С Петром Мамоновым простились в Донском монастыре и проводили аплодисментами

С Мамоновым прощались в монастыре, храмы которого видели сыновей Иоанна Грозного. Тело артиста лежало в Большом соборе монастыря перед Донской иконой Божией матери, написанной, по преданию, Феофаном Греком.

Фото: Сергей Куксин/РГ

У гроба, стоявшего в храме всю ночь, была прозрачная крышка, к ней можно было приложиться и увидеть за стеклом Петра Николаевича - наконец-то в покое и умиротворении, которого он в последние годы так искал. Поближе к мужу перед началом панихиды присела на стуле вдова, Ольга Николаевна, мимо гроба к амвону пронесли венки - первый был "От Президента Российской Федерации".

Среди прощавшихся, до отказа заполнивших большой храм, было много людей нецерковных, не знавших слов панихиды, которую вел наместник монастыря митрополит Феогност.

- Для нас просто он личность и родной человек, - актриса Анна Орлова уже простилась и не может уйти, стоит на лужайке перед Донским собором - как и многие вокруг. - Мне и одного просмотра "Острова" хватило, чтоб уже никогда не выпускать из памяти Петра Николаевича.

Павел Лунгин пришел в Донской собор еще до панихиды. Кроме него на прощании не высматривалось лиц известных коллег Мамонова по киноцеху и сцене (выходные? отпуск? съемки?). Пришли, впрочем, молодые музыканты его последнего коллектива "Совершенно новые Звуки Му" и еще несколько человек из рок-тусовки, не решавшихся войти в храм.

Многим из своих прежних коллег совершенно новый Мамонов был непонятен. Став, по сути, главным светским проповедником веры в России в последние десятилетия, он делился своим опытом понимания Бога на всех центральных каналах, в светских и церковных СМИ, в театрах и на большом экране. Он считал, что это его работа, его крест, его обязанность - показывать, что и такой "грешник", как он, может получить еще один шанс.

- Мы менялись вместе с ним. За Петром Николаевичем шли многие из наших, становились христианами и просто другими людьми. Он смог, как в Евангелии, до неба вознестись в своей музыкальной славе, потом до ада низвергнуться, а потом снова вернуться к нам совершенно новым человеком, - художница Ольга Семенихина пришла в Донской вместе с мужем, тоже художником.

- В 90-х у меня многое было невпопад, все кидался в разные стороны, - вспоминает инженер Олег. - И вдруг в одном интервью с Петром читаю его ответ на вопрос журналиста, в чем, мол, смысл жизни? - Да в спасении души, в чем же еще! - отвечает Мамонов. У меня сразу все встало на место. "Я еду по своей земле к небу, которым живу", как пел Кинчев.

…Панихида закончилась в 10.30, последние попрощавшиеся с Петром Мамоновым вышли из Большого собора через полтора часа.

После этого родные и близкие вместе с телом актёра и музыканта отправились в подмосковную Верею, где он жил и работал в последние годы и где, по словам жены, и хотел лечь после смерти. Петр Мамонов был похоронен на Верейском городском кладбище.

Владимир Матецкий, композитор, продюсер:

- То, что Мамонов делал в музыке и в кино - не разнимается на части, это идет в могучей связке: голос, поражающий, почти шокирующий сценический образ и, в первую очередь, уникальная человеческая судьба. Своими песнями, фильмами он отмерял этапы своей жизни, ни больше, ни меньше. Такое бывает нечасто. Но тут - произошло.

Зато он умел летать

Михаил Визель, ГодЛитературы.РФ:

Эту очередную жертву ковида трудно назвать неожиданной. Загадочный вирус вырывает из числа живущих все новых людей - и никому, кроме их близких, не известных, и всенародных любимцев.

Петр Николаевич Мамонов недавно, в апреле отметил семидесятилетие. А это значит, что по возрасту он был - увы, уже надо писать "был" - на пару лет старше гуру русского рока Гребенщикова с Макаревичем, а Цой с Башлачевым годились ему в племянники. Но мэтром, гуру, корифеем он так никогда и не стал: мало того, что в рок-звезды он подался слишком поздно, когда ему было уже классические 33 года (первый концерт - в 1984 году), после более чем бурной юности, но, главное, слишком радикальным был тот "продукт", который он выдавал на сцене и записях, слишком далеки были его "Звуки Му" от того, что предлагали другие рок-группы того времени. Потому что выкристаллизовались они не вокруг поющего поэта, а вокруг настоящего скомороха. Именно что "настоящего", нутряного, а не народного артиста, который, готовясь, как Ролан Быков, к соответствующей роли в фильме "Андрей Рублев", пошёл в библиотеку и почитал дошедшие источники. И обнаружил, что использовать их в советском фильме невозможно, потому что сплошная похабщина.

