Глава свердловского УФАС рассказал, можно ли победить картели

Во всех федеральных округах созданы централизованные отделы ФАС по борьбе с картелями. Теперь расследовать дела, возбужденные в Тюмени, Челябинске и Кургане, будут в Екатеринбурге. Это сделано для того, чтобы исключить давление на антимонопольщиков со стороны местных чиновников. Специалисты нового подразделения уже прошли обучение, закуплены программы и оборудование, которые позволяют выявлять сговоры на электронных площадках, снимать информацию с любых носителей, в том числе удаленно.

Об этом на деловом завтраке в уральском филиале "РГ" рассказал Дмитрий Шалабодов, руководитель УФАС по Свердловской области.

- Борьба с картелями - приоритетное направление деятельности ФАС, что нашло отражение в Национальном плане развития конкуренции на 2018-2020 годы. В 2018-м мы раскрыли восемь крупных сговоров на общую сумму более 1,2 миллиарда рублей, в том числе два дорожных - только по одному из дел выдано предписание вернуть в бюджет почти полмиллиарда рублей.

Помимо сговоров на торгах, выявляются такие же нарушения и на товарных рынках. Так, сейчас рассматриваем ситуацию в одном из городов Свердловской области, где пассажирские перевозчики решили одновременно поднять цену проезда сразу на три рубля.

Какие схемы обычно используют организаторы картелей?

Дмитрий Шалабодов: По-прежнему популярен "таран", когда первый участник торгов обрушивает начальную цену, но отклоняется организатором, потому что неправильно оформил заявку, в итоге побеждает тот, кто стал вторым, с существенно более высоким предложением. Также широко применяется схема, условно именуемая "вежливые торги": члены картеля по очереди на разных аукционах уступают друг другу первое место. По сути, делят между собой контракты. Если мало желающих участвовать в аукционе, в ход идет согласованный отказ: заявляется только один, торги признают несостоявшимися и договор заключается с этим единственным поставщиком. Есть и более простая схема, когда члены картеля имитируют конкурентную борьбу, снижая с каждым шагом аукциона начальную минимальную цену контракта на сущие копейки.

Почему в этом плане здравоохранение и дорожное строительство - самые уязвимые отрасли?

Дмитрий Шалабодов: Не секрет, что сфера дорожного строительства - одна из самых коррупционных. Крупные инфраструктурные проекты дорогостоящие - от сотен миллионов до миллиардов рублей, такие контракты очень привлекательны. Кроме того, можно резко повысить рентабельность, наняв низкоквалифицированные дешевые кадры.

Сговоры при поставке медицинских товаров чаще всего обусловлены разницей между отпускными ценами заводов-изготовителей и цифрами, с которыми побеждают на торгах: зачастую рентабельность поставки сохраняется даже при снижении начальной стоимости контракта на 20, 40 процентов и более.

Впрочем, в других отраслях картели тоже возникают: мы раскрыли сговор при закупке средств пожаротушения для МЧС, сейчас обжалуется в суде решение по молочному картелю.

В феврале ГУВД по Свердловской области возбудило первое в регионе уголовное дело за картель по статье 178 УК РФ. Это ведь пока редкая практика?

Дмитрий Шалабодов: Действительно, еще в 2017-м мы совместно с ФСБ выявили сговор пяти строительных компаний на сумму более 400 миллионов рублей. Почти два года ушло на то, чтобы все суды подтвердили этот факт, после чего заявление поступило в полицию.

За 15 лет существования ФАС подобных уголовных дел было возбуждено около 20 по всей стране, но реальный приговор вынесли лишь раз, в Великом Новгороде. К уголовной ответственности за картель привлекаются должностные лица, если сумма заключенного контракта свыше 50 миллионов рублей. Ниже этой планки - только административные штрафы, от 10 до 50 процентов от начальной минимальной цены контракта, но не более четырех процентов годового дохода фирмы (ст. 14.32 КоАП). Замечу, что это помимо возмещения ущерба. Наказание, предусмотренное по статье 178 УК РФ, - штраф до миллиона рублей, принудительные работы или даже лишение свободы.

Тем не менее в пятом антимонопольном пакете, внесенном в правительство РФ, предлагается поднять планку уголовной ответственности за картель с 50 до 100 миллионов рублей.

Дмитрий Шалабодов: В этом есть своя логика: перевести наказания из уголовной плоскости в экономическую. Возвращаешь незаконно полученный доход государству - и можешь работать дальше. Примерно по такой же модели сейчас действуют налоговики.

