой девушки, дочери очень известного человека из кино - режиссера, оператора, сценариста - Михаила Аграновича. Сценарий Марии Агранович под названием "Она". И я сразу понял, что захочу играть эту роль, принимать участие в этом проекте. Я познакомился с ней. Оказалось, что знаю и продюсера - Дмитрия Добужинского. Но, поскольку это дебют, я просто уже в силу своего опыта в кино увидел и сказал: ребята, вам денег не хватит. Это непростая история, и невооруженным глазом видно - не хватит. И я стал делать, абсолютно не претендуя ни на какое звание, какие-то телодвижения. Вначале - в сторону Сергея Мелькумова и Александра Роднянского, затем - в сторону Федора Бондарчука и Тимура Вайнштейна. Везде встречал понимание, мол, да, да, да... Но без всякого продолжения. И, наконец, я сделал телодвижение в сторону Сергея Сельянова. И оно оказалось продуктивным.

Вы сказали, что в последний год не снимались в кино. Тем не менее у зрителей такого ощущения не было, потому что выходили фильмы, где вы снимались прежде. Например, довольно заметная роль императора Александра Третьего в "Матильде". В своем роде стержень фильма. Вот вскоре вас увидят в роли уголовника в картине "Два билета домой" - ее покажет канал "Россия 1". Что для вас лично такой диапазон - от императора до уголовника? Как для певца октава - верхнее до и нижнее?

Сергей Гармаш: Вы уже ответили на вопрос. Спасибо вам большое. Именно октава. Если у тебя полторы или две октавы, это же лучше, чем пол-октавы? Честно говоря, для меня предложение сыграть императора было очень неожиданным. Я, ей-богу, сказал Алексею Учителю: "Ты пошутил? Какой я император?" Не нахожу своего сходства, и у меня же есть какие-то хорошие суеверия и странности, которые "живут со мной" всю жизнь. Помню, был такой момент, когда Юрий Озеров показал мне фотографию Ивана Павлова, которого я сыграл в картине "Сталинград". Он говорит, мол, посмотри, ты на него похож, я это понял после того, как тебя вызвал на пробы. Он мне показал одну фотографию черно-белую, где какое-то отдаленное сходство было. Но, честно говоря, в "Матильде"- сыграть императора, наверное, изначально это был такой шаг, который больше обоснован дружбой, уважением к режиссеру Алексею Учителю, моя благодарность за наше общение, за то, что мы сделали раньше. Я у него работал в картине "Край". Но вот потом уже, когда я почитал сценарий, то подумал: все-таки там было что сыграть. Хотя и мало. А для меня, если вы знаете мою киноисторию, никогда по сей день нет вот этого барьера, что, скажем, роль будет составлять всего один съемочный день. Я целый год не снимался и отказывался. Вот сейчас отказался от сериала, где у меня 80 съемочных дней, из кадра в кадр.

Почему отказались?

Сергей Гармаш: Потому что там роли нет. Ни сценария, ни роли. Но завтра я соглашусь сыграть в другом сериале роль двух дней. То есть просто мелькну в нем, когда там будет что сыграть. Есть определенная группа режиссеров, к которым на все бы пошел. Хотиненко мне позвонил как-то и сказал: "Гармаш, сценарий тебе привезут, но я тебе уже скажу, ты будешь играть офицера с подводной лодки, роль небольшая, второго плана, зовут его Крейн. Пробовать мне тебя не надо?" Я отвечаю: "Нет!" Я уже понимал, что буду сниматься. И я знаю, что если завтра Тодоровский позвонит мне и скажет: "Гармаш, мне нужно, чтобы ты прошел в кадре и сказал: "Добрый вечер!", я пойду и скажу.

Для меня очень заметной вашей работой, хотя и маленькой, в прошлом году была роль в сериале "Троцкий", где вы ярко сыграли начальника одесской тюрьмы, сформировавшего главного героя.

Сергей Гармаш: Поначалу от роли я отказался. Как-то ничего там очень уж такого привлекательного не увидел. Было это еще до запуска картины. Но Костя Хабенский мне о своем тезке Статском сказал, что режиссер очень хороший, думающий. И добавил: "Я бы на твоем месте не отказывался". И тогда я еще раз посмотрел эту сцену. Истории с цитатой из Достоевского о том, что только страх заставляет повиноваться, в сценарии не было. Ее "привнес" я - знал наизусть, из переписки Федора Михайловича. Я позвонил Александру Цекало и предложил ему вставить цитату в фильм. Он немедленно связался со сценаристом Олегом Маловичко, и тот согласился. В итоге мне было интересно работать в этом проекте.

Вы, насколько я знаю вашу историю, снимаетесь и в фильмах, и в сериалах, как в коммерческих зрительских, так и в авторских. Помню, в прошлом году на "Кинотавре" представляли фильм "Напарник", где сыграли главную роль, - типичное коммерческое кино. Не каждый актер будет за все браться. Но это - не про вас.

Сергей Гармаш: Для меня был интересен комедийный проект "Напарник". Потому что, когда мне Сергей Сельянов - а он там один из продюсеров - в поезде рассказал эту историю, я не поверил, переспросил: "Слушай, ты серьезно?" Он подтвердил, и я подумал: "Какой же Сельянов молодой, раз берется за такое смелое кино". И просто понял, что хочу быть рядом. Хоть для меня это было неожиданно, но я очень много снимался "на компьютере", на меня надевали специальную камеру, потому что у "компьютерного ребенка" должны были быть моя жестикуляция и мой голос. Мне на голову надевали шлем, камера была перед лицом. И все это было так муторно, но забавно, и в целом - нечто новое.

Про сериалы - да, есть такие актеры, которые принципиально отказываются в них сниматься. Не буду скрывать, и я был до определенного времени таким, но уже давно перестал. Хотя, честно говоря, мне мою большую известность принес сериал "Каменская", в котором, к счастью, я вовремя остановился. Но хочу сказать, что если взять кино, которое я люблю и которое трогает, заставляет переживать, плакать, вздыхать, возмущаться и восхищаться, то американские сериалы в этом смысле сегодня обгоняют их же полнометражное кино. Потому что это совершенно потрясающие высоко сыгранные саги. Поэтому на сегодняшний день для меня артист, который скажет, что он в сериалы ни шагу, - это ограниченный артист. И выбирать сегодня, что буду сниматься только в авторском и ни в каком коммерческом кино, это для артиста - тоже некая ограниченность.

Я не испытываю иллюзий по поводу того, что любая моя киноработа должна иметь какой-то резонанс. Во-первых, так никогда в жизни не было и не будет. И, простите за такое сравнение, вы знаете, в искусстве - во всем, в литературе, в живописи, в кино и любом другом - никогда не было такого, чтобы хорошего было больше, чем какого-то среднего и нормального. Простите за такое сравнение, но Лев Николаевич Толстой 90 томов написал. Но из них пальцев одной руки нам хватит для того, чтобы перечислить шедевры. Ровно так же с Достоевским. И, представьте себе, - и с Моцартом.