Вот, например, край Косово на Балканах. Формально он принадлежит Сербии, но неформально живет сам по себе. Там наверняка много интересного.
Поскольку статус этой обширной области очень даже неопределенный, никаких официальных и неофициальных представителей России там нет, ехать в Косово по журналистской аккредитации как-то не с руки. Пустят? Не пустят? А вот туристом - почему бы и нет. Никто не может помешать путешественнику навестить этот недальний регион, а там - пообщаться с местными гражданами, понаблюдать их повседневную жизнь.
Короче говоря, в один прекрасный день я сел в самолет, следовавший рейсом Вена - Приштина, и через полтора часа оказался перед лицом косовского пограничника. Тот без видимого удивления полистал мой российский паспорт, проверил наличие шенгенской визы, потом поинтересовался целью визита.
- Туризм, - честно признался я.
Офицер шлепнул в паспорт штамп, однако документ не вернул, а отдал его своему коллеге, который уже стоял у него за спиной. Тот поманил меня пальцем: пройдемте, сэр.
В небольшой комнатушке рядом с будками паспортного контроля этот человек тоже вполне вежливо попросил меня заполнить на английском языке двухстраничную анкету. Задачей сей процедуры, как я понял, было еще раз проверить истинную цель прибытия, а также получить максимально возможную информацию о госте. Я опять повторил, что мечтаю ознакомиться с жизнью, традициями и достопримечательностями края, что пенсионер, никаких злых намерений не имею и через четыре дня обещаю покинуть Приштину. В этих словах все было правдой. Пограничник внимательно перечитал написанное, кое-что уточнил, отксерил мои документы и пожелал счастливого пути.
Около полуночи я вышел, наконец, из здания аэропорта - того самого, где когда-то размещался военный аэродром, теперь известный нам по фильму "Балканский рубеж". Народу снаружи было немного, но и пустоты тоже не наблюдалось. На стоянке такси сел в первую же машину. Водитель запросил до отеля в центре двадцать евро, но по прибытии взял двадцать пять, объяснив это тем, что если он выписывает чек, то надо платить больше. Как выяснилось назавтра, элементарно развел.
Необходимое пояснение
Когда-то, давным-давно, я пережил в Приштине очень даже пикантные и, можно сказать, незабываемые впечатления, прячась в подвалах от прямых попаданий американских бомб, а затем, когда самолеты улетали, с горечью фиксируя гибельные результаты борьбы натовских сил "с людоедом Милошевичем". Кошмарный вид имела тогда столица края: почти все жители разбежались, кругом царили разрушения, хаос, смрад. Самым большим желанием было желание немедленно отсюда уехать.
Затем, спустя пять лет, я приезжал снова и опять по печальному поводу: новый всплеск вражды между местными албанцами и немногими оставшимися здесь сербами, погромы, поджоги, страх и неопределенность.
Хотя одно уже было совершенно определенным. Западные державы сплоченно и последовательно взялись за реализацию проекта, который условно можно назвать так - "независимое государство Косово". Уже тогда здесь на каждые сто местных жителей приходилось десять иностранцев - это были сотрудники различных международных организаций, а также военные и полицейские из множества стран. С одной стороны, они вроде бы осуществляли всякие важные гуманитарные миссии, например, участвовали в создании органов местного самоуправления, полиции и судопроизводства, охраняли сербские анклавы и православные монастыри. Но при этом, особенно не скрывая, вели дело к окончательному отрыву края от Сербии. И, надо сказать, серьезно преуспели в этом.
Сегодня Косово в качестве независимого государственного субъекта признали уже более сотни стран. Но ведь и не признали примерно столько же. Даже в Европейском союзе по этому вопросу единства нет: пять членов ЕС, включая Испанию и Грецию, отказывают Приштине в легитимизации.
Что же касается самой Сербии, то там косовская проблема - это незаживающая болезненная рана в сердцах и душах граждан балканского государства. В недавних репортажах из Белграда я уже писал о том, что общество едино в своем представлении: Косово - территория, отнятая у сербов варварским, преступным путем. И сегодня абсолютно все сербы, независимо от их политических пристрастий и статуса, очень ревниво относятся к любым новостям с юга.
Хотя, с другой стороны, понятно иное: неопределенность мешает и той и другой стороне. Косовские албанцы очень хотят признания, потому что это должно облегчить их экономическую ситуацию. Сербы - кто открыто, кто сквозь зубы - соглашаются с тем, что и у них нет другого пути, кроме вступления в ЕС, а значит, надо как-то улаживать проблему спорных территорий - иначе дорога в Европу будет заказана.
