Надежда Александровна, расскажите о вашей семье. Какие были предпосылки выбора актерской профессии?
Надежда Шумилова: Мама была учительницей, отец - директором оборонного завода. Я родилась в Новгороде, но поскольку отец был партийный работник, его направили в поселок имени Морозова, находившийся в сорока километрах от Ленинграда на берегу Ладожского озера. Я с детства хотела быть хирургом и только хирургом. Моими игрушками были шприцы, градусники, белые халаты. С 5 лет я любила литературу, хорошо читала стихи. Поскольку у нас в Морозовке был очень богатый оборонный завод, нас каждую субботу и воскресенье совершенно бесплатно возили по всем ленинградским театрам и музея. Я прекрасно знала и любила город и ТЮЗ имени Брянцева. И в седьмом классе я заболела театром. Мечта о профессии хирурга осталась в прошлом, и после окончания школы я сразу поступила в ЛГИТМиК.
Вы целенаправленно поступали к Корогодскому?
Надежда Шумилова: Тогда, в 1971-м году, набирали Игорь Горбачев и Зиновий Корогодский. Мы с Сергеем Шелгуновым поступали и туда, и туда - в результате, оба оказались на курсе Корогодского. Помню свое первое впечатление от института: я испугалась, когда увидела, что студентки ходят в черных колготках, черных юбках, а на голове - кички. Я очень свободолюбивый человек, выросла на берегу озера, среди природы, леса, поэтому рамки меня всегда напрягали. Но я была волевая девочка, поэтому смогла принять новые условия игры, преодолеть все трудности и полностью отдаться учебе.
Весь первый курс Лев Додин был вашим вторым педагогом. Насколько он сформировал ваше актёрское мироощущение?
Надежда Шумилова: Льва Додина мы очень любили: он репетировал с нами отрывки до глубокой ночи. Это был мой режиссер. Если бы моя жизнь сложилась по-другому, и я работала бы с ним дальше, моя актерская судьба была бы совершенно другой. Додин относился ко мне с большой теплотой: опекал, жалел, что я каждый день езжу в Морозовку, куда редко ходили электрички, и устроил меня в общежитие.
Какие большие студенческие работы вам хочется вспомнить?
Надежда Шумилова: Было очень много разных и дорогих сердцу работ: "Белый пароход" по Чингизу Айтматову, "Поют 30-ые". Со 2 курса мы уже начали играть на Большой сцене ТЮЗа. Наш курсовой спектакль "Потешки" перенесли на Большую сцену театра. Одна из моих первых ролей на сцене ТЮЗа была в потрясающем спектакле "Весенние перевертыши" с Ириной Соколовой в главной роли, где я играла Римку Братеневу. "Чистейшей прелести чистейший образец"…
Каким был ТЮЗ при Корогодском?
Надежда Шумилова: Для Корогодского в актере важен был не только талант. Он еще и подбирал труппу театра по определённым человеческим качествам. Мы были братьями и сестрами, у нас был удивительный театр, где каждый артист звучал как особый музыкальный инструмент. Мы жили в театре, играли по три спектакля в день. Мы света белого не видели, но другого нам было не нужно. К любой роли, независимо от ее величины, мы относились с огромной ответственностью. С экспериментальной сцены на Пятом этаже я не выходила: сделали работу с Наташей Патраковой - "Последний срок" по Валентину Распутину, Корогодский тут же, увидев в нас другую грань, дал роли в репертуарном спектакле. С Сергеем Жуковичем сыграли спектакль "Анна на шее" и получили первую премию в городе за самостоятельную работу. Сцена Пятого этажа позволяла артистам искать и открывать в себе что-то новое.
Надежда Александровна, назовите ваших любимых писателей?
Надежда Шумилова: Любимый - Достоевский. Люблю не меньше Грина, Куприна, Бунина, Астафьева. Моя бы воля, я всю жизнь играла бы одного Достоевского, я очень хорошо чувствую его героинь. В нашем театре я сыграла одну роль по Достоевскому - мать Подростка.
И в театре, и в кино у вас очень много образов матерей. Как вы думаете, с чем это связано?
Надежда Шумилова: Наверное, во мне есть то, что русские люди связывают с образом матери: самоотреченность, доброта, теплота. У меня славянская внешность, чисто русский характер - раньше на Ленфильме про меня говорили - русская актриса. Плюс ко всему я и в жизни хорошая мать, теперь хорошая бабушка, наверное, это взаимосвязано.
Как вы считаете, театр и кино - два совершенно разных вида искусства?
Надежда Шумилова: В кино многое зависит от режиссера, оператора, монтажера. В кино работа над ролью занимает очень короткий период, а сейчас и его совсем нет: тебе присылают сценарий, и ты в кадре должен быть во всеоружии. В театре - другое: когда ты работаешь над ролью, она заполняет тебя всю: ты засыпаешь и просыпаешься с ролью, над которой работаешь.
У вас около 50 работ в кино. Чем вас обогатило киноискусство?
Надежда Шумилова: Кино всегда шло параллельно театру, и я очень ему благодарна. Мне приятна камерная обстановка в кино, где существуешь только ты, партнер и камера. Желательно, чтобы за ней сидел хороший оператор. Когда в 90-е в театре было безвременье, кино меня спасало - актер должен иметь возможность играть.
Какими качествами должен обладать артист?
Надежда Шумилова: Должно быть чувство сострадания и сопереживания. Когда мне предлагают роль, я всегда ищу болевую точку, смотрю, что меня может ранить, задеть. Потом, конечно, должна быть воля: актёрская профессия - очень тяжелая, нужно не раскисать.
