Сколько в вашей библиотеке единиц хранения?
Михаил Афанасьев: Почти шесть миллионов, в том числе три миллиона книг. Это вместе с нашим филиалом - Центром социально-политической истории. Три миллиона книг из шести миллионов единиц хранения - очень высокий качественный показатель.
Есть и раритеты?
Михаил Афанасьев: Есть. У нас хранятся русские и западноевропейские рукописи, а также первопечатные книги Ивана Федорова. У нас одна из лучших книжных коллекций XVIII века, прижизненные издания русских писателей XIX века. Заглянем в каталог и посмотрим, например, как в нем представлен Пушкин. "Руслан и Людмила", первое издание - два экземпляра. "Бахчисарайский фонтан" - три экземпляра. "Кавказский пленник", второе издание - два экземпляра. "Евгений Онегин", первое издание, в тетрадях - шесть экземпляров. К нам приезжают специалисты из "Кристи", других аукционных домов, потому что у нас можно одновременно увидеть и положить рядом несколько экземпляров одного издания. Когда есть твой экземпляр и несколько других, ты четко можешь увидеть - по волокну бумаги, по другим деталям: вот эти книжки такие, а эта чуть-чуть отличается. Даже если книгу напечатали сегодня на старой бумаге, вы, оценив ее опытным взглядом, можете сказать: это не подлинник.
Какая литература у вас преобладает - историческая, научная, образовательная?
Михаил Афанасьев: Для изучения истории "научная литература" - термин не очень корректный. В нашей библиотеке любую книгу можно рассматривать как источник по истории. Представьте, выходит статистический сборник. По теме это вроде бы экономика или, допустим, государственное строительство. А для нас это исторический источник. В каталоге эта книга будет отражена в разделе "История 2010-х годов". И через сто лет кто-то будет смотреть на нее как на исторический источник. Таким образом, любая книжка, в том числе и художественная литература, если она может рассматриваться как источник по истории эпохи, неминуемо окажется в нашей коллекции. А мемуары вообще для нас обязательная вещь.
Вы перешли на электронный каталог?
Михаил Афанасьев: Да. Практически весь карточный каталог, а значит, и все фонды отражены в электронном каталоге.
Вы полностью отказались от карточного каталога или он существует параллельно с электронным?
Михаил Афанасьев: Мы с 2000 года не пополняем читательские карточные каталоги. Они остаются, читатели, особенно старшее поколение, любят их, но эти каталоги не пополняются. Литература последних четырнадцати лет есть только в электронном каталоге. У нас имеется генеральный каталог служебного предназначения. Он пополняется, так как выполняет контрольную функцию. И он - карточный. Мы сейчас делаем очень интересную вещь - к электронной библиографической записи прикрепляем изображение карточки на эту книгу. Потому что при переводе каталога в цифровую форму не вся информация вмещается, от какой-то ее части по разным причинам приходится отказываться. Кроме того, это дорого: карточек - пять миллионов, и за каждую строчку в них надо платить. Мы стараемся сделать так, чтобы читатель, увидев электронное описание книги, мог кликнуть изображение бумажной карточки. Многим так сподручнее.
А онлайн-заказ у вас сделать можно?
Михаил Афанасьев: Да. Читатель может через наш сайт создать свой кабинет и отложить туда книги из электронного каталога. Потом прийти и взять эти книги.
Что происходит с вашим читальными залами? Почему их стало меньше?
Михаил Афанасьев: В нашей библиотеке идет ремонт, поэтому число читальных залов резко сократилось. У нас было пять залов: общий и по направлениям исторической науки. Когда ремонт закончится, читальных залов снова станет пять, а пока работают два - зал периодических изданий и единый читальный зал. К этому, правда, нужно добавить и читальный зал нашего филиала - Центра социально-политической истории, но это не рядом - Центр находится в районе метро "Ботанический сад".
В читальный зал можно приходить со своим ноутбуком?
Михаил Афанасьев: Конечно. Лет десять тому назад это было предметом полемики. Некоторым читателям не нравилось щелканье клавиш, но теперь клавиши не щелкают.
В удаленном доступе можно получить книгу?
Михаил Афанасьев: Да. У нас есть электронная библиотека. В ней книги, которые мы посчитали важным оцифровать. Это базовые источники для изучения российской истории. А именно - Полное собрание законов Российской империи, "Военно-статистическое обозрение", "Живописная Россия", "Полное географическое описание нашего отечества" П.П. Семенова-Тян-Шанского, основные генеалогические издания, адрес-календари, справочники... Возможности для оцифровки, в том числе и финансовые, сегодня есть.
Как оцифровать книгу, защищенную авторским правом? Ведь есть же наследники, которые обычно препятствуют этому.