Соединенные Штаты ловят свою рыбку в этой мутной воде: с вступлением Косово и Сербии в западные союзы (считается, что Косово в случае международного признания немедленно станет и членом НАТО) они закрепят свое окончательное господство над Балканами.
Новую интригу ситуации придали недавние сообщения о якобы готовящемся соглашении между лидерами Белграда и Приштины, в основе которого может лежать обмен территориями. Речь, в частности, идет о том, что Сербия получит районы, прилегающие к Косовска-Митровице, где сейчас живут почти поголовно одни сербы. А к Приштине отойдут несколько деревень в долине Прешево, заселенных в основном албанцами.
В Белграде многие сочли такой вариант предательством национальных интересов. Весеннее обострение оппозиционных выступлений, направленных против президента Александара Вучича, было связано и с этим.
А что в самом Косово? Какие настроения царят среди албанцев и тех сербов, которые стали невольными заложниками ситуации? Теперь у меня появился шанс выяснить это.
Приштина.
Бульвар Матери Терезы
Спозаранку, едва солнце встало, меня разбудила усиленная динамиками песнь муллы, призывавшего мусульман к утреннему намазу. Даже беглый взгляд с гостиничного балкона показывал, что мечетей здесь сильно прибавилось. Хотя косовские албанцы истовой религиозностью никогда не отличались.
- Это Катар старается, - пояснит позже один продвинутый местный житель. - А также другие арабские страны.
Конечно, Приштина выглядит сейчас совсем по-другому, чем двадцать лет назад. Это вполне состоявшийся город с населением почти в 250 тысяч человек со всеми присущими большому городу признаками. Много отелей, банков, в том числе сетевых европейских, современные торговые центры, бутики, бесконечная череда кафе и ресторанов, парки, скверы, бульвары. И повсюду - новые стройки.
На пешеходном бульваре Матери Терезы, можно сказать здешнем Арбате, идут, взявшись за руки, юные парочки, бузят детишки, гам, музыка, щебет птиц. Хиджабов почти не видно. За вынесенными на бульвар столиками сидят люди разного возраста, пьют кофе и лимонад. И куда ни кинь взгляд - ни одного полицейского или военного. Что, согласитесь, странно для города, который у нас считается едва ли не самым криминальным и опасным в мире.
Таксисты, услугами которых пришлось активно пользоваться, конечно, интересовались, откуда я? Узнав, что русский, удивлялись, но без проявления агрессии. Почти все поголовно знают английский или немецкий. Почти все хотели бы уехать на заработки в Западную Европу.
Настала пора задавать вопросы.
Первым собеседником стал косовский албанец по имени Фатмир, местный представитель среднего бизнеса. Он охотно удовлетворил мое любопытство по поводу тех явно немалых денег, которые вкладываются в развитие столицы края. Сказал, что около полумиллиона косовских албанцев - а это почти треть всего населения - сейчас работают за пределами региона, в странах ЕС, многие мечтают об этом, но не могут получить визы. Например, визу с правом работы в Германии можно ждать два или три года. Это для большинства местных - главная забота, ее мне озвучивал едва ли не каждый встречный.
Один работающий в странах Европы албанец содержит всю свою семью, живущую здесь. Самый бурно развивающийся бизнес - строительный.
- Говорят, что значительная часть средств - это грязные деньги от наркоторговли, - подтолкнул я Фатмира к более острым темам. Он возражать не стал. Подтвердил:
- Недавно здесь был арестован главный наркодилер Исмет Османи. Вместе с ним взяли еще четырех. Говорят, что все они были связаны с сербским криминальным авторитетом Миланом Радоичичем. Да, на почве преступного бизнеса вполне кооперируются и албанцы, и сербы. Никакой вражды, только деньги. Причем их крышей часто являются люди из властных структур - вот в чем проблема.
Вот вы верно заметили, что полицейских на наших улицах не видно. А зачем они? Уличного криминала здесь практически нет, зато организованная преступность процветает.
Я спросил Фатмира, насколько реален вариант объединения Косово с Албанией в рамках проекта Великой Албании, который время от времени всплывает на поверхность в речах косовских радикалов.
- Абсолютно нереален, - скривился он. - Тирана смотрит на Приштину свысока, как на выскочку. Дикий народ эти косовцы. А местные, напротив, уверены, что отсталыми надо считать как раз бывших жителей социалистической Албании, а косовские албанцы гораздо более продвинутые, они ближе к Европе и географически, и по своему менталитету. Конституция Косово также не позволяет таких слияний.
