На первый взгляд, шоу не особенно преобразилось. Всё тот же Суфьян Стивенс поёт в стильных титрах, картинка всё так же безупречна в своём балансе между цветастым кэмп-стайлом и маниакально выстроенной симметрией кадра, за кадром не утихает босанова, артистический ансамбль блистает нон-стоп, Бен Платт играет на пианино и красиво поёт. Главное - всюду, от лозунгов о потенциальной независимости Калифорнии до утрированно высокопарных монологов о "моральной двусмысленности" и "этических дилеммах", чувствуется фирменный почерк Райана Мёрфи и Брэда Фэлчака. Мастеров попадать в болевые точки заокеанского социума, придерживаясь откровенно лайтового, несерьёзного оформления.
Но кое-что они всё-таки делают иначе. Во-первых, расширяют масштабы и замахиваются на относительную "всамделишность": амбициозный юноша Пейтон Хобарт идёт в настоящие сенаторы штата Нью-Йорк против многолетнего лидера парламентского большинства Диди Стэндиш (потрясающая Джудит Лайт) - матёрой львицы с внушительным арсеналом охотничьих хитростей, гигантской харизмой и парочкой мужчин в супружеской постели. Здесь уже, конечно, не пастельно-карамельная с лёгким привкусом крови имитация электоральных процессов на модели школы, а реальные - хоть и с поправкой на карикатурность - выборы как они есть.
Во-вторых, переключают формат с сугубо политического пасквиля на трагикомическое высказывание о конфликте поколений. Да, именно трагикомическое, с ощутимой толикой горечи. Стэндиш, сколько бы она в юности ни отстаивала права человека, гендерное равенство или там всеобщий доступ к образованию, в глазах современного молодого избирателя - по умолчанию заскорузлый динозавр, несущий с трибун тягомотную тарабарщину. Это, кстати, вообще центральная мысль новых семи эпизодов: дескать, старый унылый функционер - будь он либералом, центристом или консерватором - воспринимается молодняком как старый унылый функционер без желания вдаваться в подробности.
Отсюда широкий простор для гэгов - не прям уж шикарных, но занятно обставленных. Вышеупомянутый интимный "тройничок" внезапно играет за бабулю Диди, ведь рядовой избиратель соскучился по чему-нибудь безумному в исполнении однотипных управленцев. Следует трендам и помощница пока ещё действующего парламентария: хлопотливая нервная тётенька Хадасса Голд (живая легенда развлекательного кинематографа Бетт Мидлер) заводит роман с партнёром вдвое младше себя и нанимает папарацци специально под пикантный скандальчик. Более того, даже политический шпионаж в мирке The Politician завязан на удовлетворении любовных потребностей.
Что, разумеется, не может не веселить. Хотя лично у Пейтона - под стать миллениалам, чьё отношение к чувствам и чувственности принято считать утилитарным, - совсем другие козыри. Основной - потешная борьба с климатическими изменениями в альянсе с Инфинити Джексон, стремительно переквалифицировавшейся из мнимой больной в жутковато-забавную пародию на Грету Тунберг. Да и в принципе на западную молодёжь, готовую рукоплескать кандидату за безотходное потребление воды или, например, веганское питание, однако едва ли способную спустить ему с рук детское фото в костюме индейца или слабую вовлечённость в дела цветного населения.
Итого - уже ставшее классическим противопоставление бумеров и зумеров, благодатная почва для любого талантливого неагажированного автора. Впрочем, как ни странно, оно же - ключевая проблема второй части мёрфиевского ералаша: ей положим, легко простить незначительное отставание от сиюминутной повестки (Black Lives Matter вписать не успели, зато есть хорошие шутки про коронавирусную самоизоляцию). Но сложно - явный курс на сглаживание острых углов с наивными до нелепости попытками угодить сразу всей разношёрстной аудитории Netflix, никого чересчур сильно не уязвив.
Шоу ехидно посмеивается над "прогрессивными", падкими на показуху "онижедетьми" - и тут же ими пышно восторгается: подрастут, мол, перебесятся и обязательно сделают нам круто вот этой вот своей навязчивой гражданской активностью. Поливает ретроградных косных старичков ядом - чтобы минуту спустя отвесить низкий поклон их богатому жизненному опыту, мудрости, трудолюбию. Открыто обвиняет меньшинства в циничной манипуляции массовым сознанием - а потом вдруг торжественно выкатывает левацкую агитку на тему пресловутой инклюзивности. Находит оправдание лжецам. Слезоточиво сочувствует тщеславцам.
Подобное наблюдается всю дорогу до заранее читаемого, обильно присыпанного сахаром примирительного финала. Который роднит продолжение "Политика" с недавним "Голливудом", свидетельствуя то ли о подчинении нашего любимого сценариста искусственной конъюнктуре, то ли о его банальном - вполне, надо сказать, объяснимом при такой-то востребованности - стремлении отдохнуть от остроты сатирического жанра. Первое, увы, вероятно. И всё-таки верить хочется во второе.