Михаил Афанасьев: Мы - историческая библиотека. Кроме того что наш взгляд обращен в прошлое, особенность и достоинство нашей библиотеки - то, что сюда приходят прежде всего за старой книгой. От нас ждут книгу гуманитарную, которая вышла сто и больше лет тому назад. Наша программа оцифровки нацелена прежде всего на эту сферу, а в ней проблема авторских прав не стоит. С моей точки зрения, стремление сегодня оцифровать новую книгу не имеет под собой реальной потребности. Если говорить о беллетристике, которую хочется читать на планшетнике или любом мобильном устройстве, то ее оцифровка - не дело библиотек. Если же иметь в виду литературу по естественным наукам, новейшим технологиям, то такую литературу можно получить с помощью так называемых "фирм-агрегаторов". Это фирма, которая договаривается с издательствами, приобретает у них право на электронный доступ и продает это право библиотеке. Мы же, в свою очередь, платим деньги и покупаем для нашего читателя возможность смотреть тысячу разных журналов, десятки тысяч книг. Вообще в области создания электронных копий бумажных книг, распространения электронных изданий будущее за крупными коммерческими проектами. Одним движением Google способен оцифровать несколько миллионов книг - то, на что государству требуются десятки лет. Хотя это и не дело государства. Дело государства - поддержать оцифровку культурного наследия, как это сделала Франция. У них замечательная программа "Галлика". Я вхожу в "Галлику" или на сайт Национальной библиотеки - и мне становится доступна любая заметная книжка из французского культурного наследия, включая недавние издания XX века. Если доступ к какой-то книжке ограничен, они дают ссылку: да, эта книжка есть в оцифрованном виде, свяжитесь с такой-то организацией, она скажет, на каких условиях вы можете ее почитать или сколько это стоит.
Ряд деятелей культуры обратились к депутатам Госдумы с открытым письмом, в котором просили внести поправки в четвертую часть Гражданского кодекса. Согласно этим поправкам, научную и образовательную литературу библиотеки могут оцифровывать без разрешения авторов. Для вашей библиотеки было бы важно, чтобы утвердился такой порядок?
Михаил Афанасьев: Мне кажется, есть вещи поважнее. Наше законодательство делает библиотеку заповедником первобытных технологий. Сегодня человек пользуется электронными текстами везде. Но вот он зашел в библиотеку - и по нашему законодательству здесь нельзя сделать электронную копию. Он взял книжку домой, включил сканер, оцифровал. Для себя или, как сказано, "для некоммерческого использования". Для коммерческого нельзя, а для себя разрешается.
Нельзя прийти в читальный зал и сделать электронную копию?
Михаил Афанасьев: Нельзя, запрещено законом. В нем записано, что книги с действующими авторскими правами мы можем копировать только на бумагу, а электронную копию - только читать с экрана. Наши возможности здесь ограничены. И поэтому мы говорим: извини, дорогой читатель, бери ручку и переписывай.
Бумажная и электронная книга пока еще мирно сосуществуют. Фото: PhotoXpress.
Можно найти способы обойти этот закон?
Михаил Афанасьев: Можно. Например, ввести самообслуживание читателей. Тебе нужна электронная копия - делай, но библиотека здесь ответственности не несет. Это, конечно, нонсенс.
А пиратское размещение книг в Интернете? Что делать с этим?
Михаил Афанасьев: Это не библиотечная проблема. У библиотекарей, как у музейщиков или медиков, существует набор неких фундаментальных ценностей, которые они защищают. В их ряду такая: читателю надо предоставлять ту информацию, которая ему нужна, в том виде, в каком он хочет, и максимально широко. Всякое ограничение - это не библиотечное дело. Когда обсуждался кодекс российского библиотекаря, возникла серьезная полемика по поводу пункта о том, что библиотекари с контрафактом не работают. Но как быть, если нужная читателю информация есть только в контрафакте? Я как библиотекарь хочу, чтобы эта информация была у меня в библиотеке. Этот пункт, как спорный, тогда был снят.
Кто ваш читатель?
Михаил Афанасьев: Это вопрос чрезвычайно важный для комплектования фондов нашей библиотеки и для определения стратегии ее развития. Сегодня в силу многих причин, из которых на поверхности - наступление цифровой эпохи, изменения в системе образования и во многих других сферах, библиотеки пустеют. Так происходит во всем мире, и Россия тут не исключение. Количество читателей повсюду уменьшается. Год назад я был на открытии нового здания Пензенской областной библиотеки. Местная власть построила им небоскреб - красивое здание, а для библиотеки проблема: просто открыть новые читальные залы - значит иметь пустые помещения. Нужно искать новые смыслы и новые формы работы. В нашей библиотеке число читателей раньше зашкаливало за тысячу в день, а сегодня четыреста - хороший показатель. Это означает, что библиотека должна подумать о том, какой она будет через какое-то время. Нужно ли нам такое количество читальных залов? Следует ли сохранять дробность, когда у каждого читального зала есть свой маленький контингент читателей и свой коллектив сотрудников, или создавать, как в западных библиотеках, открытый доступ, в большей степени доверять читателю самому "жить" в библиотеке без опеки сотрудника?