Гораздо более популярнее у нас идея независимости, международного признания. Это откроет нам совсем другие перспективы развиваться и зарабатывать деньги.
Идея обмена территориями кажется ему вполне здравой. Хотя, оговорился Фатмир, перспективы уладить косовский вопрос туманны. Слишком много подводных камней и заложенных историей мин. К тому взаимному недоверию, которое испытывают обе стороны, к тем взаимным счетам и обидам, которые имеют место, надо прибавить трудности местного значения, например, зреющий конфликт между президентом Хашимом Тачи и премьером Рамушем Харадинаем. Оба они жестко сражаются за власть, и эта битва может самым серьезным образом сказаться на ближайшем будущем Косово.
Косовска-Митровица.
Улица Князя Милоша
На следующий день с утра я пришел на местный автовокзал и сел в автобус, идущий в Митровицу. Там, на севере края, находится самый большой сербский анклав. Да и сам город интересен: на одном берегу реки Ибр живут албанцы, а на другом сербы. То есть город-то один, но в нем два почти не пересекающихся мира.
Конечная остановка автобуса оказалась в южной албанской части. Здесь, как и в Приштине, жизнь тоже била ключом: сплошные ряды магазинов, лавок, кафешек, множество людей и машин. Однако чем ближе к реке, тем становилось тише и малолюднее. А мост, соединяющий два этих мира, и вовсе выглядел пугающе пустым. Хотя при строительстве его нарекли когда-то "Мостом дружбы". В неуютном одиночестве я перешел на противоположный берег и приступил к добросовестному изучению жизни в другом мире.
Правду сказать, эта часть города выглядела куда скромнее. Типичное провинциальное захолустье - в меру опрятное и бедноватое.
Тут у меня сначала состоялся очень показательный разговор с двумя студентами местного университета. Оба они - Йосиф и Горан - родились как раз двадцать лет назад, то есть прожили всю последующую жизнь именно в этом чудном мире, не зная другого. Один учится на инженера, другой хочет стать строителем.
- Лично я не питаю к своим сверстникам, живущим за рекой, никаких плохих чувств, - признался Йосиф. - И они, насколько понимаю, тоже не видят во мне врага. Мне кажется, они готовы к серьезному диалогу.
Мальчишка пояснил, отчего он так считает. Оказывается, Йосиф участвовал во встречах с албанскими студентами, которые ооновцы регулярно устраивают в Приштине.
- Мы слушаем одну музыку, говорим об одних кумирах в спорте, обсуждаем одинаковые проблемы, - пояснил он. - Да, я не ощущал никакого дискомфорта, находясь среди албанцев в Приштине. Но, - запнулся он, - на улице на всякий случай мы избегали общаться на сербском, предпочитали английский.
- Неверно говорить о ненависти или злости, - вступил в разговор Горан. - Это правильнее назвать неприятием того, что было двадцать лет назад.
Я спросил, что они думают по поводу криминала, который якобы в этом сербском анклаве запределен.
- Чистая правда, - едва ли не хором подтвердили студенты. - Наркотики, контрабанда, рэкет. У нас в северной Митровице нельзя открыть даже скромный бизнес - обязательно тут же заявятся рэкетиры, заставят им платить.
Следующим собеседником стал тридцатилетний историк Йован, который на мой вопрос о будущем края ответил так:
- Надо набраться терпения и искать компромиссные решения. Даже если для этого потребуются десятилетия. Истина состоит в том, что ни наш народ, ни государство, ни церковь никогда не смирятся с независимостью Косово как самостоятельного субъекта. Но, с другой стороны, - поспешил оговориться он, - нельзя не считаться с тем, что за рекой живут полтора миллиона человек, которые не хотят иметь ничего общего с сербами.
Залечить старые раны, по его словам, может сотрудничество в области экономики и торговли. Йован даже привел пример: сербские пекарни стали покупать за рекой хлеб, а албанские лавочники охотно скупают здесь молочные продукты и сладости.
Если на всей территории Косово все расчеты осуществляются в евро, то здесь, в северной Митровице, узаконен сербский динар. Образование, медицина, соцстрах тоже по сербским стандартам. Но вопросы юрисдикции, суда, полиции - по приштинским. Это часто приводит к конфликтам - как, например, недавнее столкновение местных с полицейским спецназом, следовавшим на задержание контрабандистов у местечка Бубен Поток.