Встречи с какими людьми оказали на вас мощное влияние?
Надежда Шумилова: Судьба благосклонно свела меня с целой плеядой великих бессмертных "стариков": это и Александр Володин, с которым я репетировала новеллу "Все наши комплексы", работая над спектаклем "На два голоса", и Вацлав Дворжецкий, и Владимир Кашпур, и Любовь Соколова, и Олег Жаков, и Григорий Горин, с которым мы репетировали "Нет, я не Байрон", и кинорежиссер Виктор Трегубович. И, наконец, моя самая большая любовь - Георгий Жженов, с которым мы ездили от Госкино в Северную Корею и потом уже не расставались до самой его смерти. Они все живут в моем сердце.
Надежда Александровна, кого вы можете назвать своим режиссером?
Надежда Шумилова: Конечно, Корогодского. Он незримо присутствует во всем, что я делаю. Вернее, я стараюсь, чтобы он всегда был со мной. Из нынешних - это В. Туманов, с котором возникает искра сотворчества.
Репетиции с Дмитрием Волкостреловым в спектакле "Танец Дели" были работой на сопротивление?
Надежда Шумилова: В спектакле "Танец Дели" используется неклассический жанр, все сосредоточено на тексте. Мне долго не удавалось добиться поставленной режиссерской задачи - у меня совсем иная актерская школа. Спектакль рассчитан на современное поколение. Сейчас молодые люди общаются, словно с помощью азбуки Морзе, поэтому они с легкостью воспринимают язык Ивана Вырыпаева, он близок им.
Недавно я ходила на спектакль "Снежная королева", где вы играете Атаманшу - маму маленькой Разбойницы. Ребята наслаждались спектаклем. Как вы считаете, в чем его удача?
Надежда Шумилова: В искренности и любви. Роль Атаманши - неожиданное для меня приглашение, и я благодарна режиссеру Антонине Введенской за то, что у меня есть возможность сыграть что-то несвойственное мне, похулиганить. Зритель восторженно принимает спектакль. Когда мы последний раз играли "Снежную королеву" на поклоне ко мне подбежала девочка и говорит: "Мы ставили "Снежную королеву" в школе, и я играла вашу роль". Это было так трогательно! Понимание, что ты нужен, греет душу. Недавно Николай Иванов принес мне благодарное письмо аж из Комсомольска-на-Амуре. Его написала поклонница советского кино и попросила наши автографы. Приятно, что кому- то мы можем приносить радость.
Надежда Александровна, расскажите о ваших партнерах по сцене.
Надежда Шумилова: Вся жизнь прожита вместе с тринадцатью актерами нашего поколения, которые работают в театре. Даже не разговаривая друг с другом, мы по дыханию можем понять, что с кем происходит. На сцене мы замечательно чувствуем друг друга, нам легко. Счастье, что в этом возрасте у нас есть работа, и мы востребованы.
Какие спектакли вам хочется видеть на сцене ТЮЗа?
Надежда Шумилова: В театре и в жизни не хватает положительного героя - только красота и добро спасет мир. Когда-то я снималась в Афганистане, в первом российско-афганском фильме. Возьмите судьбу мальчиков, которые там воевали, как много достойных людей среди них. Недавно, мой муж нашел в архивах документы, за что мой папа получил орден Красной звезды. Оказывается, в 17 лет он, окончив курсы танкистов, пошел на фронт, и, когда убили командира танковой роты, взял командование на себя, и они прорвались. Вот это - характер. Вот они герои, про которых нужно писать, играть, снимать и ставить.
Как вы считаете, чем ценен театр?
Надежда Шумилова: Эманацией - в кино этого не увидишь. Между актером и зрителем возникает связь - здесь и сейчас. Поэтому надо играть с полной отдачей - нельзя халтурить. Меня на съемках спросила одна актриса: "Вы не боитесь за свое давление?" Чего тут бояться? Это такая профессия - нужно играть до конца, не жалея себя. Самое ценное в театре - жизнь человеческого духа, кинолента видения и эмоции, возникающие во время спектакля.
Лучшая зрительская оценка - это?
Надежда Шумилова: Когда зрители смотрят на тебя, а в зале повисает тишина или раздается искренний смех. Дети - самый благодарный зритель. Нужно делать спектакли для подрастающего поколения. Корогодский поднял театр. Нас знали в лицо, очереди за билетами были от Владимирской площади, а зал переполнен. В то время в Ленинграде было 2 театра - ТЮЗ и БДТ. Мы объехали многие страны, когда другие театры никуда еще не выезжали. Но я думаю, что за наш театр мы можем быть спокойны: мы еще свое возьмем и уже берем. Ведь у руля театра талантливый, сильный, глубоко порядочный во всех отношениях человек - Светлана Васильевна Лаврецова, которая беззаветно любит театр и людей, которые в нем работают, несмотря ни на что сохраняет традиции театра, отвоевывает его статус, оберегает судьбы актеров разных поколений, сохраняя их истинную значимость.
В чем заключается миссия вашего театра?
Надежда Шумилова: Театр должен воспитывать. С рождением внучки я поняла, как хорошо, что я работаю в ТЮЗе, как для них сладко играть - они же еще неиспорченные, удивительные, чистые создания, и в наших силах вложить в них все самое светлое. Важно не упустить момент. Детей надо просто любить - нужно развернуться лицом к детству. Что они переживают? А как они видят мир? Чем мы потом покрываемся, какой коростой, что не видим, не слышим ничего, что чувствовали в детстве? Я всегда помню слова основателя нашего театра, Александра Александровича Брянцева, который говорил о том, что для детей нужно играть так же, как для взрослых, только лучше...