Какую долю среди ваших читателей составляют историки?
Михаил Афанасьев: Сегодня у меня есть ощущение, что наши представления о том, как развивается историческая наука, что нужно сегодняшнему историку, и желания самих историков, их представления о том, что им нужно от Исторической библиотеки, довольно сильно разошлись. Я начал ощущать одну очень важную вещь. Еще десять-двадцать лет назад (я уже столько лет работаю директором), встречая где-нибудь историка, я слышал слова: "О, я ваш читатель. Это так здорово. Спасибо вам". Сейчас слова другие: "О, я был вашим читателем". И вот это "был" становится просто массовым явлением. Я попросил дать мне статистику. Оказалось, что читателей, например, из числа научных сотрудников Института российской истории РАН у нас только тридцать три человека и среди них лишь один аспирант. За этими цифрами я вижу и библиотечную проблему. Нельзя все свалить на Интернет и сказать, что он отнимает у библиотеки читателей. Конечно, это есть, кроме того, открылись архивы, и гораздо больше времени историк сегодня проводит в них, нежели в библиотеке. Мы сами, предоставляя свой каталог и свои книги в Интернете, сокращаем число посетителей. Но все равно ресурсы библиотеки, реальные и потенциальные, еще не исчерпаны.
Недавно произошло слияние вашей библиотеки с Общественно-политической. Такие процедуры не бывают безболезненными. Как вы это пережили?
Михаил Афанасьев: Для сотрудников Государственной общественно-политической библиотеки это был, конечно, серьезный психологический стресс. Формально эта библиотека потеряла независимость. Но я бы не согласился на этот вариант, если бы видел в нем ущерб для библиотечного дела и для данной конкретной библиотеки. Я в библиотечном мире почти полвека и ни разу не принимал решения, которые шли бы вразрез с моими убеждениями как профессионала.
Что обе библиотеки выиграли от этой реорганизации?
Михаил Афанасьев: Историческая ничего не выиграла, за одним исключением: всякая кардинальная встряска имеет свои положительные стороны. Мы развивались, достигли некоего физического предела: наше здание прирастать соседними помещениями не будет, наши функции на этой территории кардинально измениться не могут. Можно выйти в электронную сферу, но это будет уже не специфически историческая библиотека, а вовлеченность в процесс всеобщей глобализации, в том числе и глобализации библиотечного дела. Поэтому появление филиала в структуре нашей библиотеки - это и перестройка работы коренной библиотеки с учетом новых реалий. Что касается бывшей Общественно-политической библиотеки (теперь это Центр социально-политической истории), то ей слияние с Исторической библиотекой, я думаю, пошло на пользу. При большом фонде - почти в два с половиной миллиона томов - технического потенциала этой библиотеки раньше хватало только на то, чтобы она могла существовать лишь как хранилище.
Когда-нибудь все бумажные книги приобретут электронный вид. Какая судьба в таком случае ждет традиционные библиотеки? У них есть будущее?
Михаил Афанасьев: Сегодня сформировались три сферы, в которых библиотека будет действовать. И уже действует. Одна из них - сфера традиционной книги. Традиционная книга останется. Это феномен культуры с очень сильной инерцией. По мере того, как информационное значение книги уходит (а оно уходит: информацию из Интернета можно получить быстрее, чем из книги), за книгой все больше и больше закрепляется культурно-символическое значение. Подержать в руках, перелистать страницы. Посмотреть на книгу как на предмет полиграфического искусства. Характерный пример. Один издатель получил заказ на изготовление копии какой-то старинной книги. Он, чтобы удешевить производство, решил использовать дешевую бумагу. А ему заказчик говорит: нет, вы сделайте ее красивой. Понимаете, даже копию человек хочет иметь красивую. Поэтому материальное значение книги, ее связь с историей, культурой будет возрастать. Второе направление - цифровая библиотека. Ей традиционная библиотека будет проигрывать, потому что коммерческий подход всегда проигрывает в конкуренции с некоммерческим. И третье направление - библиотека как площадка культурной коммуникации. Есть, например, традиция литературных вечеров, проводимых в библиотеке. Эта традиция сохраняется и укрепляется. В библиотеке, которая изначально полифонична, проводятся дискуссии на актуальные темы, связанные с развитием общества. Библиотека становится одним из тех мест, где может формироваться гражданское общество. Так что, как на нее ни взгляни, она никуда не уйдет из нашей жизни.