Еще один мой новый знакомый, юрист и начинающий политик местного масштаба Марко тоже подтвердил, что криминал является огромной бедой для этих мест. Он напомнил историю с недавним убийством главы оппозиционной партии Оливера Ивановича, который громче всех говорил об угрозе расползания оргпреступности на Балканах, приводил факты связей криминала с властными структурами.
- Это тот случай, когда преступники не имеют национальности, они срослись на почве общего нелегального бизнеса. Иванович утверждал, что криминал для местной жизни представляет куда большую опасность, чем албанцы. Бандитам разных мастей, по сути, выгоден неопределенный статус края, отсутствие власти и закона.
По его словам, весь этот регион является транзитным коридором у наркобизнеса.
- За двадцать лет были осуждены около ста человек за участие в подобных преступлениях. Но это официальная статистика. Сколько было реальных задержаний и сколько человек здесь реально замешаны, этого вам сказать никто не сможет.
- Какой из обсуждаемых вариантов решения косовского вопроса вам кажется наиболее приемлемым и справедливым?
- Любой, который обезопасит сегодняшнюю жизнь и будущее сербов в крае. В каком бы статусе они ни остались. Вот сейчас часто говорят об обмене территориями. Но ведь есть и масса других способов разойтись мирно. Например, кантонизация Косово по примеру Швейцарии.
Еще могу сказать, что большой войны точно не будет. Потому что албанцы спят и видят себя в Евросоюзе, это для них предел мечтаний. А любой военный конфликт отбросит их назад, еще дальше отдалит от мечты. А вот малые стычки вполне возможны. Так что пусть вас не удивят в будущем репортажи по ТВ с пометкой: из зоны военных действий.
Грачаница.
Православный монастырь
На третий день во время завтрака в отеле ко мне почтительно подошел его хозяин. Он представился и затем на русском языке спросил, нравится ли здесь русскому гостю? Объяснил: лет тридцать назад ухаживал за девушкой по имени Наташа, а это, как известно, лучший способ изучить чужой язык.
Ответив, я, в свою очередь, поинтересовался, как тут с перспективами решить конфликт?
- Я тебе скажу правду, - заговорщицки придвинулся ко мне албанец. - Между простыми людьми почти нет проблем. А вот политики все никак не могут договориться. Недавно у меня в отеле останавливалась группа журналистов из Белграда, это были представители всех ведущих сербских СМИ. Мне кажется, они остались довольны.
Он подтвердил мои наблюдения насчет процветания отельного бизнеса. "Отелей, мотелей, хостелов около сотни". А еще удивил тем, что сюда, оказывается, регулярно едут туристы.
- Не верите? - уловив в моих глазах насмешку, вскричал он. - Тогда поезжайте в монастырь Грачаница.
Эта женская православная обитель находится в сердце другого сербского анклава, не такого большого, как Митровица, зато расположенного буквально в двадцати минутах езды от Приштины. Я поехал. И действительно, сразу обнаружил в Успенском соборе, которому 700 лет, тургруппы из сербского города Нови-Сад, из Гонконга, а покидая монастырь, столкнулся с японцами.
И ведь организованные туристы - это верный барометр уровня безопасности в регионе, они никогда не появятся там, откуда можно не вернуться.
Зашел в лавку, где девушка-сербка торгует свечами, поинтересовался у нее, много ли бывает заморских гостей? Много. В день до 300, а то и более.
- С Богом! - напутствовала меня эта приветливая девушка, провожая из монастыря.
- Храни вас Аллах! - напутствовал хозяин отеля в Приштине, давшего мне приют.
- Приезжайте еще, - пожелал пограничник в аэропорту.
***
Вот такой получился у меня туризм. Возможно, не очень комфортный, зато чрезвычайно важный для понимания того мира, в котором мы сейчас живем.
Хотим мы того или не хотим, а в реальности границы этого мира меняются, причем часто не по тем законам, которые выработаны и приняты международным сообществом.
В Косово ровно двадцать лет назад один народ расширил свое жизненное пространство за счет другого народа. Причем это было сделано при поддержке и участии самых продвинутых государств Запада. Несправедливо? Да. Но как быть дальше?
Можно продолжать жить, как жили последние двадцать лет - под присмотром международного военного контингента, копя обиды и ненависть. Можно новой войной - опять через кровь и муки - вернуть украденное. Можно и по-другому: договариваясь, идя на уступки, уважая права других.
Земля у всех одна, а границы и таможни - от лукавого.
Кстати, именно албанец Фатмир в разговоре со мной напомнил официальную позицию России по поводу решения косовской проблемы: она примет любой договор, достигнутый на основе равноправного диалога и уважающий права обеих народов.
Лишь бы договорились.