Кадр из фильма "Остров". Фото: kinopoisk.ru

Перед Мамоновым, который реализовывал свое уникальное скоморошеское начало на рок-сцене, такой проблемы не стояло. И поэтому концерты классических "Звуков Му" превращались в площадные фарсы. Где всё - зафонивший усилитель, завопивший спьяну зритель, собственное заикание и уникальная пластика бывшего короля танцплощадок - и, конечно, сами песни, дикие, с мучительно навязчивым ритмом, далекие и от выхолощенной романтики "Машины времени", и от философических загибов "Аквариума", и от плакатности ДДТ, - про картофельное пюре, про сизого голубя и муху-пряник, про люляки баб - оказывалось составными частями действа, которое происходило здесь и сейчас и больше не повторится.

Вынесенное на чуть более широкую публику, это действо било наотмашь. "Скажите, вам не стра…?" - только и смог отреагировать зритель, явно уже не юный, на впервые увиденное им выступление группы "Звуки Му" на ленинградском "Музыкальном ринге" 1989 года. Как отреагировал зубр британского музбизнеса Брайан Ино, мы не знаем, но из всей волны soviet rock создатель минималистической "музыки для аэропортов" сделал ставку именно на Мамонова. Признавая, впрочем, что даже для его соотечественников, перевидавших и панк, и глэм, это слишком круто.

При этом Мамонов очень сердился, когда его принимали за юродивого, бесноватого, блаженного, не ведающего, что он творит. Он был настоящим артистом, четко сознающим рамку и рампу. Неудивительно, что как только слава Мамонова вышла за пределы подмосковных дач и ленинградских котельных, его плотно взяли в оборот театральные продюсеры, охотно дававшие ему куролесить то в камерных спектаклях на двух-трех персонажей, то просто в моноспектаклях, больше похожих порой на творческие вечера. И кинорежиссёры - в первую очередь, разумеется, Павел Лунгин, для которого, начиная с "Такси-блюза" (1990), самородок с рокерским бэкграундом стал талисманом, как БГ для Соловьева, и, главное, сивкой-буркой, способной вытащить самый слабый сценарий и самую спорную концепцию - как в фильме "Царь", который справедливо ругали за то, что конгениальный Мамонов воплотил безумца на троне так убедительно, что забываешь о том, что с историческим Иваном IV этот ярчайший образ имеет мало общего.

Актер Петр Мамонов на съемочной площадке фильма режиссера Павла Лунгина на территории Александровского монастыря. Фото: Владимир Смирнов/ТАСС

Парадоксально, что, попав в большое кино, Мамонов смог зажить настоящим, а не киношным, с налепленной бородой, отшельником, - в благоустроенном доме, с верной спутницей жизни и предаваясь приличествующим возрасту и пережитому философским размышлениям. Которые у него оказались обернуты в православные одежды. Что тоже вполне естественно для скомороха.

Но вот теперь эти размышления, которыми он охотно делился в форме редких творческих вечеров и небольших домотканых книжечек, оказались грубо и преждевременно прерваны.

Одним из последних спектаклей-концертов, созданных Мамоновым с молодыми музыкантами (не имеющими ничего общего со старыми, продолжающими кочевать по клубам под кривым брендом "Отзвуки Му"), стал "Незнайка" - в котором известный персонаж предстаёт настоящим авангардным артистом, который все делает не так, "как надо", не из чувства протеста, а просто он иначе чувствует. Хочет учиться музыке - вместо приятных песен получается какофония, индастриал, как сказали бы мы сейчас; ему предлагают сочинять гладкие стихи с рифмами "палка - галка" - он немедленно придумывает футуристическую "рваклю", отчего официальный поэт Светик впадает в ступор. Параллель с самим Мамоновым очевидна; но всё-таки правильнее будет помянуть его словами из классического "Серого голубя":

Едут машины и давят меня.

Но вместо асфальта мне снится земля

И солнце...

Я хлебные крошки ищу на земле

Ты пинаешь меня, но и тоскуешь по мне

Тоже ты...

Я самый ненужный, я гадость, я дрянь,

Зато я умею летать!!!