Как правило, экономические преступления совершают активные предприниматели, у которых есть деньги, поэтому будет справедливо ограничиться возмещением ущерба, а не лишать свободы. Вместе с тем, повысив порог уголовного наказания, мы рискуем сформировать неправильное восприятие картеля как "просто административного нарушения", поэтому для инициаторов крупных сговоров наказание должно быть более жесткое, для мелких же достаточно штрафа.

Еще одна превентивная мера, которую предлагает ФАС, - реестр участников картелей. Он будет похож на реестр недобросовестных поставщиков?

Дмитрий Шалабодов: Фактически он уже существует в нашей службе, разница в том, что последствий для нарушителей в виде недопуска к госзакупкам пока не наступает. Между тем картель - это пострашнее, чем неисполнение контракта или уклонение от его подписания: участники сговора делают все, чтобы цена не упала, а была максимальной. Включать в реестр предлагается только те компании, факт участия которых в картеле доказан в суде.

Картель - это пострашнее, чем неисполнение контракта или уклонение от его подписания: участники сговора делают все, чтобы цена не упала, а была максимальной

Один из новых трендов - картели на электронных площадках. Сложно ли доказать такой сговор?

Дмитрий Шалабодов: При проведении аукционов все чаще используют программы, которые позволяют делать ставки автоматически в определенном диапазоне. Конечно, участники, которые настраивают своих ботов на минимальное снижение начальной цены, сразу обращают на себя внимание, но в любом случае их действия оцениваются в совокупности с другими обстоятельствами. Нередко желание схитрить оборачивается против самого хитреца. Например, мы рассматривали жалобу ИП, который сначала делал ставки с помощью робота, а последний шаг - вручную. Выиграв, он пожаловался на конкурентов, которые якобы спровоцировали его на резкое снижение цены и заключение контракта.

Свердловская область в рейтинге развития конкуренции по итогам 2017 года поднялась с 56-го на 32-е место. Это серьезный рывок или особенности статистики?

Дмитрий Шалабодов: С одной стороны, это хорошо, но если оценивать экономический потенциал региона, то он гораздо выше. Когда-то Средний Урал был на 16-м месте.

Уровень конкуренции измеряется множеством целевых показателей, из них обязательных - 33. Свердловская область установила для себя 36. Это сферы, где существуют какие-то ограничения для входа на рынок, где коммерческие услуги могут конкурировать с государственными или муниципальными.

В целом регион выбрал 13 приоритетных и социально значимых рынков, но все они оцениваются в разрезе конкретных территорий. Какие-то актуальны везде, допустим, негосударственное дошкольное образование и розничную торговлю стоит поддерживать в любом муниципалитете, а вот туризм бесполезно развивать там, где очень мало объектов туриндустрии.

В июле 2018 года ФАС подписала соглашение с губернатором Свердловской области о реализации национального плана развития конкуренции. Из концептуальных задач: на всех рынках, являющихся конкурентными (исключение - естественные монополии и ОПК), к 2020 году должно работать не менее трех компаний, из них хотя бы одна частная. Кроме того, количество закупок у малого и среднего бизнеса (МСБ) должно увеличиться в два раза по сравнению с 2017-м, а количество нарушений антимонопольного законодательства со стороны органов власти и местного самоуправления, наоборот, снизиться вдвое.

Участвуя в торгах, "РГ" не раз приходилось сталкиваться с таким противоречием: торги для МСБ, при этом заказчики требуют услугу, которую может оказать только федеральное СМИ. Выходит, система плодит посредников, через которых прогоняются деньги?

Дмитрий Шалабодов: К сожалению, это результат плохой проработки закупочной стратегии заказчиком. Когда он формулирует техзадание, должен понимать, кто в состоянии выполнить его требования. Хотя, вполне возможно, это делается намеренно, чтобы не допустить конкретных участников к торгам.

9 марта антимопольной службе исполнилось 15 лет. Что из того, что было сделано, вы считаете наиболее значимым для экономики?

Дмитрий Шалабодов: Во-первых, удалось выстроить систему контроля за госзакупками. Во-вторых, торги перевели в электронный вид. Это позволило любой компании участвовать в аукционах по всей России. В-третьих, мы переориентировали свою работу с защиты прав потребителей на защиту прав хозяйствующих субъектов. Раньше крупные компании обвиняли нас в том, что, удовлетворяя жалобу физлица, мы накладываем оборотный штраф - как за масштабное правонарушение. Многие были готовы исправить ситуацию, не доводя до возбуждения дела, но процедура этого не позволяла. Когда появился институт предупреждения, положение изменилось в корне, сейчас многие вопросы решаются без возбуждения дел.